Как вы усложняете свою жизнь
Жизнь — сложная штука. От этого факта никуда не деться. Но есть много способов, которыми вы усложняете ее еще больше, даже не осознавая этого.
1. Вы боитесь просить о помощи
Многим людям трудно просить о помощи. Будь это из-за гордости, страха отказа или смущения, или из-за убеждения, что со всем нужно справляться самостоятельно.
Когда вы не просите о помощи, вы можете потратить больше времени и энергии на решение проблемы, чем это необходимо. Это может привести к разочарованию и выгоранию, а иногда даже усугубить проблему.
Отказ от обращения за помощью также может привести к чувству изоляции и одиночества. Вы можете начать верить в то, что никто вас не понимает и не заботится о ваших проблемах.
Помните, что просьба о помощи не является признаком слабости. Признание того, что вам нужна помощь, требует мужества и силы, а обращение за помощью часто приводит к лучшим результатам и более полноценной жизни.
2. Вы думаете, что можете найти счастье вне себя
Многие люди считают, что счастье приносят внешние факторы, такие как деньги, отношения и материальные блага. Однако эти вещи дают лишь временное счастье и не приводят к долгосрочному удовлетворению.
Когда мы полагаемся в своем счастье на внешние факторы, мы отдаем власть и контроль над своей жизнью. Мы становимся зависимыми от вещей и людей вне нас, что может привести к разочарованию и фрустрации, когда эти вещи не соответствуют нашим ожиданиям.
Чтобы найти истинное счастье, мы должны заглянуть внутрь себя. Только здесь мы можем обнаружить неиссякаемый источник мира и удовлетворения, который ищем.
3. Вы говорите «да», когда хотели бы сказать «нет»
Вы постоянно говорите «да» тому, чего не хотите делать? Возможно, это происходит потому, что вы не хотите кого-то разочаровывать, или вам кажется, что вы должны сказать «да», чтобы быть вежливым. Какова бы ни была причина, привычка говорить «да», когда хочется сказать «нет», может сделать вашу жизнь сложнее.
Сказанное «да» создает ответственность, а эта ноша отнимает ваше время, энергию и другие ценные ресурсы.
Это нормально — говорить «нет». Вы не обязаны делать все, о чем вас просят. Отказ не делает вас плохим человеком. Важно уделять первостепенное внимание своим собственным потребностям и границам.
4. Вы принимаете все на свой счет
Часто ли вам кажется, что люди сговорились против вас? Воспринимаете ли вы каждую мелочь, происходящую в вашей жизни, как личное нападение? Если да, то, возможно, вы усложняете свою жизнь.
Принятие всего на свой счет может привести к ненужному стрессу и тревожности, а также ухудшить ваши отношения с окружающими. Легко попасть в ментальную ловушку, думая, что все происходящее связано с вами. Но правда в том, что большинство людей сосредоточены на своей собственной жизни и проблемах, и они совсем не думают о вас.
Когда вы принимаете все на свой счет, вы даете другим людям право управлять вашими эмоциями. Вы позволяете их словам и действиям диктовать ваши чувства, что может быть изнурительным и обессиливающим.
Принятие всего на свой счет может привести к узкому, эгоцентричному взгляду на мир. Возможно, вы упускаете возможности для роста и обучения, потому что слишком сосредоточены на собственных чувствах.
5. У вас нереалистичные ожидания относительно других людей
Будь то ваша семья, друзья или коллеги, ожидание слишком многого от них может привести к разочарованию и неудовлетворенности.
Например, вы можете ожидать, что ваш партнер всегда будет знать, о чем вы думаете или чего хотите, даже если вы не сообщаете об этом четко. Или что ваши коллеги всегда будут соответствовать вашим высоким стандартам, даже если вы не предоставляете им необходимых ресурсов или поддержки.
Важно помнить, что у каждого человека есть свои ограничения и сильные стороны. Несправедливо ожидать, что другие будут соответствовать вашим ожиданиям, не принимая во внимание их собственные способности и обстоятельства.
Имея более реалистичные ожидания относительно других, вы сможете избежать ненужного стресса и конфликтов в ваших отношениях.
6. Вы постоянно ждете, что произойдет что-то плохое
Всегда ли вы ожидаете, что случится самое худшее? Вы постоянно беспокоитесь о том, что может пойти не так? Такое негативное мышление изматывает.
Если вы постоянно ждете, что произойдет что-то плохое, вы не живете в настоящем моменте. Вместо этого вы зацикливаетесь на страхе и тревоге о будущем. Это может привести к отсутствию мотивации и чувству беспомощности.
Правда в том, что плохие вещи случаются, и вы не всегда можете их избежать. Но нет смысла проводить свою жизнь в постоянной готовности к следующей катастрофе.
7. Вы стараетесь быть таким, каким вас хотят видеть другие
Одна из самых больших ошибок, которую вы можете совершить в жизни, — пытаться быть таким человеком, каким вас хотят видеть другие.
Это естественно — хотеть вписываться и быть принятым, но когда вы ставите ожидания других людей выше своих собственных потребностей и желаний, вы настраиваете себя на ненужный стресс и разочарование.
Когда вы пытаетесь быть таким, каким вас хотят видеть другие, вы живете для них, а не для себя. Вы постоянно ищете подтверждения и одобрения от других, и вы никогда не будете по-настоящему счастливы, если не живете в соответствии со своими собственными ценностями и убеждениями.
Важно помнить, что только вы знаете, что для вас лучше. У вас есть свои уникальные таланты, увлечения и интересы, и вы никогда не должны чувствовать, что вам приходится скрывать или подавлять их, чтобы соответствовать другим.
8. Вы участвуете в чужих драмах
Легко оказаться втянутым в чужую драму. Будь то сплетни коллег, проблемы в отношениях друзей или финансовые проблемы членов семьи, может возникнуть соблазн вмешаться и предложить свое мнение или помощь.
Однако участие в чужой драме может сделать вашу жизнь сложнее.
Когда вы участвуете в чужих драмах, вы принимаете их проблемы как свои собственные. Вы вкладываете свое время, энергию и эмоции в то, что вас напрямую не касается. Это может истощать и вызывать стресс, а также отнимать ваше собственное счастье и благополучие.
Более того, вовлечение в чужую драму может привести к конфликтам и напряжению в ваших собственных отношениях. Если вы постоянно говорите о проблемах других людей или принимаете чью-то сторону в конфликтах, это может создать негатив и драму в вашей собственной жизни.
9. Вы беспокоитесь, что потеряете все
Часто ли вы беспокоитесь о том, что потеряете работу, отношения, здоровье или имущество? Такие мысли могут парализовать вас и помешать наслаждаться настоящим моментом.
Вполне естественно испытывать некоторые опасения по поводу будущего, однако чрезмерное беспокойство может привести к тревоге, стрессу и даже депрессии.
Зацикливаетесь ли вы на худших сценариях и игнорируете позитивные возможности? Считаете ли вы, что не сможете справиться с трудностями или что вы не справитесь с переменами? Считаете ли вы, что ваша ценность определяется внешними факторами, такими как должность, доход или социальный статус?
Если вы уловили в себе какую-либо из этих моделей мышления, постарайтесь изменить свой образ мыслей и принять более оптимистичный и реалистичный взгляд на мир. Вместо беспокойства о том, что может пойти не так, сосредоточьтесь на том, что вы можете сделать для улучшения ситуации и укрепления вашего положения.
Помните, что беспокойство не изменит результат, но оно может лишить вас душевного равновесия и помешать вам жить полной жизнью.
10. Вы ищете пути попроще
Часто ли вы используете легкие пути, чтобы сделать все быстро? Хотя на первый взгляд это может показаться хорошей идеей, на самом деле в долгосрочной перспективе это может усложнить вашу жизнь.
Торопливое выполнение задач без внимания к деталям может привести к ошибкам, которые впоследствии придется исправлять. Пропуск необходимых шагов может привести к тому, что вы упустите важную информацию или пропустите критические детали. Игнорирование предупреждающих знаков или красных флажков может привести к большим проблемам в будущем. Выбор легкого пути вместо правильного решения может повредить вашей репутации и отношениям.
Срезая углы, вы можете пожертвовать качеством ради скорости или удобства. В итоге это может привести к еще большему стрессу, разочарованию и даже неудаче.
11. Вы лжете себе
Один из самых распространенных способов сделать свою жизнь сложнее — это ложь самому себе. Мы говорим себе то, что не соответствует действительности, и верим в это. Эта ложь может касаться чего угодно — от наших способностей и отношений до наших целей.
Один из самых распространенных обманов, который мы внушаем себе, заключается в том, что мы недостаточно хороши. Мы думаем, что недостаточно умны, талантливы или привлекательны для достижения своих целей, поэтому даже не пытаемся. Мы убеждаем себя, что не способны добиться успеха, и сдаемся, даже не начав.
Еще одна ложь, которую мы говорим себе, — это что у нас не хватает времени. Мы говорим, что слишком заняты, чтобы заниматься спортом, осваивать новые навыки или проводить время с близкими. Но правда в том, что у всех нас в сутках 24 часа. И только от нас зависит, как мы их используем.
Мы также обманываем себя по поводу наших отношений. Мы остаемся в токсичных отношениях, потому что говорим себе, что недостойны чего-то лучшего. Мы убеждаем себя, что другой человек нужен нам для счастья, даже если он делает нас несчастными.
Важно распознать, когда мы обманываем себя, чтобы остановиться. Мы должны быть честны с собой в отношении наших способностей, целей и отношений. Только тогда мы сможем начать добиваться реального прогресса и жить лучшей жизнью.
12. Вы пассивны и реактивны
Вы ждете, когда с вами что-то случится, вместо того, чтобы взять свою жизнь в свои руки и сделать все самому. Вы всегда реагируете на ситуации вместо того, чтобы быть проактивным и предпринимать действия, чтобы предотвратить возникновение проблем в первую очередь.
Пассивность и реактивность могут привести к упущенным возможностям и отсутствию прогресса в личной и профессиональной жизни. Вы можете обнаружить, что застряли в колее, не в состоянии двигаться вперед или внести какие-либо значительные изменения. Вы также можете обнаружить, что постоянно занимаетесь решением проблем и тушением пожаров вместо того, чтобы сосредоточиться на своих целях и стремлениях.
13. Вы всегда избегаете рискованных действий
Действовать осторожно — это естественная человеческая тенденция. Мы все хотим избежать риска и защитить себя от неудач. Но иногда чрезмерная осторожность может удержать нас от достижения наших целей и наслаждения жизнью в полной мере.
Легко придерживаться того, что вы знаете, и не пробовать новое. Но это может помешать вам открыть для себя новые увлечения и расширить горизонты.
Возможно, вам нравится чувствовать себя комфортно, но не принимайте стагнацию за комфорт. При застое все остается неизменным, но отсутствие перемен может вызвать у вас чувство дискомфорта. Вы будете испытывать внутреннее беспокойство, которое проистекает из отсутствия воодушевления и роста.
По материалам статьи «13 ways you’re making your life harder for yourself» A Conscious Rethink
Медицинский эксперт статьи
Новые публикации
Амбивалентность
, медицинский редактор
Последняя редакция: 17.10.2021
х
Весь контент iLive проверяется медицинскими экспертами, чтобы обеспечить максимально возможную точность и соответствие фактам.
У нас есть строгие правила по выбору источников информации и мы ссылаемся только на авторитетные сайты, академические исследовательские институты и, по возможности, доказанные медицинские исследования. Обратите внимание, что цифры в скобках ([1], [2] и т. д.) являются интерактивными ссылками на такие исследования.
Если вы считаете, что какой-либо из наших материалов является неточным, устаревшим или иным образом сомнительным, выберите его и нажмите Ctrl + Enter.
- Причины
- Формы
- Диагностика
- Лечение
Для обозначения двойственного и даже взаимоисключающего характера чувств, переживаемых человеком в одно и то же время по одному и тому же поводу, в современной психологии и психоаналитике существует термин амбивалентность.
В первые десятилетия XX столетия определение амбивалентности в более узком понимании применялось в психиатрии для обозначения доминирующего симптома шизофрении – немотивированного противоречивого поведения. И авторство данного термина, а также названия «шизофрения», принадлежит швейцарскому психиатру Э. Блейлеру.
Позже, благодаря его ученику К. Юнгу, который – в противоположность З. Фрейду – стремился доказать единство сознательного и бессознательного и их компенсаторное балансирование в «механизме» психики, амбивалентность стали понимать шире. Но сейчас амбивалентностью называют возникновение и сосуществование в человеческом сознании и подсознании диаметрально противоположных (часто конфликтующих) чувств, представлений, желаний или намерений по отношению к одному и тому же объекту или субъекту.
Как отмечают специалисты, амбивалентность – очень распространенное субклиническое состояние. Более того, учитывая изначальную двойственную природу психики (то есть наличие в ней сознательного и подсознательного), ситуативная амбивалентность присуща практически всем, ведь недаром в случаях, требующих выбора и решительных действий, мы говорим о смятении чувств, замешательстве и путанице мыслей в голове. Мы постоянно находимся во внутреннем конфликте, и моменты, когда возникает чувство внутренней гармонии или единства цели, относительно редки (и могут быть иллюзорными).
Самые яркие примеры амбивалентности проявляются, когда есть конфликты между моральными ценностями, идеями или чувствами, в частности – между тем, в чем мы отдаем себе отчет, и тем, что вне нашего сознания («гложет червь сомнения» или «нашептывает внутренний голос»). Много мыслей приходит и уходит, но некоторые застревают в подсознании человека, и именно там существует целый пантеон захороненных ценностей, предпочтений, скрытых мотивов (хороших и не очень), симпатий и антипатий. Как говорил Фрейд, эта чехарда импульсов в задней части нашего мозга и заставляет нас одновременно хотеть или не хотеть чего-то.
Кстати, именно Фрейд сформулировал принцип амбивалентности, смысл которого состоит в том, что все человеческие эмоции изначально имеют двойственный характер, и если на сознательном уровне побеждают симпатия и любовь, то антипатия и ненависть не исчезают, а скрываются в глубинах подсознания. В «подходящих случаях» они поднимаются оттуда, приводя к неадекватным реакциям и непредсказуемым поступкам человека.
Но учтите: когда «чехарда импульсов» происходит постоянно, налицо симптом, который может свидетельствовать о затяжной депрессии, невротическом состоянии или развитии навязчиво-непреодолимого (обсессивно-компульсивного) расстройства личности.
[1], [2], [3]
Причины амбивалентности
На сегодняшний день основные причины амбивалентности связывают с неспособностью делать выбор (на проблеме выбора сосредоточены философы-экзистенциалисты) и принимать решения. От принятия обоснованных решений во многом зависит здоровье, благополучие, отношения и социальный статус личности; человек, избегающий принятия решений, сталкивается с внутренними психоэмоциональными конфликтами, которые формируют амбивалентность.
Есть мнение, что амбивалентность часто является результатом конфликта социальных ценностей, связанных с различиями культуры, расы, этнической принадлежности, происхождения, религиозных убеждений, сексуальной ориентации, гендерной идентичности, возраста и состояния здоровья. Социальные конструкции и воспринимаемые нормы и ценности в рамках данного общества формируют противоречивые чувства многих людей.
Но большинство психологов усматривают причины амбивалентности в неуверенности людей, их подсознательном страхе совершить ошибку и потерпеть неудачу, эмоциональной и интеллектуальной незрелости.
Также не стоит забывать, что возникновение любых чувств, представлений, желаний или намерений не всегда подчиняется логике. Важную роль играет интуиция и тот самый «внутренний голос», который трудно заглушить.
Исследования выявили некоторые нейробиологические особенности медиации сигналов, связанных с выражением эмоций: у здоровых людей, испытывающих положительные чувства, активнее структуры левого полушария головного мозга, а если эмоции отрицательные – правого. То есть, с точки зрения нейрофизиологии, люди способны испытывать положительные и отрицательные аффективные состояния одновременно.
Изучение мозговой активности с помощью МРТ продемонстрировало участие в амбивалентности принятия решений когнитивных и социально-аффективных областей мозга (в вентролатеральной префронтальной коре, в передней и задней части поясной извилины коры головного мозга, в зоне островка, височных долей, височно-теменного стыка). Но эти области по-разному связаны с последующими процессами, так что еще предстоит выяснить, где находятся нейронные корреляты аффективных компонентов амбивалентности.
[4], [5], [6]
Формы
В теории психологии и практике психотерапии принято различать определенные типы амбивалентности – в зависимости от того, в каких сферах взаимодействия личности они больше всего проявляются.
Амбивалентность чувств или эмоциональная амбивалентность характеризуется двойственным отношением к одному и тому же субъекту или объекту, то есть наличием одновременно возникающих, но несовместимых чувств: благосклонности и неприязни, любви и ненависти, принятия и отвержения. Поскольку чаще всего такая внутренняя биполярность восприятия является основой переживаний человека, то данный тип может определяться как амбивалентность переживаний или амблиотимия.
Как результат, может возникать так называемая амбивалентность в отношениях: когда кто-то из окружающих на подсознательном уровне постоянно вызывает у человека противоположные эмоции. И когда человеку действительно присуща двойственность в отношениях, он не может избавиться от подсознательного негатива, беспокоясь даже в те моменты, когда их партнер делает что-то хорошее. Чаще всего это обусловливает неопределенность и нестабильность в партнерских отношениях, и связано с тем, что полярность чувств, как уже говорилось выше, существует изначально и может провоцировать внутриличностный конфликт. Выражается он во внутренней борьбе «да» и «нет», «хочу» и «не хочу». Степень осознания этой борьбы влияет на уровень конфликтности между людьми, то есть когда человек не осознает своего состояния, он не может сдерживать себя в конфликтных ситуациях.
У западных психотерапевтов существует понятие шаблон хронический амбивалентности: когда чувство беспомощности и стремление подавить глубоко засевший негатив заставляет человека занимать оборонительную позицию, лишая его не только ощущения управления своей жизнью, но и обычного душевного равновесия (проводя к истеричности или состоянию депрессивной неврастении).
У детей может развиваться амбивалентность в привязанности, сочетающая любовь к родителям и опасения не получить их одобрения. Подробнее читайте ниже – в отдельном разделе Амбивалентность в привязанности.
Состояние, при котором человеку одновременно приходят противоположные мысли, а в сознании уживаются противоположные понятия и убеждения, определяется как амбивалентность мышления. Такую раздвоенность принято считать результатом патологии в формировании способности к абстрактному мышлению (дихотомии) и признаком психического отклонения (в частности, паранойи или шизофрении).
Амбивалентность сознания (субъективная или аффективно-когнитивная) также относят измененным состояниям психики с фокусированием на разногласиях между собственными убеждениями человека и конфронтации между оценками происходящего (суждениями и личным опытом) и объективно существующими реалиями (либо их общеизвестными оценками). Данное когнитивное нарушение присутствует при психозах и сопровождаемых бредом, безотчетной тревогой и страхом навязчивых состояниях.
[7], [8], [9], [10]
Амбивалентность в привязанности
В детстве может развиваться амбивалентность в привязанности (тревожно-амбивалентная привязанность), если отношение родителей к своим детям противоречиво и непредсказуемо, отсутствует теплота и доверительность. Ребенок недополучает ласки и внимания, то есть воспитывается в строгих правилах – в условиях постоянного «эмоционального голода». Психологи утверждают, что в формировании данного типа амбивалентности немаловажную роль играют темперамент ребенка, взаимоотношения родителей между собой, уровень поддержки всех поколений семьи.
Многие из родителей ошибочно воспринимают свое желание завоевать любовь ребенка с фактической любовью и заботой о его благополучии: они могут проявлять гиперопеку по отношению к ребенку, быть сосредоточенными на его внешнем виде и успеваемости, бесцеремонно вторгаться в его личное пространство. Вырастая, люди, имеющие амбивалентность в привязанности в детстве, отличаются повышенной самокритичностью и заниженной самооценкой; они тревожны и недоверчивы, ищут одобрения окружающих, но это никогда не избавляет их от неуверенности в себе. А в их отношениях отмечается чрезмерная зависимость от партнера и постоянная обеспокоенность тем, что их могут отвергнуть. На почве постоянного самоконтроля и размышлений по поводу своего отношения к другим могут развиваться перфекционизм и компульсивное поведение (как средство самоутверждения).
Амбивалентное расстройство привязанности в детстве может стать базой для развития такого небезопасного психического отклонения, как реактивное расстройство привязанности (код по МКБ-10 – F94.1, F94.2), формулировка навязчивая амбивалентность в данном случае клинически некорректна.
Патологическая амбивалентность в виде реактивного расстройства привязанности (РРП) касается социального взимодействия и может принимать форму нарушений инициирования или реагирования на большинство межличностных контактов. Причинами расстройства являются невнимательность и грубое обращение взрослых с ребенком от шести месяцев до трех лет или частая смена лиц, обеспечивающих уход.
При этом отмечается заторможенная и расторможенная формы психической патологии. Так вот, именно расторможенная форма может приводить к тому, что подросшие дети с РРП пытаются получить внимание и комфорт от любых взрослых, даже абсолютно незнакомых, что делает их легкой добычей для извращенцев и криминальных личностей.
[11], [12], [13], [14], [15]
Примеры амбивалентности
Многие источники, со ссылкой на З. Фрейда, приводят пример амбивалентности чувств из трагедии В.Шекспира. Это большая любовь Отелло к Дездемоне и жгучая ненависть, охватившая его из-за подозрения в супружеской измене. Чем завершилась история венецианского ревнивца, всем известно.
Примеры амбивалентности из реальной жизни мы видим, когда люди, злоупотребляющие алкоголем, понимают, что пить вредно, но они не в состоянии принять меры, чтобы раз и навсегда отказаться от спиртного. С позиции психотерапии, такое состояние может быть квалифицировано, как амбивалентное отношение к трезвости.
Или вот такой пример. Человек хочет бросить работу, которую он ненавидит, но за которую неплохо платят. Это сложный вопрос для любого человека, но людей, страдающих от амбивалентности, постоянные раздумья над этой дилеммой, парализующее сомнение и страдания практически стопроцентно загонят в депрессию или вызовут состояние невроза.
Интеллектуальная амбивалентность относится к неспособности или нежеланию давать однозначный ответ и формировать определенное умозаключение – из-за отсутствия у человека логического или практического обоснования для определенная своей позиции. Основная проблема интеллектуальной амбивалентности в том, что она (согласно теории когнитивного диссонанса) является предпосылкой отсутствия четкого руководства или ориентации действий. Эта неопределенность парализует выбор и принятие решений, а в итоге выражается в несоответствии между тем, что человек думает, и тем, как он себя ведет в реальности. Эксперты называют такое состояние – амбивалентность поведения, двойственность поступков и действий, амбивалентность мотивации и воли или амбитендентность.
Следует отметить, что термин эпистемологическая амбивалентность (с греч epistеmikоs – знания) в психологии не применяют. Он имеет отношение к философии познания – эпистемологии или гносеологии. Известно также такое философское понятие как гносеологический дуализм (двойственность познания).
А химическая амбивалентность относится к характеристикам полярности углеродных структур органических молекул и их связей в процессе химического взаимодействия.
Диагностика амбивалентности
Двойственность редко видна «невооруженным глазом» и практически никогда не признается человеком, испытывающим ее. Поэтом психологи и психиатры предлагают пациентам ответить на вопросы тестов.
Есть тест на амбивалентность, разработанный американским психиатром Х. Каплан (Helen Singer Kaplan) на основе стандартной шкалы для диагностики биполярного расстройства; тест отношения к конфликтным ситуациям Пристера (Joseph Priester) и Петти (Richard E. Petty). Стандартизированного теста пока нет, а самый простой тест содержит вопросы:
- Как вы относитесь к вашей матери?
- Какое значение имеет для вас ваша работа?
- Как высоко вы оцениваете себя?
- Как вы относитесь к деньгам?
- Когда вы злитесь на того, кого любите, вы чувствуете себя виновным?
Другой тест на амбивалентность предлагает ответить на такие вопросы (каждый из которых имеет несколько вариантов ответов – от «полностью согласен» по «полностью не согласен»):
- Я предпочитают не показывать другим, что чувствую в глубине души.
- Обычно я обсуждаю свои проблемы с другими людьми, это помогает обратиться к ним в случае необходимости.
- Я не чувствую себя комфортно при откровенных разговорах с другими
- Я боюсь, что другие люди могут прекратить общение со мной.
- Я часто волнуюсь, что другим людям до меня никакого дела.
- Зависимость от других не вызывает во мне неприятных чувств.
[16], [17], [18], [19], [20], [21]
Лечение амбивалентности
Людям сложно осознать состояние амбивалентности, поскольку это процесс подсознательный. Исследования показали, что определенные черты личности могут повлиять на то, будет ли коррекция амбивалентности эффективной. К таким качествам специалисты относят терпимое отношение к двусмысленности, достаточный уровень интеллекта и открытости характера, а также желание решать проблемы.
Необходимость в коррекции возникает, когда ситуативная амбивалентность трансформируется в патологический синдром, вызывает сложности в общении и приводит к неадекватным психогенным реакциям. Тогда нужна помощь психотерапевта.
Учитывая, что выраженная амбивалентность связана с негативным аффектом и физиологическим возбуждением, могут потребоваться лекарственные успокаивающие средства или препараты группы антидепрессантов.
Психологи рекомендуют помнить, что ничто не является совершенным, и что неопределенность и сомнения являются частью жизни. А также иметь в виду, что амбивалентность может быть способом самозащиты от негативного опыта. И что депрессия и тревожность снижают способность человека свободно принимать решения и тем самым усугублять проблему.
Расстройство привязанности у детей – комплекс психических отклонений, развивающийся при отсутствии эмоционального контакта с воспитателями: родителями, опекунами. Проявляется боязливостью, настороженностью, трудностями адаптации и установления взаимоотношений, поведенческими нарушениями (агрессией, аутоагрессией), отставанием интеллектуального развития. Основные методы диагностики – сбор анамнеза, клиническая беседа, наблюдение за поведением ребенка, детско-родительскими отношениями. Выполняется психодиагностика, выявляющая эмоционально-волевые нарушения, отклонения когнитивной сферы. Лечение проводится методами индивидуальной, семейной психотерапии, дополняется медикаментозной коррекцией, психологическим консультированием родителей, педагогов.
Общие сведения
Привязанностью называют чувство эмоциональной близости, сформированное на базе симпатии, любви, преданности. Под расстройствами привязанности (РП) у детей понимают группу поведенческих, эмоциональных нарушений. Психиатрами они обозначаются диагнозом «реактивное расстройство привязанности» (РРП). Его особенность – отсутствие доверительных отношений с опекунами, родителями как результат патологического воспитания. Бытовое понимание РП включает неустойчивые, «холодные» отношения с одним из родителей, прародителями, воспитателями интерната. Такие случаи целесообразнее называть ненадежной привязанностью. Они являются вариантом нормального развития, не ассоциируются с социальной дезадаптацией. Распространенность реактивного расстройства привязанности – менее 1%, ненадежной привязанности – 40%.
Расстройства привязанности у детей
Причины расстройств привязанности у детей
Существуют физиологические особенности, рассматривающиеся как факторы риска формирования РРП. Неустойчивость вегетативной нервной системы, несбалансированность гипоталамо-гипофизарно-надпочечниковой оси снижают сопротивляемость стрессу. Повышается вероятность патологических эмоциональных, поведенческих реакций. Непосредственными причинами развития расстройств привязанности являются ситуации, когда ребенок не имеет возможности устанавливать, поддерживать стабильную связь с родителями:
- Неполноценный материнский контакт. РРП развивается у детей, матери которых злоупотребляют алкоголем, наркотиками, страдают послеродовой депрессией, психическими расстройствами, не принимают ребенка (нежеланная беременность), применяют насилие, унижение.
- Отсутствие родителей (опекунов). Провоцирующим фактором становится ранняя разлука с матерью, помещение ребенка в стационар, дом малютки, интернат. Функции взрослых ограничиваются выполнением гигиенических, медицинских процедур. Устанавливающиеся эмоциональные связи быстро разрушаются из-за смены места проживания ребенка, графика работы персонала, текучести кадров, отказа от опекунства приемных родителей.
Патогенез
Основой формирования расстройств привязанности является негативный опыт установления близких, доброжелательных отношений. Ребенок плачет, старается привлечь внимание, выразить свои потребности (голод, дискомфорт, одиночество). Если он не получает помощи от взрослого либо получает неадекватный ответ – ругань, побои – ситуация становится стрессовой. Происходят сбои на физиологическом уровне: изменяется концентрация гормонов, преобладают процессы возбуждения в нервной системе, мышечное напряжение. Постепенно окружающая среда начинает восприниматься как опасная. Возникает потребность защищаться, проявлять агрессию, самостоятельно контролировать ситуацию. Доверие, привязанность подменяются враждебным отношением, равнодушием к матери, отцу, опекуну.
Классификация
Расстройства привязанностей классифицируются по особенностям клинических проявлений. С учетом этого выделяют два вида нарушений:
- Дезингибированное. Называется расторможенным. Характеризуется развернутой клинической картиной. У ребенка отсутствует избирательность установления контактов. Социальные взаимоотношения недостаточно модулированы. Младенцы не проявляют настороженности к незнакомым людям, дети постарше неразборчивы в выборе друзей. Данная форма является результатом частой смены взрослого (родителя, воспитателя, опекуна).
- Ингибированное. Симптомы слабовыраженные. Социальные контакты подавлены, заторможены, часто имеют амбивалентную направленность – ненависть-любовь, принятие-отторжение. Преобладает подавленность, агрессивная реакция на страдание. Такой тип расстройства формируется как результат жестокого обращения взрослого с младенцем.
Другая классификация имеет более точный описательный характер. Учитывается этиологический фактор, направленность поведения ребенка, особенности установления контакта. Выделяется четыре типа привязанности:
- Негативная. Причинами являются пренебрежение либо гиперопека. Поведение ребенка направлено на провокацию негативного внимания, раздражения, наказания.
- Амбивалентная. Основа – истерические реакции, непоследовательность взрослых. Проявляется категоричностью, двойственностью (агрессивность-доброта, ласка-побои) взаимодействия с окружающими.
- Избегающая. Развивается после разрыва взаимоотношений с мамой, папой, опекуном. Проявляется замкнутостью, угрюмостью, недоверчивостью.
- Дезорганизованная. Возникает после жестокого отношения, насилия. Характерны проявления жестокости, сопротивление попыткам взаимодействия.
Симптомы расстройств привязанности у детей
Нарушения привязанности проявляются спектром симптомов, выраженность и полнота которых нарастает от единичных реакций до сформированного реактивного расстройства. Младенцы, малыши до 5-6 лет избегают зрительного контакта, редко улыбаются, не радуются приближению взрослого. При ингибированной форме расстройства – отвергают попытки установить контакт, сблизиться, успокоить. Не тянутся за игрушкой, предложенной взрослым. Оставшись в одиночестве, сохраняют спокойствие. Равнодушно относятся к уходу другого человека. Нередко наблюдается безутешный тихий плач без причины. При дезингибированной форме дети крайне зависимы, ищут комфорта, безопасности от незнакомых людей, стремятся установить с ними контакты, но отвергают родителей.
Отсутствие доверительного эмоционального взаимодействия со значимым взрослым способствует отставанию развития психики: младенцы малоподвижны, отсутствует лепет, гуление, у детей запаздывает развитие речи, игровой интерес слабый. С возрастом задержка умственного развития становится более выраженной, ребенок с трудом осваивает учебную программу. У детей дошкольного, школьного возраста развивается отвращение к прикосновениям, объятьям. Попытки установить физический контакт вызывают неадекватные реакции смеха, плача, гнева, испуга.
Потребность сохранить контроль, обезопасить себя проявляется стремлением сохранять дистанцию. При психологическом сближении дети становятся непослушными, дерзкими. Гнев выражается через истерики, манипуляции, агрессивное поведение. Взрослея, пациенты начинают понимать социальную неприемлемость гнева, маскируют ее «случайными» действиями – ударом мяча, болевым рукопожатием или объятьями. Сложности идентификации собственных чувств, чувств окружающих, непонимание истинного назначения ласки, поглаживаний, близких отношений проявляются хаотичным выстраиванием отношений: незнакомцы вызывают интерес, доброту, а родители, родственники – равнодушие. После совершения ошибок, неприемлемого поведения чувство вины отсутствует.
Осложнения
Частым осложнением расстройств привязанности становится задержка психического развития. Отсутствие близкого контакта с взрослым приводит к снижению познавательного интереса: малыш не тянется за яркими предметами, игрушками, медленно осваивает манипулятивные действия, отсутствует стремление установить речевой контакт. Передача и принятие опыта нарушены. Развивается отставание мышления, активного внимания, речи. Если РП не диагностировано вовремя, нарастает социальная дезадаптация. Волевые, эмоциональные нарушения, поведенческие отклонения становятся стабильными чертами характера. У подростков развиваются психопатии, неврозы, девиантные формы поведения.
Диагностика
Диагностика расстройств привязанности у детей проводится врачом-психиатром, клиническим психологом. Комплексная процедура обследования включает:
- Опрос. Врач уточняет симптомы, их продолжительность, выраженность. Расспрашивает о составе семьи, роде занятий родителей, наличии психических заболеваний, патологических зависимостей. Выясняет особенности течения беременности, отношений между матерью и малышом после рождения, включенность в процесс воспитания отца, бабушек, дедушек, наличие проблем социализации в детском саду, школе (проявляет ли ребенок агрессию, застенчивость, драчливость, истеричность).
- Наблюдение. Специалист акцентирует внимание на детско-родительских отношениях. Отмечает доброжелательность, враждебность, заинтересованность контактом, негативизм, непослушание, принятие телесного контакта, стремление общаться. Определяет стиль воспитания.
- Сбор дополнительных данных. Результаты беседы дополняются характеристиками педагогов, воспитателей детских домов, выписками заключений узких специалистов: невролога, эндокринолога, отоларинголога, офтальмолога.
- Психодиагностику. Личностные опросники, проективные методики выявляют особенности самооценки, эмоционально-волевой сферы ребенка, его ориентированность на установление социальных взаимодействий, отношение к окружающим.
Важна дифференциация расстройств привязанности от стойких интеллектуальных нарушений, детского аутизма, острой стрессовой реакции, синдрома дефицита внимания и гиперактивности. Ключевую роль играют отношения родитель-ребенок (отсутствие привязанности), нормальная обучаемость.
Лечение расстройств привязанности у детей
Психотерапевтическое лечение является основой, изменяющей отношения ребенка и родителей, близких родственников. Медикаментозная терапия необходима для коррекции сопутствующих эмоциональных, когнитивных нарушений. Комплексный подход включает следующие виды лечения:
- Детская психотерапия. Цель сеансов – снижение эмоциональной напряженности, устранение замкнутости, недоверия, страхов. Проводятся в форме игры, чтения сказок, творческих занятий.
- Семейная психотерапия. Психотерапевтические упражнения, задания, беседы устраняют отчужденность, восстанавливают эмоциональный, вербальный контакт, телесное принятие ребенком родителей.
- Консультирование родителей. Психолог, психотерапевт рассказывает родителям об особенностях течения расстройства, причинах, способах коррекции. Дает рекомендации по выстраиванию внутрисемейных отношений, подробно рассматривает типичные конфликтные, сложные ситуации взаимодействия.
Медикаментозное лечение способно улучшить эмоциональный фон, снять острые реакции, что обеспечивает более высокую эффективность психотерапии. Самостоятельное использование препаратов нецелесообразно.
Прогноз и профилактика
Чем раньше начато лечение патологий привязанности, тем благоприятнее прогноз. При восстановлении любящих, заботливых семейных отношений младенцы и дети раннего возраста практически полностью избавляются от расстройства. Дошкольникам, школьникам требуется специализированная помощь, исход лечения зависит от совместных усилий родителей и психотерапевта. Профилактика расстройств привязанности – создание психологического комфорта, формирующего чувство защищенности, базового доверия. Важным является отношение матери, оно закладывает основу привязанности, психического здоровья.
Ребенок, амбивалентно
привязанный к матери, тяжело переживает
разлуку с ней, с нетерпением ждет ее
возвращения, однако быстро разрушает
реальный контакт, реагируя агрессией
или истериками на едва уловимые
погрешности матери во -взаимодействии
(небольшая задержка ответа, кратковременное
переключение внимания с ребенка и др.).
Амбивалентная
привязанность характеризуется бурными
всплесками эмоций (гнев, отчаяние,
депрессия), соответствующих острой
реакции ребенка на разлуку (Bowlby),
вне контекста, т. е. в ситуациях с
низким стрессом, когда разлука ребенку
не угрожает.
Симбиотическую
привязанность можно
рассматривать как частный случай
амбивалентной привязанности.
Как показывают
наши наблюдения, избегание младенцем
глазного и голосового контакта может
сочетаться с эксплуатацией им особо
тесного тактильного контакта по типу
прилипания, который является наиболее
рудиментарным способом защиты от
тревоги (ребенок требует, чтобы его
постоянно носили на руках, не пытаясь
вступить в общение со взрослым:
отсутствуют лепет, гуление, улыбка,
интерес к лицу взрослого).
В дальнейшем упор
на тесный физический контакт может
приобрести сексуальную окраску, особенно
если мать поощряет развитие контакта
в этом направлении. Тогда эмоциональная
близость приравнивается ребенком к
физической близости (ночью), а отвержение
ребенком матери также выражается в
интенсивном физическом действии:
жестокой агрессии (днем).
Легкие проявления
амбивалентности отмечаются и в норме,
особенно в период, когда мать стимулирует
самостоятельную активность ребенка,
отвергая его претензии на слишком
интенсивный и длительный телесный
контакт с ней. Чаще всего это наблюдается
сразу после рождения младшего ребенка
(Харлоу Г., Харлоу М., Суоми, 1975).
Однако в патологии
колебания в отношении к ребенку являются
очень сильными и устойчивыми.
Для
поведения матери, стимулирующей
проявления амбивалентности у ребенка,
характерны следующие симптомы (Waters
et
al.,
1995):
— избирательно
отвечает на сигналы дистресса у ребенка,
но игнорирует проявления им положительного
аффекта;
— старается никогда
не расставаться с ребенком;
— воспринимает
непослушание ребенка прежде всего как
попытку досадить ей лично;
— проявляет
враждебность по отношению к ребенку,
часто беспричинно (для наблюдателя)
разрушая гармоничное взаимодействие;
— проявляет очень
сильный аффект, часто негативный,
взаимодействуя с ребенком.
4. Генетическая связь между избегающим и амбивалентным типами привязанности
Мы рассматриваем
соотношение избегающей и амбивалентной
привязанности как проявление в первом
случае значительного угнетения основной
функции привязанности (функции
обеспечения безопасности), во втором
случае —ее хотя и усиленной, но искаженной
работы: ребенок подает сигналы
неблагополучия при отсутствии реальной
угрозы либо намеренно создаёт угрожающие
жизни ситуации для провоцирования
материнской заботы.
Избегающая
привязанность соответствует конечной
стадии отделения от матери, по Bowlby18,
и фазе хронической тревоги (фазе
истощения) в модели реакции на стресс,
по. Селье, в то время как амбивалентная
привязанность соответствует стадии
протеста, по Bowlby,
и мобилизационной фазе, по Селье19.
Поскольку динамика
развития «небезопасной» привязанности
при раннем детском аутизме и эмоциональной
депривации такова, что элементы избегания
постепенно ослабевают, в то время
18
Bowlby
выделяет три фазы в реакции ребенка
второго года^жизни на отделение от
матери: стадию протеста, на которой
ребенок ищет мать и реагирует агрессией
на ее возвращ’е’ние, тем самым наказывая
ее; стадию отчаяния, на которой преобладают
депрессивные реакции; стадию отделения,
на которой восстановление привязанности
между ребенком и матерью уже невозможно
(Bowlby,
1979).
19Ганс Селье выделяет три фазы
общего адаптационного синдрома: на
первой фазе, фазе тревоги, организм
меняет свои характеристики: сначала
уровень сопротивления уменьшается,
после чего вновь начинает увеличиваться;
на второй фазе реакции тревоги
практически исчезают, а сопротивление
организма достигает наивысших возможных
значений; на третьей фазе истощаются
запасы адаптационной энергии, тревога
вновь появляется, но вызываемые ею
изменения в организме уже необратимы
(Селье, 1982).
как агрессия и
негативизм усиливаются, то разделение
между этими двумя типами небезопасной
привязанности в известной степени
условно.
Кажущиеся различными
механизмы сохранения близости с матерью
(подавление негативных сигналов при
избегающей привязанности и провокации
и требования при амбивалентной) на самом
деле отражают уровень активности
ребенка.
Механизмы защитного
избегания доминируют в раннем детстве,
когда ребенок ограничен в средствах
реагирования на негативную стимуляцию
со стороны взрослого (например, до 7
месяцев ребенок «игнорирует» выражение
гнева на лице взрослого, по данным
Изарда).
Усиливающиеся в
ходе естественного развития ребенка
или же специально стимулированные
механизмы уровня аффективной экспансии
включаются позже, на втором году жизни,
и не только повышают устойчивость
ребенка к негативным эмоциональным
сигналам матери, но и делают привлекательной
для ребенка ее интенсивную аффективную
реакцию на его провокации.
Среди наблюдаемых
нами детей с синдромом раннего детского
аутизма, психологический возраст которых
не превышает 2—3 лет, избегающая
привязанность встречается чаще, чем
амбивалентная.. В некоторых случаях
у детей с РДА фиксируется самая ранняя
форма симбиотической привязанности к
матери, когда мать берет на себя основные
психические функции ребенка, выполняя
роль его Эго; вся связь с реальностью
осуществляется через мать, ребенок
не строит своих индивидуальных отношений
с миром, не имеет собственных предпочтений
и интересов, у него не сформированы
навыки самообслуживания (собственные
наблюдения). (В этих случаях рекомендуется
разорвать эту симбиотическую связь
через изменение среды, возможно
госпитализацию, для того чтобы у
ребенка появилась возможность образовать
более зрелую привязанность, которая
позволила бы ему развиваться.) Если
сензитивный период развития привязанностей
(первые 2—3 года) формально завершен, то
попытка переключения ребенка с
симбиотической связи на другой тип
отношений со взрослым чрезвычайно
болезненна для ребенка и чаще всего
оканчивается неудачей.
Для детей с
эмоциональной депривацией характерна
недифференцированная поверхностная
привязанность. Дети легко вступают
в контакт с целью получения приятных
ощущений, но сразу же прерывают его, как
только взрослый предпринимает попытку
установить какие-либо правила или
определить границы поведения ребенка.
(Эти дети очень сложны в индивидуальной
психологической
работе, где они проявляют неконтролируемые
ярость и агрессию. В то же время в группе
они способны принять ограничения и
правила, если они предлагаются и
поддерживаются сверстниками, так
как эти дети расширяют поведенческий
репертуар реагирования на фрустрацию
путем подражания ровесникам; паттерны
поведения, предлагаемые взрослым, такой
ребенок отвергает.)
В случаях тяжелой
эмоциональной депривации (около 10%
детей, живущих в детских домах), осложненной
ранним болевым опытом, формируется
привязанность избегающего типа; при
правильно организованных на ранних
этапах (первые два-три года) заботе и
уходе она может превратиться в
амбивалентную, в противном случае мы
получаем устойчивые психогенные формы
аутизма с избегающей привязанностью.
Таким образом, по мере развития ребенка
характер привязанности меняется:
избегающая привязанность может
трансформироваться в амбивалентную.
Пятый
уровень — уровень символических
регуляций эмоциональными процессами
Основная функция
этого уровня эмоциональной регуляции
— овладение собственными переживаниями.
Это достигается включением в
аффективный процесс интеллектуальных
операций, благодаря которым происходят
дифференциация, обобщение и
трансформация аффективных явлений.
Один из примеров
такой трансформации приводится А. Р.
Лу-рия в исследовании аффекта по
ассоциативно-двигательной методике.
Он показал, что аффективно заряженные
слова вызывают определенные моторные
реакции (усиление нажима на ленте
кимографа). Однако в тех случаях, когда
испытуемый включал аффективно насыщенные
слова в новые, нейтральные смысловые
связи, такого соответствия не наблюдалось
(Лурия).
Осмысление
(понимание) ребенком собственного
эмоционального опыта, дифференцирование
и обобщение его осуществляется в
поведенческих паттернах (игровых
действиях с предметами и без них),
образах (в рисунке и фантазии), пиктограммах,
а также словах, в которых ребенок
изображает аффективные состояния,
как свои, так и других людей.
Для
первичного обобщения и дифференцирования
эмоций важно, чтобы эмоциональный опыт
ребенка, понимаемый как накопленные им
эмоционально окрашенные впечатления,
сохранялся в форме, делающей их
доступными для осмысления (Bion,
1962), т. е. для символизации и дальнейшего
их анализа и трансформации (Dubinsky,
1997).
Обобщение эмоций
дает значительное снижение нагрузки
на базальные уровни эмоциональной
регуляции. Использование обобщенного
эмоционального опыта позволяет ребенку
понять природу своих желаний и препятствий
на пути к их удовлетворению. Опора
на обобщенный эмоциональный опыт
позволяет ребенку проигрывать различные
стратегии преодоления препятствий
или поиска замещающего объекта в
воображении и предвосхищать эмоции,
вызванные удовлетворением или фрустрацией
определенного желания. Дети простраивают
собственное поведение таким образом,
чтобы избежать столкновения с наиболее
травмирующими барьерами.
Следовательно,
повышается устойчивость ребенка к
препятствиям различных видов и
вызванным ими болезненным переживаниям
(болезненными следует считать страх,
тревогу, ревность, зависть, печаль,
горе — 3. Фрейд «Печаль и меланхолия»,
«Жуткое»; А. Фрейд «Норма и патология
детского развития»; Изард. 1999), снижаются
интенсивность непосредственного
аффективного переживания (т. е.
уменьшаются телесные проявления
аффекта) и импульсивность поведения (в
частности, агрессивного поведения).
Так, появляющаяся
вместе с развитием символического
мышления способность ребенка
предвосхищать возвращение матери,
воспроизводить в игре «хорошие» эпизоды
общения с ней значительно уменьшает
проявления тревоги при кратковременной
разлуке с матерью.
Кроме того, обобщение
эмоционального опыта позволяет более
эффективно обмениваться им с другим
человеком, чем непосредственная
эмоциональная экспрессия.
Достижение большей
свободы по отношению к собственной
аффективной жизни происходит и потому,
что воображение позволяет ребенку
создавать новые переживания, произвольно
комбинируя образы, трансформируя
аффективно насыщенные — в нейтральные
и наоборот.
Привлечение
символического мышления для овладения
внутренними трудностями не всегда
оправдано. В норме ребенок склонен
забывать/«заживлять» травматический
опыт (А. Фрейд, 1997), т. е. ребенок может
справиться с определенными внутренними
сложностями на более низких уровнях
эмоциональной регуляции, чем уровень
символических регуляций. При патологии
в более базальных уровнях, например при
недостаточности уровня аффективных
стереотипов (аффективной ригидности),
не происходит десенсибилизации негативных
переживаний, напротив, выражающие
их символические образы множатся и
паразитируют (Симеон, 1948).
Переход от
досимволического уровня обобщения
эмоционального опыта к символическому
зависит от того, насколько он подготовлен
всем предшествующим опытом ребенка.
Ребенок находится
на досимволическом уровне организации
эмоционального опыта, если стимул,
претендующий на роль символа, не
выполняет своей роли опосредования,
ребенок «прилипает» к нему, игнорируя
его замещающий характер,
Примером
досимволического обобщения на уровне
поведения может служить наблюдение,
которое приводит Tustin
(1972): когда мать выходит из комнаты,
годовалая девочка сосет большой мяч,
обняв его, и издает те же звуки «м-м-м»,
которыми она сопровождала сосание
груди, или бутылочки, или собственного
кулачка уже в возрасте 8 недель. Все это
позволяет ей ожидать мать без плача.
Когда же мать появляется, девочка
прекращает сосание.
Таким образом,
одним из механизмов регуляции на
досимволическом уровне является
аутостимуляция, с помощью которой
ребенок воспроизводит недостающее
ощущение и облегчает тревогу.
Другим примером
досимволического мышления может быть
паническая реакция при восприятии
рисованного или игрушечного образа,
который ребенок, будучи под влиянием
сильного аффекта, принимает за настоящий.
Дети с психотическими расстройствами
пугаются «больших, страшных глаз» у
игрушек и выкалывают или заклеивают
их.
На символическом
уровне ребенок признает замещающий
характер используемых им образов.
Примером символического обобщения
эмоционального опыта может быть
использование ребенком в ситуации более
долговременной разлуки с матерью мягкой
игрушки, причем не столько для вызова
отдельных комфортных ощущений тепла
и безопасности, сколько для выражения
своей привязанности и тоски по ней
(ребенок обнимает игрушку, гладит
ее, не хочет с ней расставаться, называет
ее мамой).
Способность к
символическому представлению
эмоционального опыта требует ряда
условий:
/.
Конституциональная
{хотя бы минимальная) устойчивость к
фрустрации.
Если любая
эмоциональная нагрузка воспринимается
ребенком как катастрофа, то это может
быть связано с врожденным нарушением
механизмов накопления хорошего
эмоционального опыта, отсутствие или
чрезвычайная хрупкость которого делает
ребенка беспомощным в ситуациях,
требующих от него активности. В свою
очередь, сама непереносимость фрустрации
делает
невозможной
переработку, усвоение и обобщение опыта,
связанного с успешным преодолением
препятствий.
2.
Сформированность
досимволических способов дифференциации
опыта по качествам: «приятное —
неприятное» и «живое —
неживое».
Из всех возможных
пар категоризации опыта эти две, на наш
взгляд, являются наиболее базальными.
Дифференциация «приятное — неприятное»,
основанная на сохранности протопа-тической
чувствительности, лежит в основе
дальнейшего разделения опыта на
«опасный — безопасный», «хороший —
плохой», «красивый — некрасивый» и т.
д. .
На первичность
дифференциации опыта по степени его
«приятности» указывает характер
автономных слов детей, которые, будучи
сильно аффективно насыщенными, передают
прежде всего приятный эмоциональный
опыт {Левина, 1935). Этот аффективный
признак является собирательным для
других признаков, которые впоследствии
дифференцируются.
Дифференциация
«живое — неживое» необходима для
понимания намеренности, целенаправленности
поведения другого человека, его
обусловленности желаниями и иными
внутренними состояниями, которые не
даны ребенку непосредственно и для
понимания нуждаются в символизации.
В возрасте двух
лет ребенок понимает связь между
поведением людей и их желаниями, а
также эмоциями в зависимости от того,
реализовано ли желание или нет, однако
сами желания могут не учитывать реальности
(«Мама, достань Луну!»).
К трем
годам ребенок четко понимает, что
фантазии, представления о желаемом,
q
одной стороны, и реальное поведение,
направленное на осуществление намерения,
с другой стороны, различны и что фантазии
не могут заместить реальности.
3.
Сохранность
некоторых врожденных схем интеграции
эмоционального опыта и понимания
связи между эмоциями, желаниями и
поведением как у себя, так и у других
людей.
Имеются в виду
прежде всего связи между эмоциями,
желаниями, с одной стороны, и их
словесными обобщениями, с другой
стороны. К этим схемам можно отнести
речевые и игровые символы.
20
Протопатическая чувствительность, в
отличие от эпикритической, обладающей
различительной способностью,
характеризуется как диффузная с
выраженным аффективным компонентом
(«приятно — неприятно»). При нарушении
этого вида чувствительности наблюдаются
неприятные тягостные диффузные
ощущения, которые сочетаются с
немотивированным изменением настроения,
депрессивными состояниями, тревогой и
страхами.
При этом само
стремление ребенка найти символическое
соответствие своему внутреннему
состоянию, быстрое развитие понимания
символов не только зависит от социальных
факторов, но и подготовлено созреванием
определенных мозговых структур. О
сохраняющейся готовности этих структур
даже в условиях депривации свидетельствует
случай стремительного развития понимания
символов у слепоглухонемой девочки
Хелен Келлер, начавшей заниматься
со своей учительницей только в
возрасте 6 лет 8 месяцев. (До этого девочка
не понимала никаких символических или
словесных сообщений, для коммуникации
пользовалась двумя движениями,
обозначавшими ее потребности в еде
и питье.) (Лоренц, 1997). По-видимому, можно
говорить о существовании символической
активности базально-го или элементарного
типа.
а) Использование
переходного и замещающего объектов.
В норме
в возрасте от 4 до 12 месяцев может
формироваться привязанность к
какому-то мягкому предмету, чаще куску
одеяла, который ребенок сосет во
время засыпания и без которого не может
обойтись в этот момент (Winnicott,
1953). Этот объект занимает промежуточное
положение между частью тела младенца
(заменяя палец, который сосал младенец
прежде) и плюшевым мишкой, которого
малыш воспринимает как отдельно
существующий объект. Переходный
объект выступает одновременно как часть
самого младенца и как нечто, что не
принадлежит ребенку. Ребенок получает
возможность воспроизводить отсутствующую
материнскую грудь тогда, когда он того
хочет, создавая особую — промежуточную
между внешней и внутренней — реальность
(Лапланш, Понталис, 1996). Лепет — это
переходное явление, поскольку он
одновременно отражает внутреннее
состояние ребенка, не обозначая
чего-либо вовне, и является средством
коммуникации.
Замещающий объект
— это уже полностью отделенный от
ребенка символ матери или кого-то
близкого.
б) В норме ребенок
начинает использовать понятные другим
людям символы для выражения своего
опыта уже на втором году жизни. Самый
первый словарь ребенка в норме включает
слова «дай», «на», «хочу», «бо-бо»,
«пить», «упал», «ба-бах», «вон там»,
которые отражают намерения и состояния
ребенка, а также местоположение
предмета-символа, о сохранности которого
ребенок заботится.
К этому возрасту
ребенок владеет специальными словами
для обозначения внутренних состояний,
как своих, так и других людей, причем не
только аффективных, основанных на
желании,
но и
более нейтральных, передающих представления
и ожидания других людей (Baron-Cohen
et
al.,
1996).
в)
Использование игровых символов для
овладения эмоциональными переживаниями.
Игры-фантазии, в которых ребенка
преследуют страшные образы, отмечаются
у детей в норме в дошкольном возрасте.
Количество таких игр снижается в
возрасте 1—8
лет в связи с уменьшением дологического
мышления (Пиаже, по: С. Миллер, 1999).
Предполагается, что в этих играх ребенок
может исследовать свои эмоции, хорошо
осознавая условный характер игры.
Вторая
функция таких игр с устрашающими
символами — это проигрывание
травматического опыта с целью
десенсибилизации. Стереотипное
воспроизведение травмирующего события
является одним из основных признаков
посттравматического стрессового
синдрома у детей (см. DSM-IV).
Сюзанна Миллер
описывает игру четырехлетнего ребенка,
который испугался дыма, возникшего
из-за забытой на плите кастрюли. Этот
мальчик многократно проигрывал ситуацию
спасения от воображаемого пожара
(С° Миллер, 1999).
Симеон (1928) приводит
пример мальчика пяти лет, пережившего
землетрясение в Крыму в 1927 г., который
по приезде в Москву все время играл в
Крым и землетрясение, видимо, изживая
травму (был сильно испуган, непрерывно
дрожал в течение двух часов-после
первого толчка).
Развитая способность
к фантазированию в норме позволяет
ребенку стимулировать себя, т. е.
выполняет тонизирующую функцию.
У детей
с эмоциональными
расстройствами наблюдаются
следующие варианты наруш.ения
символических обобщений эмоционального
опыта:
1.
Фиксация
на досимволической стадии обобщения
эмоционального опыта с интенсивной
аутостимуляцией.
В случае тяжелой
эмоциональной патологии мы наблюдаем,
как дети в возрасте 3—5 лет «прилипают»
к определенным ощущениям, пытаясь
воспроизвести приятный опыт сосания,
лизания, прикосновений к лицу и т. д.
в объективно безопасной ситуации.
Динамика этой аутостимуляции не зависит
от присутствия матери и в целом не
выполняет той адаптивной функции,
которую мы видим у нормальных годовалых
младенцев (собственные наблюдения).
Длительная фиксация
на досимволической стадии в возрасте
до 5 лет (у детей с РДА органического
генеза) происходит, вероятно, из-за
крайней бедности самого опыта,
непереносимости фрустрации (хотя
бы небольшая толерантность к которой
необходима для
построения символа, замещающего желаемый,
но недоступный объект).
2.
Дефицит первичной дифференциации опыта
по признакам «приятное — неприятное»
и «живое —
неживое».
У детей с эмоциональной
недостаточностью отмечается задержка
в развитии дифференцированного восприятия
аффективно насыщенных признаков:
организация опыта в зависимости от
качества восприятия (преимущественно
контактного, тактильного) остается
доминирующей на протяжении ряда лет,
задерживая усвоение более общих
категорий.
Если ребенок с
ранним детским аутизмом достиг стадии,
на которой он может выделять «приятное»,
«хорошее» в более сложной области,
касающейся отношений между людьми
(например, при восприятии картинки,
на которой изображены обнимающиеся
мама и сын), то он делает это, как правило,
в стереотипной форме (мальчик 7 лет
говорит: «тепло», хлопает в ладоши,
улыбается).
Для
детей с психотическими расстройствами
характерны спутанность, отсутствие
ясной дифференцировки между определяющими
категориями опыта (Klein).
Это приводит к
смешанным, иногда причудливым
идентификациям себя и близких людей
с неживыми предметами. Мы наблюдали
девочку с ранней детской шизофренией,
которая в возрасте трех с половиной лет
укачивала банан, обращаясь с ним как с
младшим братом (пеленала, кормила своего
«бана-ненка»), а потом все-таки съедала
его. В этой игре стремление девочки
справиться с сильной ревностью к младшему
брату путем идентификации с матерью
(в реальности девочка пытал-ась его
убить) оказалось слабее ее агрессивных
импульсов (выбранный в качестве
символа брата банан изначально легко
провоцировал оральную агрессию).
Такое вычурное
наделение неживых предметов признаками
живого отличается от наблюдаемого у
нормальных детей одухотворения
некоторых неживых движущихся предметов:
солнца, воды, например (анимизм — норма
для ребенка 2—3 лет, по Пиаже).
Описаны
случаи идентификации ребенка с
техническими приборами (когда эмоциональное
и физическое состояние ребенка полностью
зависит от состояния этого прибора)
(Briggs,
1997).
Использование
таких вычурных средств для выражения
своего эмоционального опыта ставит
в тупик людей, пытающихся вступить с
ребенком в контакт, и препятствует его
социализации.
Слабость выделения
живого в отдельную категорию значительно
затрудняет формирование таких понятий,
как «думать»,
«чувствовать»
и др. Подобный дефицит наблюдается у
детей с РДА (по: Baron-Cohen,
Tager-Flusberg,
Cohen,
1996). У этих детей отсутствуют так
называемые «семантические примитивы»,
т. е. ключевые понятия и фиксированные
смыслы, встречающиеся, по описаниям
лингвистов, во всех языках и выступающие
основой коммуникации. По Анне Вежбицкой
(1999), к этим семантическим инвариантам
относятся следующие: я, некто, нечто;
думать, хотеть, чувствовать, сказать;
этот (демонстратив, соответствующий
указательному жесту, часто отсутствующему
или появляющемуся со значительным
запаздыванием у детей с РДА). По Степанову,
основными координатами при коммуникации
являются: я (говорящий человек как
ядро всей системы языка), здесь
(местоположение говорящего), сейчас
(время). Интересно, что представление о
времени страдает у аутичных детей
значительно сильнее, чем представление
о пространстве, к которому у них
«прикрепляются» определенные действия.
3.
Искажение
дифференциации опыта со значительным
сдвигом в сторону неприятного,
—
Мы выделяем
следующие механизмы нарушения этой
дифференциации:
а) перенасыщенность
опыта отрицательными эмоциями, что
делает неустойчивым и быстро разрушает
любой положительный опыт, в связи с
сильной тревогой и страхами. Такое
искажение эмоционального опыта может
быть вызвано травмирующими воздействиями
шоковой интенсивности, к которым
относятся следующие: длительный
ранний опыт соматических страданий,
изоляция в случае продолжительных
госпитализаций, хроническая аномальная
стимуляция со стороны психически больной
матери.
Если
воздействие этих условий, катастрофически
отличающихся от эволюционно ожидаемых,
продолжается дольше, чем первые
шесть-девять месяцев, и тем более если
оно сохраняется на протяжении всего
первого года жизни, то у ребенка
фиксируется исключительно болезненный
опыт, а хороший опыт взаимодействия
со взрослым не усваивается и не сохраняется
(Spitz,
1946) либо формируется очень медленно, с
частыми откатами в эмоциональном
развитии (собственные наблюдения за
мальчиком, воспитывающимся в доме
ребенка);
б)
неспособность регулировать неприятные
ощущения, абсолютность неприятного:
так, депривированный младенец выплескивает
сильные негативные эмоции, доходя до
состояния истощения, будучи лишен
опыта трансформации их в переносимые
состояния через понимание их матерью
(Bion,
1962);
в) приятные
переживания могут связываться только
с сильными переживаниями сексуального
характера.
Как правило,
ребенок, переполненный негативными
переживаниями, проецирует их на
окружающий мир. Он также создает свой
выдуманный мир, населенный странными
существами, которые обладают набором
признаков, вызывающих инстинктивную
агрессию и вместе с тем чувство
беспомощности (роботы, инопланетяне,
бессмертные, неуязвимые, без лиц, без
кожи, покрытые чем-то вроде панциря,
с утробным голосом и т. д.). Такими образами
ребенок подкармливает свои агрессивные
импульсы, которые, в свою очередь,
усиливают его страхи. Контролировать
эти страхи ребенок может только путем
идентификации с этими всесильными
агрессивными образами. Поэтому
фантазирование этого типа не может
дать облегчения ребенку, напротив,
негативные эмоции нагнетаются.
4.
Отсутствие
связи первых слов ребенка с
его
намерениями и желаниями, неспособность
использования слов для активного
воздействия на близких взрослых, с
тем чтобы получить желаемое.
В патологии часто
наблюдается задержка на уровне автономной
речи (в норме доминирующей в течение
короткого периода на втором году
жизни, см.: Р. Левина), или эхолалий
(период эхолалий отмечается в конце
второго года жизни — Гезелл, 1974).
Неблагоприятно, если автономная речь
ребенка непонятна для окружающих и
ребенок не стремится к тому, чтобы его
поняли, помогая себе адекватными мимикой,
жестами, позой.
Эхолалий отражают
готовность к коммуникации при несло’
собности выражать самостоятельно
собственные состояния.
У детей, страдающих
ранним детским аутизмом, первые слова
могут иметь либо комментирующий характер,
либо характер аутостимуляции (стихотворные
фразы, рекламные лозунги) или быть
направлены на разрушение коммуникации
(«Отойди!», «Отстань!», «Иди отсюда!»,
«Все!», «Не хочешь!», «Не будешь!»).
У детей с ранним
детским аутизмом органического генеза
в ряде случаев при доступности называния
сложных слов («эскалатор») обнаруживается
непонимание слов «мама», «папа», которые
«не прилипают» к соответствующим
взрослым из-за очень медленного накопления
положительного эмоционального опыта,
связанного с этими взрослыми.
Дети
с ранним детским аутизмом до 4—5 лет не
могут использовать слово «дай!» для
регуляции действий взрослого, а для
получения желаемого результата направляют
руку взрослого в нужное место, пользуясь
ей как неодушевленным инструментом. 5.
Задержка
формирования переходного и замещающего
объекта.
У большинства
наблюдаемых нами детей с РДА органического
генеза использование мягкой игрушки
как замещающего объекта в ситуации
разлуки с матерью запаздывает на
несколько лет по сравнению с нормой.
Отмечается также сильная задержка
в использовании переходного объекта.
6.
Стереотипное
проигрывание аффективно неприятных
переживаний с постепенным выхолащиванием
содержания или резким угнетением
игровой и исследовательской активности.
Например, мальчик
5 лет с возраста 1 года после того, как
отец ушел из семьи, постоянно спрашивает
у взрослых: «Где папа? Папа придет?»,
избегая диалогов на любые другие темы.
Работа с детьми,
находящимися на досимволической или
же символической стадиях представления
своего эмоционального опыта, требует
различных техник психотерапии.
С менее зрелыми
детьми, не использующими символов для
обобщения своего эмоционального опыта,
психотерапия идет по линии укрепления
и достижения более устойчивой
согласованной работы нижележащих
уровней эмоциональной регуляции.
Эта работа ведется
скорее этологическими методами
(про-страивание системы ключевых
стимулов, определение оптимального
уровня и качества сенсорной и эмоциональной
нагрузки, выработка основных коммуникативных
паттернов-стереотипов, достижение опыта
успешного преодоления препятствий)
(Лебединский и др., 1990). Вся эта
подготовительная работа позволяет
значительно уменьшить стрессовый
характер взаимодействия ребенка со
средой и простроить устойчивые безопасные
отношения со взрослым, хорошие аспекты
которого могли бы послужить материалом
для символизации.
Переход на
символический уровень высвобождает
развитие речи, символической игры,
рисунка, а также ряда социальных
взаимодействий, требующих понимания
условности действий или слов другого
человека (понимание юмора, обмана и т.
д.).
ОБЩАЯ
СХЕМА ОЦЕНКИ ЭМОЦИОНАЛЬНЫХ НАРУШЕНИЙ
Аффективная
система, как уже говорилось выше, имеет
многоуровневую структуру, в которой
каждый из уровней решает свою
специфическую задачу.
Появление каждого
нового уровня означает также, что в
репертуаре аффективного поведения
появился целый ряд новых психологических
образований, обеспечивающих более
эффективные способы взаимодействия
с окружающим. Усиление какого-
либо одного уровня
проявляется, с одной стороны, в обострении
чувствительности ребенка к определенному
классу воздействий (релизеров) и, с
другой стороны^ в расширении репертуара
поведения, направленного на поиск этих
релизеров и взаимодействие с ними.
Среди новообразований
выделяют две группы: первая — это
интегративные новообразования,
определяющие целые периоды аффективного
развития, вторая группа — это
новообразования более частного
характера, поскольку они связаны с
развитием отдельных функций. Накопление
частных новообразований и их координация
друг с другом обеспечивают скачок в
аффективном развитии, т. е. появление
интегративного новообразования.
Деление это в
определенной степени условное, так как
роль частных новообразований в аффективном
процессе неодинакова, некоторые из
них являются ключевыми (например,
тактильный контакт младенца с
матерью). Несвоевременное их развитие
или даже выпадение ведет к искажению
развития. Некоторые частные
новообразования являются сквозными и
участвуют в формировании различных
новообразований первых лет жизни.
Следует отметить,
что чем младше ребенок, тем более
кратковременными и относительными
являются периоды устойчивой интеграции
поведения из-за расшатывающего влияния
быстро нарождающихся, но еще незрелых
«будущих» форм.
Так, неустойчивость
поведения ребенка на втором году жизни
определяется быстрой сменой смычек
между частными образованиями,
соответствующими второму, третьему и
четвертому уровням эмоциональной
регуляции. В норме страх разлуки с
матерью достигает своего апогея и
начинает уменьшаться, как только начинает
формироваться символическое мышление,
резко расширяется репертуар
коммуникации ребенка со сверстниками.
Моторная и исследовательская активность
высвобождается, поскольку тормозящее
влияние многих страхов, связанных с
пространством, ослабевает. Вместе с тем
ребенок получает удовольствие от
повторения того, что ему нравится, он
вырабатывает привычки.
Если страхи
продолжают оставаться актуальными
(фиксируются), то вся активность
ребенка стереотипизируется, т. е. более
низкий второй уровень вынужден
компенсировать недостаточность третьего
и четвертого уровней. Вместо прорыва
предвестников более сложных форм
поведения оживляются и усиливаются
более примитивные формы, которые
принимают защитный характер.
Периоды массивных
трансформаций поведения представляют
собой во многом фрустрирующие периоды
развития. Условия
эмоциональной
депривации, продолжительного стресса
создают дополнительную аффективную
нагрузку, поскольку ребенок стоит перед
задачей интеграции недостаточных
частных образований. Исход зависит не
только от степени депривационного или
стрессового влияния, но и от активности
самого ребенка. Активность — это
способность ребенка восстанавливать
и сохранять относительную эмоциональную
стабильность (за счет пластичной
перестройки регуляторных механизмов)
в такие периоды.
В основу оценки
эмоциональной регуляции ребенка
положены данные о сбоях в прохождении
критических периодов эмоционального
развития в первые три года жизни. Пропуск
или несвоевременное появление ключевых
новообразований в эмоциональной
сфере оценивается нами прежде всего с
точки зрения их роли в регуляции
эмоциональных процессов. За каждым
несформированным или искаженным
новообразованием стоит недостаточность
координации между определенными уровнями
эмоциональной регуляции.
Проблема
прогноза развития и компенсации
Если
мы наблюдаем
более позднее, чем это положено в норме,
появление определенного интегративного
или общего новообразования, то важно
знать, насколько это отклонение является
опасным для эмоционального развития в
целом, возможна ли его компенсация
или последствия такой задержки имеют
необратимый характер.
Проблемой
определения потенциала развития21
наиболее серьезно из известных нам
авторов занимался Арнольд Гезелл.
Потенциал развития, в понимании Гезелла,
зависит от того, каким коэффициентом
развития обладает ребенок. Чем больше
расхождение между паспортным возрастом
ребенка и коэффициентом его психического
развития, тем хуже прогноз. Так, например,
если поведение полуторагодовалого
ребенка соответствует 15 месяцам, то
коэффициент развития его равен 83, а если
40 неделям (9 месяцам), то 56 (Гезелл,
1974), т. е. мы можем ожидать от такого
ребенка, что при условии, что он
сохранит такой же темп развития, как в
момент диагностики, в первом случае он
овладеет более чем тремя четвертями, а
во втором случае — приблизительно
21Гезелл не выделяет эмоциональное
развитие из общего психического развития.
Отдельные паттерны, характеризующие
эмоциональное развитие, можно найти
в разных частях диагностической схемы
Гезелла, в том числе в тех шкалах, которые
оценивают адаптивное, речевое и
социальное поведение (Гезелл, 1974).
половиной тех
навыков и способностей, которые мы можем
ожидать от нормально развивающегося
младенца. Однако темп развития
ребенка, а вместе с ним и прогноз могут
меняться и чаще всего меняются. Это
происходит под действием различных, в
том числе культуральных, факторов.
Признавая роль
процессов компенсации в развитии, Гезелл
считает, что чем в более раннем возрасте
отмечается отсутствие или неустойчивость
специфических для данного возраста
паттернов, тем сильнее это должно
настораживать в плане прогноза
развития.
Это положение
может быть понято двояко. Во-первых,
действует логика цифровых соотношений:
чем младше ребенок, тем интенсивнее
идут процессы развития. Так, если
поведение шестимесячного ребенка
соответствует нормативам для
трехмесячного, то это почти все равно,
что шестилетка ведет себя, как трехлетка.
Во-вторых, наиболее ранние образования
есть база для последующего развития,
причем сензитивные периоды для ряда
наиболее важных ранних образований
(например, для глазного или голосового
контакта с матерью) достаточно жестко
привязаны к определенному временному
отрезку, часто исчисляемому всего
лишь в неделях. Пропуски этих периодов
означают появление «пустот» в фундаменте
развития, что может предвещать
неустойчивость последующего процесса
развития со склонностью к регрессам
и даже распаду.
Прогноз в области
эмоционального развития более сложен.
Поскольку мы рассматриваем прежде всего
развитие системы эмоциональной регуляции,
т. е. то, как ребенок с помощью эмоций
может регулировать свое поведение в
конкретной ситуации, и то, как
эмоциональная система управляет и
контролирует ход психического
развития в целом, то можно предположить,
что он во многом пересекается с общим
прогнозом развития. Не произошедшие
вовремя или неудавшиеся координации
между различными линиями развития
поведения дают о себе знать усилением
тревоги, аффективной дезорганизацией.
Подобно тому как ребенок, не сумевший
справиться с заданием во время
тестирования, сердится или обижается,
ребенок, развитие которого протекает
асинхронно, беспорядочно, отличается
эмоциональной неустойчивостью,
готовностью патологических форм
реагирования.
Предположение,
что ранние нарушения могут быть хорошо
скомпенсированы с возрастом, можно
принять только со следующими
оговорками. Во-первых, если в основе
этих ранних отклонений лежат временные
депривационные факторы, причем
период их действия
короче, чем продолжительность сензитив-ного
периода для формирования данного
паттерна. Во-вторых, если эти отклонения
носят избирательный, неравномерный
характер. Отсутствие сразу нескольких
ключевых паттернов (например, улыбки,
комплекса оживления, активного сигнального
поведения, лепета) в подготовительные
периоды развития искажает или
значительно задерживает формирование
таких сложных новообразований, как
привязанность, невербальная и вербальная
коммуникация, образ Я, автономная
исследовательская активность.
КАРТА
ОЦЕНКИ
Первые
три года жизни — критический период
для развития эмоциональной сферы.
Он может быть условно подразделен
на подготовительные, накопительные и
интегративные стадии, на которых
манифестируют новые образования.
Интегра-тивными для эмоционального
развития можно считать периоды: 3 месяца,
6 месяцев, 9 месяцев, 15—’18 месяцев, 24
месяца, 36 месяцев (Spitz,
Gesell).
Для оценки развития ребенка важно
учитывать как последовательность
(А), так и время (В) появления новообразований.