Как найти бомжа в екатеринбурге

Свердловчанин Иван Кобяков пропал в начале ноября. Он приехал в Екатеринбург работать таксистом и исчез с радаров родных. Когда Иван перестал выходить на связь, его отец поднял тревогу. Поисковики сбились с ног, но в итоге через месяц нашли Ивана живым и здоровым в так называемом работном доме.

Оказалось, что Иван Кобяков ушел в запой, уснул на остановке, а потом обнаружил себя без документов и телефона в каком-то доме на Уктусе. Он до сих пор находится там, близкие звонят ему по общему телефону. Мужчина рассказывает родным, что его кормят и обеспечивают жильем за работу по прессовке картона на конвейере. Выходить на улицу можно, но куда пойдешь без документов, которые еще надо восстановить.

Дом, в который попал Иван Кобяков, находится на улице Шатровой. Это огромный двухэтажный особняк из красного кирпича. Из-за башенок по углам, французских окон и декоративных элементов на фасаде он напоминает замок.

Дмитрий, директор учреждения, удивился, когда услышал, что Иван Кобяков находится у них и отметил, что это не работный дом, а благотворительный фонд «Ника».

— Я даже не могу подтвердить информацию о нахождении данного гражданина в нашей организации, так как все люди, которые к нам попадают по каким-то причинам, все находятся на условиях конфиденциальности. У нас некоммерческая организация, мы никакую коммерческую деятельность не осуществляем, — заявил директор.

По соседству стоит еще один коттедж, на заборе перед ним вывеска «Рабочий дом. Бесплатное проживание, денежное вознаграждение от 500 до 700 рублей. Восстановление документов».

Год назад в двухстах метрах отсюда, на улице Дунайской, в таком же доме случился пожар, погибла одна из его обитательниц.

Работных домов в Екатеринбурге сотни, если не тысячи. Вы и сами можете в этом убедиться, изучив доски объявлений с предложениями о помощи наркозависимым, алкоголикам и людям, попавшим в трудную жизненную ситуацию.

Но настоящую помощь и реабилитацию получат лишь немногие из них. Чаще всего люди могут рассчитывать только на еду, кров и на минимальное вознаграждение за изматывающий физический труд.

В свердловской полиции советуют людям оставаться на связи с внешним миром в любой ситуации.

— Граждане, которые по различным причинам хотят попасть в такую организацию, на мой взгляд, должны в обязательном порядке проинформировать своих знакомых, родных, по какому адресу она находится. Это поможет впоследствии, если возникнут проблемы, с лёгкостью найти человека, либо оформить исковое заявление на конкретную организацию.

В период нахождения в таком месте периодически давайте знать своим знакомым, как у вас обстоят дела. В дежурной части ГУ МВД по Свердловской области работает круглосуточный телефон доверия. В случае, если кто-то попал в беду и требуется помощь силовиков, необходимо об этом сообщить по номеру 8 (343) 358 71 61, — рассказал глава пресс-службы управления МВД по Свердловской области Валерий Горелых.

Рифат Сафин (имя изменено. — Прим. ред.) много лет назад освободился из заключения. Идти было некуда: дома и родных, которые помогли бы освоиться на свободе, не было. Рифат оказался в православном реабилитационном центре. Сначала он был простым работником, потом дослужился там до помощника руководителя, а когда почувствовал себя уверенно, ушел из центра на вольные хлеба, сменил сферу деятельности, женился и получил образование. О центре отзывается по-доброму, говорит, там ему по-настоящему помогли вернуться к нормальной жизни. Позже он нашел единомышленников, вернулся к теме реабилитации людей в сложной жизненной ситуации и работает над проектом юридической помощи таким людям.

Мы попросили его рассказать про рабочие дома как бизнес.

— Допустим, человек зарабатывает на строительном объекте в среднем 1000 рублей за день. Из этих денег, если организация более-менее серьезная, рублей 300 достается рабочему. Остается 700 рублей. Во всех домах дают сигареты, 100 рублей пачка. Остается 600. Проезд этого человека до объекта и обратно — еще 100 рублей. Получается 500 рублей остатка. На трехразовое питание для рабочего уходит еще, допустим, 200 рублей. А еще этим людям нужно одеваться, покупать стиральный порошок, платить за аренду, отопление и за свет. Остается от этой 1000 рублей, дай бог, 200 рублей с человека. Допустим, в доме живут двадцать человек — это 60 тысяч рублей в месяц, деньги небольшие.

— Чем меньше ты им дал — тем больше осталось, вот и вся логика, — рассказал Рифат Сафин.

Несмотря на небольшую, по словам Сафина, доходность, счет рабочих домов только в Екатеринбурге идет на сотни. Почти никто не ставит цели социализировать человека и вернуть его к жизни. Как правило, люди здесь получают минимум — кров и пищу. Те, кто сохранил волю и хочет вернуться к нормальной жизни, имеют шанс скопить небольшую сумму, которая поможет им в этом. Но чаще всего они срываются, когда остаются один на один даже с небольшой суммой и уходят из работного дома.

Нередко среди основателей новых работных домов встречаются их бывшие «постояльцы», которые смогли «подняться». Они понимают, что это приносит деньги, знают, как всё устроено, и берутся за организацию новых ночлежек. В подавляющем большинстве случаев такие работные дома не сотрудничают с правоохранительными органами, игнорируют все требования пожарного и санитарного надзоров. Это приводит к трагедиям — таким, как год назад на Дунайской.

— Нужен постоянный контроль полиции, пожарных, санитарных врачей, это минимум, — рассуждает Сафин. — Но и закрыть такие дома разом нельзя. Представляете, что будет, если на улице разом окажутся десять тысяч бездомных? Куда они пойдут? На весь Екатеринбург только одна ночлежка, да и туда без флюорографии не пускают, а где бомж сделает флюорографию? Государство должно не только контролировать, но и помогать, но у него другие заботы, — считает Сафин.

Есть несколько типов организаций, которые «помогают» одиноким и опустившимся людям. Большинство из них работают нелегально, забирают документы и ценные вещи, обещают снабжать деньгами и сигаретами, а фактически делают человека зависимым, рассказывает лидер движения против рабства «Альтернатива» Олег Мельников.

— Есть три вида таких центров или рабочих домов. В первом случае этого человека могут принудительно увезти, держать и лечить за деньги, от 30 до 80 тысяч рублей в месяц. Второй вид — использование людей, которые попали в тяжелые жизненные обстоятельства, — говорит Мельников.

— На любом вокзале миллион объявлений: работный дом, каждодневные выплаты. По факту этих людей часто используют как рабов. Здесь масса нарушений, в первую очередь трудового законодательства, трудовых договоров, конечно, нет. Во вторую — уголовные преступления: часто применяют физическое насилие, не говоря о психологическом. Еще есть центры на религиозной основе, полусекты, которые тоже дают приют в обмен на дешевый труд.

— Например, выносят строительный мусор после ремонта, — считает правозащитник.

По словам Мельникова, доказать нарушения и преступления, которые совершают в таких домах, очень сложно. Вытащить оттуда людей — тоже. Ежемесячно из таких работных домов «Альтернатива» вызволяет от двух до четырех человек.

Рассчитывать, что с помощью труда в работных домах алкоголики и наркоманы смогут вернуться к нормальной жизни, не стоит. Реабилитация зависимых так не работает, рассказал главный врач областной наркологической больницы Антон Поддубный.

— В доме напротив моего в четырехкомнатной квартире есть пристанище таких людей. Я лично туда заходил — внутри ночуют люди со всех регионов России. Они уходят утром на заработки, вечером возвращаются на ночлег. Ни о какой реабилитации зависимых от алкоголя или наркотиков речи не идет, они сами об этом говорят. В квартире есть Библия, некоторые ходят к какому-то батюшке — но не более. Открытой, правильной работы по реабилитации с ними не ведется, — заявил Поддубный.

По его словам, в единичных случаях возможен эффект просто от воздержания в употреблении спиртного или наркотиков.

— Задача реабилитации — вернуть человека в социум. Как только эти люди покидают дома — они начинают снова употреблять. Роль таких домов можно в лучшем случае назвать социальной помощью, но не реабилитацией.

Антон Поддубный воздержался от оценки законности существования работных домов. По его словам, этим должны заниматься правоохранители.

Когда стало известно, что Иван Кобяков нашелся, мы попытались встретиться и поговорить с ним о работном доме. Но диалог не задался.

— Я уже нашелся, родители в курсе. Со мной всё нормально. Не хочу я разговаривать — сказал Иван нашему корреспонденту, стоя в створе калитки работного дома. Попытки развить беседу пресекла сотрудница дома, которая просто захлопнула калитку и пригрозила вызвать полицию.

История Ивана Кобякова, свидетельства участников процесса и экспертов четко показывают, что трудовые дома — это бизнес, который нуждается в государственном регулировании, чтобы он из социального окончательно не превратился в криминальный. Но пока государство не спешит вмешиваться, и в Екатеринбурге, как и по всей стране, сотнями открываются новые «рабочие дома» и «центры помощи» для охоты за дешевой и трудовой силой обездоленных