Как найти деньги в тюрьме

В жизни бывает всякое, от тюрьмы и от сумы не зарекайся. Многие уверены, что заключенные целыми днями пьют чифир, делают наколки, а если и работают, то получают 150 рублей в месяц. А потом выходят из заключения и принимаются за старое. Ну что ж, частенько бывает именно так. Но современная пенитенциарная система позволяет во время отсидки получить новую профессию, заработать миллион и покончить с прошлым.

Нашим консультантом выступил начальник отдела трудовой адаптации осужденных УФСИН Астраханской области Станислав Берсенев.

Здорово, начальник

Одним солнечным деньком сотрудник отдела трудовой адаптации УФСИН прогуливался по центру города, как вдруг к нему подошел коренастый хмурый мужчина. Короткий ершик волос, наколка на руке.

«Ну все, приехали», — подумал уфсиновец. Не иначе это кто-то из старых «клиентов».

«Здравствуй, начальник. Узнал меня?» — это было похоже на продолжение фильма «Место встречи изменить нельзя». Уж не достанет ли он заточку?

Но мужчина расплылся в дружелюбной улыбке и признался, что действительно сидел в колонии. Раньше, до тюрьмы, он занимался грабежами. А за колючей проволокой отучился на мастера деревообработки. И после освобождения вместе с друзьями открыл свой цех. Дела идут отлично, преступать закон больше не тянет.

«Я что подошел, сказать спасибо!» — мужчина протянул натруженную руку своему бывшему начальнику, и у того отлегло. Эта история теперь приводится в астраханском УФСИН как пример того, что самого закоренелого преступника можно исправить, дать ему шанс стать полезным для общества, своей семьи и для себя самого.

Основной упор при трудовой адаптации делается на колонии строгого режима. Причин несколько. Первая — тут заключенные сидят подолгу, иногда десятки лет, чтобы они не изнывали от безделья и окончательно не разложились морально, их обучают и дают работу. Вторая — сократить число рецидивов, чтобы заключенный не взялся за старое, выйдя из колонии, его пытаются адаптировать к труду. Третья причина — заключенные сами пользуются плодами труда своих предприятий, частично снимая финансовую нагрузку по своему содержанию с государства.

Кем можно работать в колониях?

Тут как попадешь. В каких-то регионах специализируются на лесе, в каких-то выращивают овощи, животных. Мы пообщались с представителями Астраханского УФСИН, здесь заключенным предлагают большой перечень специализаций. От металлообработки до пищевого производства. Самые высокооплачиваемые — дерево- и металлообработка, швейное дело.

Можно ли получить специальность в колонии?

Открыть рабочие места в колонии — полдела. У многих нет элементарных навыков для работы. Поэтому в колонии можно обучаться. Для этого тут работают филиалы училища. Обучение длится от нескольких месяцев до года. Дольше всего обучают на мастера швейного цеха, проще говоря, швею или портного. Но и зарплаты у швей в полосатых пижамах выше, чем у других специалистов. Получить можно не только начальное профобразование, но и среднее. Например, когда в астраханской колонии придумали производить колбасу, потребовался технолог. «Обучим технолога из числа заключенных», — решили в отделе трудовой адаптации и подготовили специалиста.

Сколько можно заработать, сидя в тюрьме?

Мой собеседник рассказал про зарплаты в астраханских колониях. Все вакансии позволяют заработать минимальную оплату труда (12 130 рублей). Но есть и более выгодные направления. Например, металло- и деревообработка, а особенно швейное дело. Здесь специалисты получают 18 000 рублей. А если большой заказ, то вполне реально зарабатывать по 30 000 рублей.

По закону труд заключенных не может опускаться ниже МРОТ. Но, по данным 2018 года, средний заработок российского заключенного в месяц составлял 5 000 рублей. Это связано с тем, что многие заключенные осуждены на короткие сроки и работают не полный месяц.

Куда идут эти деньги?

Они копятся на счету заключенного. На них можно совершать покупки в местном магазине. Частенько заключенным приходится выплачивать пострадавшим компенсацию, присужденную решением суда. Часть заработанных средств направляется туда. Остальное заключенный сможет забрать, освободившись, или отправить семье.

Давайте посчитаем. Допустим, за грабеж, совершенный группой лиц, преступник получил по максимуму — 12 лет. При этом он должен выплатить штраф в размере миллиона рублей (это тоже максимум). Заключенный решает стать на путь исправления и девять месяцев обучается на портного. А потом начинает работу. Работает он очень хорошо, каждый месяц получает вышку, то есть, мы хотели сказать, максимум — 30 000 рублей. И раз в год берет отпуск.

Оптимистично. Но не факт, что в швейном цехе будет достаточно заказов каждый месяц. Поэтому посчитаем из расчета 18 000:

А если устроиться на работу попроще, за
минималку, то получится так:

Если штрафа нет или он не такой большой, то жизнь освободившегося гражданина и вовсе заиграет новыми красками. Некоторые заключенные, ставшие на путь исправления, тратят накопленные средства на открытие своего дела. И есть те, у кого это получается.

Есть отпуска и премии?  

У работников за колючей проволокой, как и у людей на воле, есть отпуска. А еще такие работники могут получать премии и благодарности. Как правило, ограничиваются поощрениями, записью в личное дело. Но если заключенный перевыполнил план, могут и премию дать. А вот чего нет в реальной жизни, но есть в тюрьме — зарекомендовав себя в качестве трудолюбивого сотрудника, заключенный при рассмотрении ходатайства об амнистии может рассчитывать на сокращении срока.

Куда идет прибыль тюремных предприятий?

Трудотерапия — это хорошо. Но продукцию, произведенную зэками, реализуют, а значит, у предприятий есть прибыль. Куда она идет? Основную часть прибыли тратят на усовершенствование производств, открытие новых цехов, новых рабочих мест, повышение конкурентоспособности тюремных предприятий. Часть денег идет на улучшение быта заключенных — ремонтируют камеры, укомплектовывают библиотеку, покупают что-то для досуга. Например, в одной из колоний купили видеоаппаратуру и запустили свое телевидение. В свободное время заключенные снимают и монтируют передачи, которые потом показывают по внутреннему ТВ.

Неужели кто-то покупает то, что производится в
тюрьме?

Времена, когда в тюрьмах только и умели, что производить гробы и нарды, прошли. Теперь в условиях конкуренции предприятиям приходится выдавать современные и качественные продукты. Предприятия поставляют мебель для различных госучреждений, шьют форму для армии, УФСИН, полиции. Иногда удается даже заключить международные контракты на поставку продукции колоний. Колонии производят много продуктов питания — консервы, колбаса, пельмени, выращивают овощи. Их поставляют в другие исправительные учреждения, кормят ими сотрудников УФСИН, продают в специализированных магазинах. Так как заключенные сами едят то, что произвели, они заинтересованы в качестве своей продукции. Да и требования ко всем производствам такие же, как на воле, также приходят проверки, продукты питания производят по технологическим картам, под надзором сотрудников УФСИН.

Самым неожиданным комплиментом для сотрудников колонии стал отзыв руководителя колбасного цеха с воли. Тот сказал, что тюремное предприятие производит непривычную на вкус колбасу и рецепт нужно поменять. Потому что в нем слишком много… мяса и совсем нет сои и добавок.

Куда идти работать после тюрьмы?

В УФСИН знают немало примеров, когда человек до попадания в тюрьму не имел опыта работы и никакой специальности, а потом, втянувшись, выходил и открывал свое дело. Так было с нашим героем, с которого мы начали статью. Кто-то открывает швейный цех, кто-то деревообрабатывающий.

В колонии стараются давать такое образование, которое пригодится на свободе. Заключенных неохотно принимают на предприятия. Но рукастых рабочих мало, и с корочкой портного или специалиста по дереву и металлу возьмут несмотря на штамп в паспорте о судимости.

Есть ли в колонии работа для интеллигенции?

А кем можно устроиться в колонии представителям творческих профессий, спросите вы? Есть и такие вакансии. Это цеха по производству различных художественных изделий. Художники тут на вес золота, потому что нарды, четки и фигурки из дерева по-прежнему пользуются спросом на воле и сами себя не изготовят. Для программистов, пиарщиков и журналистов работы, правда, нет. Но такие и не часто попадают в тюрьму.

Попадание в тюрьму приводит не только к ограничению свободы, но к невозможности выполнять финансовые обязательства. Что происходит со сбережениями и долгами в этом случае?

Никаких специальных правил для людей, попавших в тюрьму, в России не существует, рассказывает юрист компании «Хренов и Партнеры» Роман Беланов. Отношения в сфере исполнения наказаний регулируются Уголовно-исполнительным кодексом. Однако особенности взаимоотношений заключенных и их должников и кредиторов в этом документе никак не прописаны. Поэтому выводы о финансовых правах и обязанностях попавших в тюрьму людей юристам приходится делать, исходя из общих норм гражданского законодательства.

Вклады

Законодательство никак не ограничивает права вкладчиков-заключенных, говорит Беланов.

«С банковским депозитом ничего не происходит. Вклад будет действовать до окончания срока. Банк должен хранить деньги и вернуть их по требованию гражданина», — объясняет Беланов.

Другое дело, что сам заемщик-заключенный не может самостоятельно забрать вклад и проценты. В этом случае денежными средствами, находящимися на депозите, могут распоряжаться доверенные лица, говорит руководитель розничного блока группы СМП Банка Роман Цивинюк. Ими могут быть как родственники, так и любые другие лица. Главное условие — наличие доверенности.

В теории ее можно оформить в любой момент, даже во время отбывания наказания. Это право гарантирует закон «О нотариате». Если человек находится под домашним арестом, он должен обратиться с такой просьбой к следователю. В исправительных учреждениях роль нотариуса может исполнить начальник этого учреждения, отмечает управляющий группы компаний «Гордейчик и партнеры» Алексей Гордейчик. Согласно статье 185.1 Гражданского кодекса доверенности, которые удостоверены начальником места лишения свободы, приравниваются к нотариально заверенным. «Кроме того, доверенность можно оформить через нотариуса, который ходит в тюрьму», — говорит Гордейчик.

В реальности оформить доверенность непросто. Бывший заместитель начальника юридического управления нефтяной компании ЮКОС Светлана Бахмина, осужденная в 2006 году по обвинению в присвоении имущества компании и уклонении от уплаты налогов, рассказывает, что в колонии наблюдала трудности с оформлением документов. «Доверенности заверяются начальником того учреждения, в котором ты находишься, — говорит Бахмина. — Поскольку это не отношения клиент-заказчик, как с нотариусом, а отношения административного плана, есть вероятность, что делать это будут долго или вообще откажут».

Председатель движения «Бизнес Солидарность» Яна Яковлева советует по возможности заранее оформлять все доверенности.

«При малейшем намеке на то, что началось уголовное преследование, нужно сделать максимальное количество действий, — говорит она. — И даже если вы невиновны, в сейфе должен лежать набор доверенностей».

По словам Яковлевой, доверенность, оформленная в тюрьме, автоматически портит репутацию клиента.

«Для банков это очень важно. Дело может урегулироваться до суда, а с получением кредитов в дальнейшем могут быть проблемы», — объясняет Яковлева.

Если по истечении срока вклада его никто не обналичил, то деньги продолжают храниться на счетах гражданина до момента его освобождения. Если в договоре не была предусмотрена автоматическая пролонгация, то деньги перечисляются на текущий счет клиента, по которому действует ставка до востребования, объясняет Цивинюк. По данным «Банки.ру», в российских банках ставка до востребования составляет от 0,01 до 1,5% в рублях.

Кредиты

«Для человека, обремененного кредитами, попасть в тюрьму на длительный срок и даже оказаться в следственном изоляторе на пять-шесть месяцев, — это финансовый крах», — говорит Алексей Гордейчик. Действующее гражданское законодательство не предусматривает, что нахождение гражданина в тюрьме (правильный юридический термин — арестован до приговора суда или осужден к наказанию, связанному с лишением свободы) влияет на его обязанности по банковскому долгу. То есть от выплат по кредиту заемщик не освобождается, поясняет Беланов.

Погашать заем из заключения невозможно из-за запрета на использование компьютеров и мобильных телефонов. Поэтому, даже если у арестанта и есть деньги на счету, проводить платежи через интернет или мобильный банк не получится. Единственный выход — поручить доверенному лицу выплачивать кредит, рассказывает Роман Цивинюк.

У бывшего начальника одного из производственных участков РЖД Максима Блинкова, осужденного на полтора года за коммерческий подкуп, до заключения его в СИЗО был оформлен кредит. Кроме того, во время задержания шел процесс продажи квартиры, которая досталась ему в наследство от бабушки. «Часть денег за квартиру успела прийти, когда я был на свободе, часть — после, — рассказывает Блинков. — Нужно было завершать сделку и гасить полученными деньгами кредит. В тот момент я вспомнил, что какое-то время назад давал одному дальнему родственнику доверенность. В ней было указано, что он может совершать финансовые операции, и таким образом мне удалось завершить сделку и погасить кредит».

Если доверенного лица не найдется, то заключенный начнет считаться неплательщиком. За просрочки по выплатам будут начислять штрафы.

«Если обязательства по кредиту не будут выполняться, то банк будет вынужден обратиться в суд», — говорит Цивинюк. Если у заключенного был созаемщик по кредиту, то ответственность автоматически перекладывается на него — именно с него банк будет требовать вернуть долг. «Если у заключенного оформлена ипотека, то квартиру банк забирает, — говорит Алексей Гордейчик. — То же относится и к оформленным в кредит автомобилям».

Смягчить последствия арестованный может, сообщив банку о том, что больше не может платить по кредиту. «В заявлении кредитной организации нужно указать, что возникло форс-мажорное обстоятельство, которое является основанием для приостановления исполнения обязательства заемщика, — рассказывает Роман Беланов. — Если банк и обратится в суд, то существует очень большая вероятность, что сам долг взыщут, но от уплаты процентов за его обслуживание во время нахождения человека в тюрьме освободят».

На практике ситуации с заемщиками, в отношении которых избрана мера пресечения свободы, рассматриваются индивидуально, на основании их заявлений в банк или обращений их представителей, говорит директор департамента розничного кредитования МКБ Александр Шорников.

Собственность

Попадание в тюрьму не лишает человека права собственности: после выхода на свободу бывший заключенный сможет спокойно распоряжаться всем своим имуществом. Однако с квартирой могут возникнуть проблемы. Все дело в процедуре регистрации. При попадании в места лишения свободы заключенный в принудительном порядке получает там временную регистрацию, поясняет Беланов.

До 1995 года сонаниматели имели право выписать осужденного из жилья, но Конституционный суд признал эту практику неконституционной. Теперь смена места проживания не является основанием для снятия с учета по месту жительства, обнадеживает Гордейчик. Впрочем, у этой нормы есть негативные последствия — даже находясь в тюрьме, человек обязан платить за ЖКХ. Если управляющая компания подаст в суд на заключенного и выиграет, то судебные приставы будут взыскивать долги за ЖКХ из его имущества и 50% от имущества супруга.

«Если квартира находится в соцнайме, то арестанта могут выселить в более ветхое жилье, при этом за ЖКХ он все равно остается должен», — подводит итог Гордейчик.

Как на зоне разводят зеков деньги. Самые интересные тюремные способы

Казалось бы, о каких деньгах в тюрьме может идти речь, если законом их хождение там запрещено? Но тем, кто знает о жизни за решеткой не понаслышке или хотя бы по криминальным сериалам, известно, что товарно-денежные отношения есть и в местах не столь отдаленных.

Жизненные принципы тех, кто является элитой тюремного общества, не противоречат отъему благ у лохов, поэтому надеяться на интеллигентность, добропорядочность и чистоту намерений соседей по камере, мягко говоря, слегка наивно.

Игры на интерес

Огромное количество свободного времени и небольшой процент желающих скоротать его за чтением, рукоделием или другими интеллектуальными и творческими занятиям, ведут к большой популярности у заключенных различных игр.

Карты запрещены, но кого это останавливало? Также есть другие варианты: нарды, домино, кости, шашки, шахматы, «Морской бой».

Играть можно на интерес или ни на что. Но не все так просто. Проигравшему могут объявить, что он должен энную сумму, даже если об этом изначально не было уговора.

Ведь 100-200 долларов – это «ничто» для выигравшего, или, даже если его оппонент, садясь за стол согласно установленному ритуалу заявил, что играет «ни на что», соседи по камере могут об этом не вспомнить.

До игры может быть уговор о нематериальном спортивном интересе или небольшой денежной сумме. Но после, возможно, не без помощи «коллег по цеху» победителя не получится исполнить обещанное, отжаться или присесть определенное количество раз за установленное время, получить деньги от родных в срок. Интерес заменяется денежной суммой, а размер долга возрастает в разы.

Так что к предложению сыграть в тюрьме стоит относиться очень осторожно. Известно, что самыми безопасными в плане шулерства являются шахматы и шашки – играют двое, и повлиять на исход можно только благодаря своему интеллекту. В других развлечениях ловкость рук и «помощь зала» могут изменить результат в нужную мошенникам сторону.

Богатенький Буратино

Попадая в тюрьму впервые и не зная тонкостей жизни в заведении, человек может увидеть, что не все одинаково равны на нарах. Есть те, кто отбывают срок с большим комфортом. Им приносят алкоголь, наркотики, у них есть мобильные телефоны и прочие блага.

Разговорив вновь прибывшего, сидельцы узнают о его потребностях: кто-то считает себя несправедливо осужденным и лелеет надежду об освобождении или уменьшении срока, кому-то жизненно необходимо встретиться с любимой или родными. И здесь от опытных товарищей может поступить предложение найти адвоката или устроить свидание – за определенную сумму, которую родственники должны передать доверенным лицам сокамерников на воле.

На тех же условиях могут пообещать устроить более благополучные условия содержания с использованием существующих налаженных отношений с администрацией. Однако после получения денег человека просто переводят в другую камеру, где к нему и приходит осознание, что его «развели».

Есть и более простые методы отъема средств, связанные с применением грубой силы и угроз – от простого вымогательства до, например, продажи мобильного телефона (разумеется, по цене в несколько раз выше, чем на воле) с его последующим отъемом через несколько дней и передачей в другой отряд для повторной продажи.

«Без лоха и жизнь плоха» и более романтические методы

Если у заключенного есть телефон или доступ в Интернет, стены камеры не могут воспрепятствовать реализации его предпринимательских идей. А что можно сделать с одним телефоном, массой свободного времени, настойчивостью и смекалкой? Обеспечить свое благосостояние, например.

Просто удивительно, насколько наивными мы бываем, когда застигнуты врасплох. Приходит СМС на телефон о том, что заблокирована банковская карта и нужно позвонить на такой-то номер, чтобы решить проблему. Ответивший «менеджер» задает вопросы, которые задавать не должен? Он вежливо просит пройти к банкомату и пошагово подводит к переводу денег на номер телефона. В поле «сумма» надо ввести код. Это, конечно, не единственная схема, а одна из многих.

Но не хлебом единым жив человек.

Есть и женщины, которые в свои 30-40 лет все еще надеются встретить своего принца на белом коне и активно ищут его на сайтах знакомств. Разумеется, принц, заключенный, не станет выкладывать фотографию в арестантской робе. Все. как у всех. Скорее всего, снимок будет еще с воли.

И завяжется переписка, а через пару недель, когда женщина поймет, что это именно тот, кого она ждала всю жизнь и что он без него нельзя дышать, сердце биться перестанет, окажется, что он не совсем свободен. Конечно, он осужден несправедливо – заступился за девушку, спасал старушку от маньяка, вынес ребенка из горящего дома, а его обвинили.

И до счастья осталось немного, каких-то несколько тысяч рублей, чтобы дать взятку администрации тюрьмы или заплатить адвокату. Разве счастье можно измерить деньгами?! Жаль только, что после их получения телефон любимого навсегда исчезнет из зоны доступа, а его страничка – с сайта знакомств.

.

В СИЗО «Медведково» я провёл три недели. После двух лет ФСБшной консервации в Лефортово эти дни были словно отпуском на Мальдивах. Я и знать не знал, что так можно сидеть, а в фильмах про тюрьму об этом ничего не говорилось.

«Чёрный ход» давал возможность каждую ночь звонить родственникам и читать статьи в интернете о себе любимом, поддерживать общение практически с любой камерой огромного изолятора и есть жареный шашлык. Да, всё это стоило денег, и без поддержки с воли зек мог рассчитывать максимум на «грев с котла», минимальный «грев» сигаретами, чаем и сахаром. Но в каком-нибудь «красном» СИЗО, например Красноярском, у юридически ещё невиновных людей вместо сладкого чая были бы только издевательства и побои.

Стоит отдать должное, смотрящий нашей камеры, молодой азербайджанец Азиз наводил «движуху» круглосуточно. В центре большой, продуваемой сквозняками камеры стояли двадцатилитровые бутыли с водой. В каждом из них булькала связка кипятильников — можно было к ним прислониться и погреться.

По «дороге» Азизу прислали кусок полотна от ножовки. Я принялся пилить решётку — романтика! Сокамерник возле дверей — «тормозов» — стоял на шухере, я же терпеливо елозил полотном. Решётка, правда, была не на окнах, а над дверьми и прикрывала казённый радиоприёмник. Моей целью были магниты от динамика, и уже через пару часов они были у меня в руках. Разломанное радио аккуратно было собрано и даже прутья решётки поставлены на место. Следы распила были ловко замаскированы мякишем хлеба. Лишних вопросов я не задавал — помогал и наблюдал.

Азиз достал из тайника наш телефон. «Ненадёжный курок», — пояснил он про тайник, привязал пакет с телефоном к магниту и выбросил его в вентиляционную трубу. Свёрток прилип далеко внизу.

— А как доставать? — не выдержал я.

— Удочкой, — улыбнулся Азиз.

Что такое удочка, я уже знал, так как с первых дней стал учиться на «дорожника». Каждый вечер после отбоя вся тюрьма тихонько стучала по трубам. Это был «цинк» — условный стук, пора ставить «дорогу». Мы раздирали один из матрасов, доставали из него несколько сплетённых канатов с палец толщиной — «коней» — и перекидывали их в соседние камеры. Славливались.

С нижними и верхними камерами установить связь было проще всего: вниз мы закидывали канат с грузиком, сверху закидывали нам. Конец каната болтался в метре от форточки, и вот его-то я и вылавливал удочкой. Где-то удочки делали из туго скрученной бумаги, но у нас она была мощная, телескопическая — от вентилятора. Азиз и её умудрялся прятать от еженедельных шмонов. Интереснее всего было устанавливать связь с боковыми камерами. Мне нужно было высунуть за решётку привязанную к палке алюминиевую ложку и вдоль стены выкинуть с неё плотный мякиш хлеба с тонкой нитью — «контролькой». Мой коллега из соседней камеры ловил на удочку грузик и за контрольку втягивал моих коней. После десятка неудачных попыток я звал Азиза, и он славливался с соседями с первого раза. «Учись, студент!», снисходительно говорил ещё недавний малолетка директору двух предприятий с высшим образованием.

И я учился. Уже через неделю я ловко «ставил дорогу», таскал на перекрёстке туда-сюда груза, наизусть знал карту расположения камер — «глобус» — и вёл тетрадь учёта входящих и исходящих грузов.

В носках, привязанных к канатам, были сигареты, нитки, чай, кофе, провода, сахар, бумага, зарядные устройства, ручки, шприцы, телефоны, марихуана, заточки, спирт, конфеты и горсти скрученных в трубочку и запаянных в целлофан записок — «маляв». На каждой маляве стоял номер исходящей камеры и камеры назначения. Я должен был сориентироваться по карте — куда что передать, дёрнуть нужный канат, стукнуть раз-другой по трубе и отправить груз дальше.

Ежедневно всем камерам по «дороге» доставлялись информационные листы с фамилиями и статьями новоприбывших арестантов: так друг друга находили подельники и даже родственники. Я познакомился с голландцем и с удовольствием оттачивал английский по переписке. С ним же я играл и в шахматы по переписке.

Арестантский язык в малявах — своеобразный фольклор. Долго и витиевато с нами здоровались: «Вечер в хату, порядочные арестанты, чифир в радость…», потом также замороченно нам рассказывалось о достоинствах «людского хода» и необходимости его поддерживать и уже только после следовала кроткая просьба прислать по возможности пару сигарет и щепотку чая. Прощание и благодарность выражалась так же на несколько абзацев. Я быстро научился ставить метку «НТВ» и отправлять маляву попрошаек дальше по дороге. «Нет Такой Возможности». Вечных просителей в тюрьмах кличут «чайками» и их «дай-дай-дай» надоедает даже «котловой хате» — камере с общаком.

Иногда дорога приносила длинный кожаный тубус. В нём, свёрнутый в трубку, лежал «воровской прогон» — указ местного начальства. Эта бумага представляла собой произведение местного искусства. Воровские звёзды, решётки, колючая проволока и витиеватый каллиграфический шрифт. Смотрящий за камерой разворачивал свиток и торжественно зачитывал послание всей камере. С уже известными арестантскими словооборотами нам рассказывали о чей-то коронации или наоборот, ставили в известность о том, что при встрече такого-то человека «спросить с него, как с гада». Два раза в месяц это был список дней рождений или, наоборот, усопших «старших братьев» — и камера варила чифир, пускала его по кругу, праздновала или поминала. Стол накрывался с общака.

Работа дорожника казалась интересной и была почётной, но напряжённой и ответственной. Если у меня порвался бы конь и выпал бы ценный груз — восстанавливать или оплачивать стоимость пришлось бы нашей камере. А в носках иногда были не только айфоны, но и солидные пакеты с белым, неизвестным мне веществом. Листы учёта грузов в случае шмона нужно было хоть съесть, но ни в коем случае не допустить попадания их в руки администрации. Карался такой промах строго.

К происходившему вокруг я относился отстранённо, будто находясь в кинотеатре виртуальной реальности. Осознать и принять то, что всё это происходит со мной я не мог ещё долго. Поэтому продолжал играть свою актёрскую роль и вёл дневник, стараясь не упустить ни одной значимой детали. Естественно, всё увиденное шифровал, ибо шмоны случались часто и неожиданно. Но если обыск предполагался какой-то проверяющей комиссией, нас предупреждали заранее и мы сдавали инспектору пакет со всеми запрещёнными предметами, вплоть до гвоздей. Через сутки нам всё возвращали. Вплоть до гвоздей.

Лояльность администрации московских изоляторов к теме АУЕ* объяснялась легко. Ежемесячно Азиз переводил на спецсчёт двенадцать тысяч рублей, по штуке за койку. Таких камер только в нашем коридоре было двадцать, а сколько их на всё СИЗО? Это была цена использования «запретов» днём и наличие «чёрного хода» ночью. 

Время от времени что-то запрещённое изымалось для отчётности или по разгильдяйству, но за деньги всегда можно было не только вернуть изъятое, но и затянуть новое. «Ноги» стоили пять тысяч, и за эти деньги можно было иметь в камере хоть телефон, хоть героин — после лефортовской жизни с запретом нахождения в камере даже ниток, происходящее в Медведково казалось мне безумием. Тем не менее АУЕ* делало своё дело. Ручейки взносов стекались в бурные милионные реки, одни из которых, по словам смотрящего, текли на спецсчета администрации, другие в тюремный и воровской общаки.

В каждой камере смотрящий ненавязчиво обозначал, сколько нужно платить «по возможности» и куда. Одни платили сто рублей, другие тысячу или десять, кто-то и вовсе не платил, но последних были единицы. Арестантско-уркаганское единство стоит не на дружбе, а на дороге, общаке и игре. «Деньги — Товар — Дорога — Товар — Деньги». «В общак по возможности, каждому по потребностям». «Садишься играть — вату не катай, на воровское уделяй». «Мама, я сбил человека, срочно переведи деньги, иначе меня посадят». «Дорогая, скинь на эту симку тысячу рублей…». Каждую ночь в тюремных камерах многотысячных централов кипит работа по изъятию средств у пока ещё вольных и уже арестованных граждан.

…

* АУЕ — запрещенное в России международное движение. Признано экстремистской организацией по решению Верховного суда РФ от 17 августа 2020 года.

Adblock
detector