«Ради этих ребят стоило остаться без ног»: История монаха-героя Киприана
Ветеран Афганистана помогает участникам спецоперации и личным примером поддерживает раненых бойцов. Рассказываем, чем запомнился приезд Героя Советского союза инока Киприана (Буркова) в Новосибирск.
Герой Советского союза инок Киприан (Бурков) провёл в Новосибирске три дня – с 22 по 25 мая, встречаясь с руководством региона, военнослужащими и их семьями, с ранеными в госпиталях, с призывниками, молодёжью, а также с православной общественностью.
Во время встречи с губернатором региона Андреем Травниковым он обсудил меры поддержки, которые оказывают власти участникам СВО и их семьям, а также перспективы организации работы филиала госфонда «Защитники Отечества».
По приглашению Центра патриотического воспитания инок Киприан также принял участие в работе диалоговой площадки «Служить России», посвящённой весеннему призыву в Вооруженные Силы России. Обращаясь к призывникам, курсантам военных вузов и кадетам, он подчеркнул, как важно определиться со смыслом, который мы вкладываем в расхожее понятие патриотизма.
«Патриотизм – это любовь к Родине, а любовь – это всегда служение людям. И нет больше той любви, говорит Господь, чем жизнь отдать за друзей своих. И отец меня учил, хотя в наше время о вере не говорили, но он говорил мне – сам погибай, а товарища выручай. Вот в этом любовь. Она всегда направлена на благо других людей. Любить Родину – это делать то, что могу на благо Родины, на благо наших людей, нашей страны», – отметил он в ходе диалога.
Биография
Инок Киприан не только на словах, но и на личном примере показал пример деятельного служения Отечеству. Ветеран Афганистана, прошедший боевые действия, сегодня помогает военнослужащим в качестве представителя общественных организаций и духовного наставника Комитета семей воинов Отечества.
У инока Киприана несколько высших образований: он обучался педагогике и психологии в Православном Свято-Тихоновском гуманитарном университете и в Российском православном университете. Поддерживать военнослужащих, жён, матерей и вдов ему помогает не только духовное и психологическое образование, но и жизненный опыт. Он сам пережил гибель близких людей, прошёл через испытания войной, ранением, инвалидностью и смог вернуться к службе, а затем и найти себя на гражданской стезе.
Фото: пресс-служба Правительства Новосибирской области
Инок Киприан (в миру – Валерий Анатольевич Бурков) – потомственный офицер. Семья жила в авиационных гарнизонах, нигде подолгу не задерживаясь. Ребёнком ему довелось жить и в Новосибирской области. После восьмого класса Валерия отправили на каникулы в деревню Боровую Тогучинского района, где работал охотоведом-инспектором брат отца Виктор Бурков. Валерий учился в школе-интернате в соседней деревне и на курсах трактористов. По окончании школы он пошёл по стопам отца, поступив в Челябинское высшее военное авиационное училище штурманов и стал штурманом-оператором дальней авиации.
После трагической гибели отца — полковника Анатолия Ивановича Буркова он настойчиво подавал рапорты о переводе в Афганистан. С января 1984 года Валерий Бурков участвовал в боевых действиях в качестве передового авианаводчика. В ходе боевой операции на горе Хаваугар в районе Панджшерского ущелья капитан Бурков был тяжело ранен. Ему пришлось ампутировать обе ноги.
Пройдя курс реабилитации и научившись ходить на протезах, Валерий Бурков смог вернуться в строй. В 1988 году он окончил Военно-воздушную академию имени Гагарина, продолжив службу в Главном штабе ВВС. В октябре 1991 года полковник Бурков одним из последних получил звание Героя Советского Союза.
В 90-х годах Валерий Бурков стал успешным бизнесменом, а затем занялся политической карьерой. Валерий Анатольевич известен как автор-исполнитель песен об Афганской войне. Пройдя испытание «огнём», Валерий Бурков прошёл и «медные трубы» — испытание властью и богатством. Духовные поиски привели его к вере. В 2016 года он принял монашество с именем Киприан.
«Всякая война имеет духовное измерение»
С начала специальной военной операции монах-герой выезжает на Донбасс, встречаясь с участниками СВО, также посещает регионы, беседуя с семьями военнослужащих, ранеными бойцами, а также курсантами военных учебных заведений и кадетами.
Фото: Региональный штаб КСВО Новосибирской области
Пребывание инока Киприана в Новосибирске завершилось 25 мая встречей с православной общественностью в Вознесенском кафедральном соборе. На беседу собралось больше людей, чем вмещает здание воскресной школы. Многие слушали инока Киприана из динамиков, стоя на улице.
Буквально с первого вопроса прихожане храмов стали расспрашивать инока Киприана об обстановке на фронте в надежде получить информацию из первых уст. Однако он сразу дал понять, что не видит смысла обсуждать сводки с фронта. Важно то, что всякая война имеет духовное измерение. Ещё из библейской истории мы видим, что как только израильский народ отступал от Бога, его ожидало нашествие языческих племён. Когда же обращался к Богу, то одерживал победы даже малым числом.
Более близкий и понятный нам пример – это времена Великой Отечественной войны, когда после двух десятилетий безбожия и гонений на Церковь по всей стране стали открываться храмы, совершаться молебны и крестные ходы. К слову, в Новосибирске к началу войны на весь миллионный город оставалась одна небольшая церковь. В Вознесенском кафедральном соборе, где проходила встреча, богослужения возобновились в 1944 году. Духовный подъём необходим и в наше время, уверен инок Киприан.
Видео: Царьград Новосибирск
Он заметил, что бегство от мобилизации и равнодушие к нуждам фронта многих наших соотечественников – это печальное, но закономерное явление. Когда в стране более 30 лет молодые люди воспитывались на идеале благополучия и потребительства, трудно ожидать массового героизма. Но на войне за короткое время происходит переоценка ценностей. По словам отца Киприана, он уже видит положительные изменения в армии и в обществе.
«Сейчас ребята уже понимают, за что воюют и за что рискуют своей жизнью», — отметил отец Киприан. Что немаловажно, бойцы чувствуют поддержку народа: детские письма, посылки, помощь волонтёров, проект «Жёны героев» и другие социальные проекты. Всего этого не хватало воинам-афганцам, которые ощущали себя забытыми и ненужными в обществе.
Если он на протезах, значит, и я могу
По словам инока Киприана, для общества сейчас важно принять военнослужащих, которые возвращаются со спецоперации, в том числе после лечения в госпиталях. Он отметил, что во времена Афганской войны были в основном пулевые ранения. Минно-взрывные травмы, которую он получил, были редкостью. Сейчас подобные травмы преобладают. Потеря рук или ног может деморализовать даже сильную личность. Однако если человек справится с отчаянием и найдёт в себе силы жить дальше, он поможет помочь многим другим людям, уверен инок Киприан.
«Когда мы с ветеранами-афганцами приезжаем в госпитали, раненые бойцы видят, что я на протезах, что мы многое прошли, но реализовались в жизни. Значит и они могут. В своё время у меня был перед глазами образ знаменитого лётчика Алексея Маресьева. А мой опыт уже помог ребятам из Чечни», — отметил герой Советского союза.
«Однажды мне даже пришлось лечь в госпиталь. Я находился в палате вместе с ребятами, которые были на грани самоубийства. Неделю меня видели безногого, я ничего о себе не рассказывал. Тут я захожу в палату в форме полковника, со Звездой Героя на груди. Не передать словами изумление ребят, которые не могли поверить собственным глазам», — рассказал случай из жизни отец Киприан. — Проходит год. Я случайно увидел по телевизору парня на протезах, который прыгает с парашютом. К нему подбегает корреспондент, расспрашивая: «Как вы отважились на такой поступок?» Он отвечает: «Вы знаете, у нас год назад в госпитале лежал Герой Советского Союза Бурков. Он меня так заразил, что я тоже решил что-то совершить». У меня навернулись слёзы, и появилась такая мысль: «Вот только ради этих ребят мне стоило остаться без ног, чтобы они не совершили самоубийство. Если мы проходим через испытание, то это для того, чтобы послужить другим».
По возвращении в Москву инока Киприана (Буркова) ждёт много дел и задач по программам социальной поддержки и духовно-психологической реабилитации участников СВО. Сейчас он принимает участие в разработке нового проекта по работе с военнопленными. Спустя 40 лет после завершения военной службы Герой Советского Союза вновь в строю: он укрепляет дух военнослужащих на фронте, находит слова утешения для жён и матерей и помогает раненым бойцам вернуться к полноценной жизни, найдя её настоящий смысл.
Родился 26 апреля 1957 года.
2013-2014 гг. – исполнял обязанности катехизатора в Храме Успения Пресвятой Богородицы Рузского благочиния Московской епархии, расположенного в пгт. Тучково. 2014-2015 гг. – исполнял обязанности певчего церковного хора в том же Храме.
19.02.2016 г. – принят в послушники Свято-Казанского мужского Архиерейского подворья г. Кара-Балта Бишкекской и Киргизстанской епархии с введением послушания руководство православной общиной в рамках катехизации и социальной поддержки граждан Киргизии на территории России.
6.07.2016 г. – пострижен в рясофорные монахи.
6.10.2016 г. – назначен на должность помощника благочинного Свято-Казанского мужского Архиерейского подворья г. Кара-Балта Бишкекской и Киргизстанской епархии по взаимодействию с государственными органами и организациями, предприятиями и предпринимателями, благотворителями и СМИ на территории Российской Федерации и Кыргызской Республики.
3.09. 2019 г. – по благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилл зачислен в братию Высоко-Петровского монастыря.
Образование:
В 1978 году окончил Челябинское высшее военное авиационное краснознаменное училище штурманов, авиационный штурман.
В 1988 году окончил Военно-Воздушная академия им. Ю.А. Гагарина, управление боевыми действиями авиации.
В 2013 году окончил 2-х годичные богословские курсы при Савинно-Сторожевском монастыре.
В 2017 году окончил Московский православный институт святого Иоанна Богослова, факультет психологии, повышение квалификации по дополнительной профессиональной программе: «Основы психологии».
В 2018 году окончил Православный Свято-Тихоновский гуманитарный университет, педагогический факультет, курсы переподготовки: «Теории и технологии дошкольного образования», воспитатель.
В 2018 году окончил курсы повышения квалификации в Тульском государственном педагогическом университете имени Л. Н. Толстого по дополнительной профессиональной программе «Патриотическое воспитание детей и молодежи: современные подходы и методики».
В 2019 году окончил магистратуру Российского православного университета святого Иоанна Богослова по направлению «Психология» со специализацией «Христианская психология», магистр психологии.
В 2021 году окончил миссионерский факультет РПУ, церковный специалист в области мессионерской и катехизической деятельности.
Светские награды:
- Высшая степень отличия звание «Герой Советского Союза»;
- Высшая государственная награда «Орден Ленина»;
- Почетная Грамота Президиума Верховного Совета СССР;
- «Орден Боевого Красного Знамени”;
- Медаль «Защитнику свободной России»;
- Медаль «От благодарного афганского народа» и другие государственные награды.
Публикации:
- В военной области:
- Курс боевой подготовки офицеров групп боевого управления авиацией (принят и реализован в войсках);
- Глава об управлении боевыми действиями авиации при выполнении боевых задач по авиационной поддержке наземных войск (включена в учебное пособие для строевых частей);
- Положение о внештатных авиационных корректировщиках и другие предложения и публикации по совершенствованию боевого управления авиацией и взаимодействию с наземными войсками.
- В социальной области:
- Проекты указов и распоряжений Президента России и постановлений Правительства России по профилактике инвалидности, реабилитации инвалидов и обеспечению им равных возможностей, в том числе о научном и информационном обеспечении решения проблем инвалидности и инвалидов и координации деятельности государственных органов по данной проблематике в регионах страны (подписаны Президентом РФ и приняты Правительством РФ);
- Глава в Руководство по профилактике инвалидности, реабилитации инвалидов и обеспечению им равных возможностей для стран-членов ООН (по координации деятельности в указанной сфере деятельности), а также предложение об установлении Международного дня лиц с ограниченными возможностями (Генеральная Ассамблея ООН приняла соответствующие резолюции);
- Предложения в области социальной защиты ветеранов и пенсионеров (ГД РФ внесены соответствующие изменения в законодательство РФ);
- Предложения по совершенствованию взаимодействия государства и общества, в том числе о необходимости принятия федерального закона об обращениях граждан, установления порядка участия общественных объединений в выработке и принятии решений органов государственной власти и выделения государством грантов некоммерческим организациям.
- В области патриотического и духовно-нравственного воспитания:
- Предложения по патриотическому воспитанию молодежи, в том числе по установлению в России Дня Героев Отечества. проведению приема Героев Советского Союза, Героев Российской Федерации и полных кавалеров ордена Славы в Кремле, их участию в поездках по стране и встречах с подростками и молодежью (предложения приняты и реализуются);
- Раздел плана по работе с подростками на 2019 г. Синодального отдела по делам молодежи (утвержден ВЦС РПЦ).
- Магистерская ВКР “Место и роль нравственно-ценностной сферы личности в школах психологии (сравнительный анализ)”.
- ВКР “Место и роль знаний о психологических школах при катехизации на приходе”.
Хозяин
комнатушки, где пахло ладаном, а по стенам висели
простенькие бумажные иконки, открыл дверь, впустил
внутрь, аккуратно повесил на гвоздь подрясник с
Золотой Звездой, сел на койку, отстегнул протезы
вместе с ботинками, поудобнее устроился на
застеленном одеялом матрасе и предложил:
«Начинайте. Спрашивайте…»
«Дал слово, что прекращу
шарахаться…»
— Извините, как к вам правильно
обращаться?
— Отец Киприан или батюшка. И то и другое будет
верно.
— С мирским именем вы окончательно
распрощались?
— Ну, если назовут Валерием Анатольевичем, конечно,
отзовусь, хотя это и не совсем верно. Я ведь принял
монашеский постриг, все, что было раньше, осталось в
прошлой жизни.
— Которая сколько длилась?
— Пятьдесят девять с половиной лет. До 6 июля
2016‑го…
— Герой Советского Союза полковник ВВС
Бурков заслужил, чтобы о нем поговорили.
— Так считаете? Слушайте, если интересно. Я пошел по
стопам отца, военного летчика. Хорошо помню, когда впервые
сел в кабину самолета. Мне было лет пять или шесть, мы
жили в тот момент в Кустанае. Отец спросил: «Хочешь
полетать?» Меня усадили в бомбардировщик Ил-28,
надели шлем, пристегнули ремнями, завели двигатели…
Кабину не расчехляли, я ничего не видел по сторонам, но
думал, что так и надо. Папа комментировал:
«Приготовиться! Взлетаем! Набираем высоту! Делаем
вираж!» Я затаил дыхание и внутренне трепетал. Минут
через пять мы «приземлились». «Ну все,
сынок, вылезай».
Семья колесила по авиационным гарнизонам, нигде подолгу не
задерживаясь. Два-три года и — на новое место.
Шадринск, Челябинск, Новосибирская область, Алтайский
край, Подмосковье… Иного пути для себя я не видел:
только в летное училище, только в небо. Правда, дорога
оказалась не такой прямой, как представлялось.
2016г. Инок Киприан (Валерий Бурков) в своей келье
До девятого класса я учился нормально, даже хорошо.
Занимался легкой атлетикой, плаванием и боксом, играл на
баяне, гитаре, балалайке и домбре, ходил в музыкальную
школу и радиокружок. Где учился, создавал
вокально-инструментальные ансамбли, пел, солировал на
гитаре. А после восьмого класса меня отправили на каникулы
в село Боровое Тогучинского района Новосибирской области.
Дядя Витя, батин брат, работал там охотоведом-инспектором.
Трех месяцев мне хватило, чтобы по уши влюбиться в местную
девчонку, и я решил ради нее остаться, пошел в сельскую
школу. А тут начались проводы односельчан в армию. Я
впервые попробовал самогонку, затем и махорку, а потом и
подрался. К декабрю дядя Витя уже не мог меня терпеть. В
итоге я оказался в школе-интернате в соседней
«вражеской» деревне. И за год из примерного
знайки-отличника, увлекавшегося астрономией и вычислявшего
по ночам метеоритные потоки, превратился в трудного
подростка и двоечника, которого могли бы отчислить за
плохую учебу и поведение. Но не отчисляли, ждали, что уеду
обратно в Челябинск. Я и сам хотел бросить школу, стать
механизатором широкого профиля, даже пошел на курсы
трактористов. Думал навсегда остаться в Боровом, но
родители забрали. Они тогда разводились, и мне не хотелось
их видеть. Развод не лучшим образом повлиял на меня,
особенно тяжело он отразился на моей сестренке Наташе, она
младше на три года.
Поскитавшись без жилья по друзьям, я все же вернулся в
Челябинск. Но и в городе не сразу переменился. Приехал с
патлами до плеч, быстро сколотил ансамбль, и мы стали
играть на свадьбах. Со всеми вытекающими, как
говорится… Господь остановил меня в падении. Зимой
я заболел ангиной и попал в больницу с осложнением на
почки. Поступление в летное училище оказалось под
вопросом, мог не пройти по здоровью.
Тогда у меня и состоялся очередной серьезный разговор с
батей. Дал слово, что прекращу шарахаться с друзьями где
ни попадя и возьму себя в руки. Окончил школу с тройками,
но в училище прошел. Может, отец и замолвил словечко перед
кем-то из преподавателей, не знаю…
«Вот и встретились,
батя…»
— Это какое училище?
— Челябинское штурманское. Батя в свое время тоже в
нем отучился. Первый год занимался вразвалочку, не
напрягаясь, а когда на втором курсе стали летать, тут
интерес и проснулся. К моменту выпуска я в числе десяти
лучших получил квалификацию штурмана третьего класса. Мне
с Толей Чирковым даже дали десятидневный отпуск, и мы тем
же вечером потопали из части в город по шпалам, поскольку
электрички уже не ходили.
— В каком году вы окончили учебу?
— В 1978-м. Но до того я успел несколько раз крупно
поссориться с командирами. После поступления на ровном
месте возник конфликт с комвзвода, который решил меня
перевоспитать. В любой спорной ситуации виновным назначал
курсанта Буркова и тут же радостно объявлял пять суток
ареста.
— Так вы с «губы» не
вылезали?
— Командир роты успевал отменить приказы, поэтому
впервые по-настоящему я загремел на третьем курсе, когда в
дым разругался с комбатом. Я ведь язык за зубами не
держал, вспыльчивым был, не разбирал, кто передо мной,
говорил в глаза что думал. Вот и нарывался. В армии
командир всегда прав. Даже если не прав… Словом, на
«губу» я почти не попадал, но в личном деле
осталась запись о сорока восьми сутках ареста. Рекорд
училища со знаком минус…
Я и в боевом полку продолжал зажигать, схлопотав от
обиженного командира характеристику, с которой в тюрьму не
берут. Сам виноват: гонор бил через край!
Служил я в Воздвиженке Уссурийского района Приморского
края. Меня оставляли в училище, сразу давали капитанскую
должность штурмана-инструктора, но я хотел летать в боевом
полку. Просился в Нежин на Украину, где базировал- ся полк
Ту-22, но попал на Дальний Восток, куда, честно сказать,
не рвался. Но все к лучшему…
Летал я три года — до декабря 81-го. Вдруг поднялась
высокая температура, меня госпитализировали с воспалением
легких, но обнаружили… очаговый туберкулез. С таким
диагнозом в небо не пускают. Даже при полном выздоровлении
полагался трехлетний «карантин» по 220-му
приказу министра обороны СССР.
Удар мощный! Батя уже служил в Афганистане, был
замначальника штаба ВВС 40-й армии и ждал меня в Кабуле.
Планировалось, что прибуду туда осенью 81-го. Но сначала
возникла заминка с оформлением документов, потом некстати
нарисовался туберкулез. Когда впервые услышал диагноз, от
неожиданности и несправедливости в глазах потемнело. Сразу
понял: в Афган не пустят…
Боялся ложиться в тубдиспансер: казалось, если переступлю
порог, точно заболею. Как в тифозный барак шел… К
счастью, врач успокоил, мол, не переживай, времена не
чеховские, сейxас чахотка лечится. Три-четыре месяца
полежишь у нас, потом в санатории примерно столько же.
Спрашиваю: а дальше? Отвечает: во многом от тебя зависит,
как пойдет лечение.
Я бросил курить, вернулся к занятиям физкультурой, начал
бегать по утрам. В середине мая меня выписали. Врач
показал рентгеновские снимки: «Видишь? Легкие
чистые. Все прошло, как с белых яблонь дым…»
Так и сказал. Я чуть не запрыгал от радости! Поехал в
противотуберкулезный санаторий под Киевом, там три месяца
восстанавливался.
— А батя все ждал?
— Да, хотя срок его командировки в Афганистане
подходил к концу
В сентябре я вернулся на Дальний Восток со справкой, что
медики не возражают против моей службы в странах с жарким
и неблагоприятным климатом, а примерно через месяц пришел
приказ о направлении меня в Республику Афганистан. Это
была большая победа!
В последнюю неделю перед отлетом мы с отцом каждый день
обменивались телеграммами. Он должен был возвращаться в
Союз, уже замена пришла, батя ждал меня, чтобы, как
говорится, передать эстафету. Я оформил все документы,
рассчитался с частью, оставалось получить команду и
стартовать.
13 октября 1982 года мне говорят: «Сходи напоследок
в патруль, пока не уехал». Думаю: ну ладно.
Возвращаюсь в полночь в офицерскую общагу, поднимаюсь по
лестнице, а снизу дежурный окликает: «Товарищ
старший лейтенант, к телефону». Беру трубку и слышу:
«Ваш отец полковник Анатолий Бурков геройски погиб
при выполнении интернационального долга…»
Голос продолжал что-то говорить, но я мало понимал. С
трудом разобрал: «Срочно прибыть к командиру полка,
оформить отпуск на похороны». Опустил трубку на
рычаг и стою с глупой улыбкой. Почему-то в трудных
ситуациях всегда улыбаюсь. Может, это защитная реакция
организма, но люди удивляются и даже обижаются…
Той же ночью я вылетел в Свердловск, где находился штаб
Уральского военного округа. Чуть позже приземлился самолет
с гробом отца. Я встречал его на летном поле, сам помогал
вы- гружать. Открылся люк, а в глубине салона —
цинковый ящик, обитый досками. Сверху надпись: п-к Бурков.
Положил я руку на эти буквы и сказал вполголоса:
«Вот и свиделись, батя…»
Мы же несколько лет не встречались, каждый служил в своей
части. Думали, что в Афгане пересечемся. Не довелось.
«Прошу направить в
Афганистан…»
— Как погиб отец?
— В сентябре 82-го, за месяц до смерти, он лежал в
кабульском госпитале с аритмией и написал родным письмо в
стихах, которое звучало как за- вещание. Там есть строки:
«Не жалей, мама, я не страдаю.
Не трудная жизнь у меня.
Я горел, я горю и сгораю,
Но не будет стыда за меня».
Словно предвидел финал… А дело было так. Шла
Панджшерская операция 1982 года. В тот день батя полетел
на переоборудованном под воздушный пункт управления Ми-8,
хотя мог не делать этого, сам вызвался. Дескать, все равно
сына жду, чего зря без дела сидеть?
Боевые Ми-24 работали по целям, один вертолет сбили, он
упал. Ребята запросили помощи. В таких случаях обычно
используется поисково-спасательная пара, дежурящая в
районе операции, но в тот раз она оказалась далеко от
места падения. А батя был рядом и дал команду экипажу:
«Снижаемся». Когда Ми-8 опустился на высоту
метров двести, ему отстрелили балку, тоже сбили. Падение
вышло не самым жестким, никто не покалечился. После
приземления первая задача — покинуть
«вертушку». Летчики выпрыгнули в боковые
створки, а батя вылезал через люк. Едва открыл —
взрыв. Пуля попала в 600-литровый бак с горючкой…
Волной отца вытолкнуло наружу, керосин вспыхнул, и шансов
выжить практически не было. Ребята подбежали, попытались
сбить пламя, но уже сильно обгорела кожа, лишь под
портупеей осталась белая полоска. Ясно, что сердце не
выдержало такого ожога, остановилось…
Батя погиб, другие, слава Богу, уцелели.
— Вы похоронили отца и полетели в
Афган?
— В полку предупредили: «По твоему поводу
звонили из Москвы. На тебя готовят отдельный приказ.
Никакого Кабула. Забудь». Я все же написал рапорт на
Афганистан, и командование воздушной армии меня
поддержало, комдив даже напутствовал: «Проси два
автомата, чтобы посчитаться с «духами» за
батю». Но главком ВВС категорически запретил мою
командировку, сказал: «Хватит одного Буркова».
В принципе руководство понять можно. А вдруг сгоряча
наломал бы дров, бросился мстить?
На самом деле, ни разу не мелькнула мысль, чтобы с кем-то
свести счеты, поквитаться. Единственный вопрос, который с
момента похорон не давал покоя: а стоила ли жизни поездка
туда? Все-таки не на нашу Родину напали… Ладно,
когда выполняешь приказ, военные в такой ситуации не
рассуждают, но батя ведь уехал в Афганистан добровольно,
его не заставляли. И меня тоже… Но поскольку о
поездке в Афган мы договаривались с отцом, я должен был
реализовать задуманное, довести задачу до логического
конца и получить ответ на свой вопрос. Вот и все.
В главном штабе ВВС сказали: «Служи, Валера, о
плохом не думай». Я уточнил: «Через год можно
вернуться к теме Афганистана?» Говорят: «Вот
тогда и посмотрим». Я запомнил эти слова…
Служить меня отправили в Челябинск, к маме. В районном
центре управления воздушным движением назначили на
подполковничью должность, хотя я по-прежнему носил погоны
старшего лейтенанта. Не армейский режим: сутки отдежурил,
трое отдыхаешь. Никаких тревог, учений, построений… Для
списанного летчика не найти места уютнее, служи и в ус не
дуй. Но я сразу предупредил командира части: надолго не
задержусь. И в ноябре 83-го опять запросился в Афган.
Узнал, что нужен авиационный наводчик, положил рапорт на
стол: «Прошу направить… хочу быть достойным
отца… согласен на нижестоящую должность…»
Бумага ушла в Свердловск, оттуда — в Москву. На
время повисла пауза. Наконец пришел положительный ответ,
правда, без указания конкретной должности. В штабе ВВС
понимали: после туберкулеза я не могу быть наводчиком. Бег
в жару по высокогорью не выдержит и здоровый. Поэтому
окончательное решение оставили на рассмотрение начальства
в Кабуле. Но это были уже детали, главное, что отпустили.
— Попали, куда рвались.
— Ну да, в пекло угодил. Каждые два-три дня уходил
на боевую операцию, в штабе не засиживался.
Моя задача формулировалась предельно просто: наведение
авиации на цели. Ходил я чаще с мотострелками, а еще с
десантурой и спецна- зом. Иногда не успевал элементарно
привести себя в порядок: возвращаешься обросший, чумазый,
в изодранной форме с одного задания и тут же уносишься на
следующее. Когда сегодня спрашивают, где служил, начинаю
перечислять: под Кабулом, Кандагаром, Шиндандом,
Джелалабадом, Баграмом, Газни… В авиационном
училище на физподготовку особенно не налегали. Кроссы мы,
конечно, бегали, но налегке. Гимнастерка — самое
тяжелое, что было на нас. А в Афгане — полная боевая
выкладка: на голове — каска, на плече —
автомат, за спиной — 23-килограммовая рация и
вещмешок. Да постоянно в горку карабкаешься. Первое время
думал: не выдержу, сломаюсь. Потом втянулся. Правда, каску
и бронежилет с собой не брал. Пуля из автомата все равно
пробивала броню, только лишняя тяжесть. Да и маневренность
теряешь, а в нашем деле важна мобильность.
А наводишь как? Берешь дымовую шашку, поджигаешь и
бросаешь подальше от себя в ту сторону, где
«духи» сидят. Говоришь летчикам: «Видите
дым? Удаление… Азимут… Атака!» Душманы
тоже знали наши методы. Поэтому стоило появиться авиации,
тут же начинали искать, откуда повалит дым, и били по
этому месту из всех стволов. В их инструкции по выявлению
и уничтожению авианаводчика противника все подробно было
расписано. Мы оказывались главной мишенью. Даже не скажу,
сколько раз я, извините, попадал в задницу. Монаху так
выражаться негоже, но сейчас ведь речь об Афганистане.
Ни один боец из моей группы, в которую входило пять
человек, не ушел целым, все получили ранения разной
степени тяжести. Потери среди наводчиков всегда были
большими.
— По сути, вы вызывали огонь на
себя?
— В безвыходной ситуации — даже с двух сторон.
Хотя пехота нас оберегала. Если наводчика убьют, кто же
поможет, «вертушки» вызовет?
К слову, я чуть не погиб на первой операции, поскольку не
различал звуки выстрелов, не понимал, по кому бьют. Мы
сидели на краю арыка и разговаривали. Когда раздалась
пулеметная очередь, я не упал в воду, а стал
поворачиваться в сторону источника огня. И увидел, как
бойцы перепрыгивают за дувал — только пятки
сверкают. За спиной услышал крик: «В арык! В
арык!»
Долю секунды еще колебался: январь на дворе, вода ледяная.
Спас инстинкт выживания. Плюхнулся в арык и еще в полете
заметил, как пули вспарывают место, на котором сидел
мгновением раньше. Тут уж я погрузился в воду так, что
снаружи лишь нос торчал…
«Проклятый сон в
руку!»
— А как вас ранило?
— В общем-то, банально. Наступил на мину. И
подорвался я, кстати, недалеко от места, где погиб отец. В
том же Панджшерском ущелье. Только весной 1984-го. Я шел с
полком, которым командовал Лев Рохлин, царство ему
небесное.
Нам ставили задачу занять господствующие высоты в районе и
поддерживать огнем продвижение основных частей. Мы
забрались на трехтысячник Хаваугар и выбили оттуда
«духов». Те даже оружие побросали, так шустро
драпали.
Из-за этого я, собственно, и пострадал. Из-за желания
взглянуть на боевые трофеи. На макушке была оборудована
укрепленная позиция для ДШК — станкового
крупнокалиберного пулемета. Удобная точка, чтобы и по
вертолетам стрелять, и по наземным силам. Вот я и полез
посмотреть.
Проверил, нет ли мин. Ничего подозрительного не заметил.
Меня заинтересовали документы, лежавшие среди гранат и
патронов. Подумал: вдруг ценная информация? Выбрался
наружу, встал на маленькой площадке, с двух боков
обрывавшейся в пропасть. Сделал шаг в сторону
радиостанции, и в этот момент — взрыв. Сначала
подумал, что кто-то другой подорвался, не я. А потом резко
потемнело в глазах…
Первая мысль: проклятый сон в руку! Перед отъездом в Афган
приснилось, что наступлю правой ногой на мину…
Рухнул навзничь, завалившись на камни полубоком. Попытался
поднять руку, а кисть висит, повыше локтя сквозная дырка
размером с пятикопеечную монету. И кровь медленно стекает:
кап, кап, кап… Языком проверил, на месте ли зубы.
Осколок распорол кожу на подбородке, но кость не зацепил и
шоркнул по кончику носа. Кровищи много, а ущерба здоровью
почти никакого. Уже на следующий день, когда смог
внимательно себя осмотреть, заметил, что другой осколок
едва не задел мошонку. Мысленно перекрестился: вот это был
бы настоящий инвалид! Но тогда на вершине меня больше
волновали ноги. Упал так, что видел лишь колени, остальное
закрывали камни. Сильно зудела правая стопа, холодом
оттуда веяло. А левая нога ныла ниже колена.
— Неужели вам никто не пришел на
помощь?
— На минном поле закон такой: если один подорвался,
все остаются на местах. Вдруг рядом еще лежат заряды,
готовые сработать? Пострадавшему помогает лишь тот, кто
находится ближе других. Подоспел боец с радиостанцией,
взглянул на мои ноги и принялся повторять, как заведенный:
«Товарищ капитан! Товарищ капитан! Потерпите!»
Говорю ему: «Рви антенны на жгуты, раны
перевязывай». Одна антенна — штыревая, вторая
— проводная, по ремешку заклепанная. И вот
представьте: солдат голыми руками сначала отодрал провод,
а потом порвал его на три части. Попробуйте как-нибудь
разорвать проволоку. Такое возможно лишь в состоянии
аффекта. По-моему, боец переживал за меня больше, чем я
сам. Лежал и думал не о себе, а о маме: сначала муж погиб,
теперь вот единственного сына покалечило. В Панджшер я не
взял белый платок, который мама дала мне после похорон
бати. Примета такая есть. Всегда носил платок с собой, а
тут забыл, не переложил в новую жилетку…
Потом первый шок прошел и навалилась боль. Спросил у
солдатика: «Обе ноги оторвало?» Отвечает:
«Правую. Левая раздроблена. Сильно». Я
приподнялся, посмотрел… Зрелище не для
слабонервных. Уж лучше бы лишился сразу обеих, может, не
так мучился бы!Самопальную мину начинили гвоздями, которые
и пошли в левую ногу. Она превратилась в кровавое месиво и
болталась на жилах. Будто кто-то толок ее в ступе. Когда
бойцы несли меня к вертолету, нога стукалась о камни и
каждый удар отзывался по всему телу.
Впрочем, до вертолета еще надо было дожить…
Честно говоря, я не сразу доложил по рации о ранении и
вызвал подмогу. Вдруг устыдился, что подвел командование.
Мне доверили серьезную работу, а я вляпался
по-глупому…
Вижу: над ущельем кружит наш ВзПУ — воздушный пульт
управления. Делать нечего, выхожу на связь: «Я
— «Визит». Тяжело ранен. Подрыв на
мине». Не отзываются. Не слышат меня. Мы же антенну
на жгуты пустили, вот сигнал и не проходит. С десятого
раза кое-как доложил: правая нога оторвана, левая побита,
осколочные ранения руки и лица. Труднее всего далась
фраза: «Прошу пару «пчелок» для
эвакуации». Не мог просить за себя…
Дальше рассказываю со слов Саши Порошина, связиста
командного пункта, царствие ему небесное. Мы дружили, он
много раз просился со мной на боевое задание, но я
отказывал, говорил, что это не его дело. «Вдруг тебя
подстрелят, и я потом буду до конца жизни мучиться, что
взял с собой…» В тот день Саша дежурил на КП
и слышал диалог командующего ВВС 40-й армии генерала
Колодия, царство ему небесное, с инспектором из
минобороны. Говорили о разном, потом Геннадий Васильевич
сказал, что у него служит авианаводчиком капитан Бурков,
сын погибшего полковника Буркова. Мол, хочу забрать его в
штаб, хватит под пулями бегать, мало ли что… И в эту
минуту в наушниках Порошина раздалось сообщение о тяжелом
ранении «Визита», а это был мой позывной. У
Саши лицо вытянулось, даже генералы заметили. Спрашивают:
«Что?» Ну, он и сказал.
Колодий сам подошел к рации, взял микрофон и поставил
задачу поисково-спасательной паре: прибыть в квадрат и
забрать «Визита». Во что бы то ни стало!
Проблема заключалась в том, что вертолетам было невероятно
трудно подниматься в жару на высоту 3300 метров и зависать
над горным хребтом. Воздушный поток в мгновение ока мог
опрокинуть машину, все погибли бы. Требовалась ювелирно
тонкая работа.
Я сам наводил «вертушки», руководил действиями
экипажей. В обычных вертолетах носовой колпак прозрачный,
чтобы летчики виде- ли, куда летят и садятся. А в Афгане
на пол клали бронеплиту в качестве дополнительной защиты
от пуль и осколков. Поэтому обзор у пилотов был ограничен,
и я корректировал подлет. Посадку мы сразу исключили,
оставался самостоятельный подъем по лесенке, которую
спустят за мной. С оторванными ногами и перебитой рукой.
Представляете, да?
Тем не менее это был единственный шанс на спасение.
Вертолеты подлетели максимально близко, бойцы начали
подтаскивать меня к более- менее ровной площадке. Тут
левая нога и напомнила о себе. Бум о камни, бум… Я
балансировал на грани потери сознания, но не вырубался.
Когда схватился за нижнюю перекладину лестницы, сильно
долбануло током, буквально отбросило в сторону. Солдатики,
понятно, не удержали, и я с размаху шмякнулся на камни.
Опять круги перед глазами…
Со второй попытки кое-как удалось забраться на борт. То,
что меня эвакуировали, чистой воды чудо, иначе не скажешь.
Вертолеты полетели не в ближайший госпиталь в Баграме, а
сразу в Кабул. Там уже ждали врачи. Генерал Колодий лично
выяснил, где лучший хирург. Оказалось, Владимир Кузьмич
Николенко, который в будущем станет, по сути, моим вторым
отцом, служит в медсанбате 3-й десантной дивизии. О нем в
Афгане говорили: если Кузьмич скажет, что надо голову
отрезать, а потом на место пришить, соглашайся. Врач от
Бога! Вот прямиком к нему меня и повезли.
— Вы оставались в сознании?
— И даже вынужденно обходился без обезболивающих
уколов. Отключился перед операцией. Очнулся уже утром
следующего дня в палате, узнал, что на операционном столе
сердце три раза останавливалось. Можно сказать, 24 апреля
1984 года я заново родился. За трое суток до официального
дня рождения. Правая рука загипсована, левой скидываю с
себя простыню и вижу, что ниже колен ничего нет, лишь
обрубки забинтованные. И в ту же секунду в голове всплыл
образ Алексея Маресьева . Лежу и думаю: он —
советский человек, и я тоже, он — летчик, я —
летчик, он встал на ноги, и я полечу. Бог с ними, с
ногами! Новые сделают. От этих мыслей сразу стало легко и
спокойно. Больше сомнения не посещали, знал: буду ходить,
служить в армии, летать.
«Некуда отступать»
— Долго лечились?
— После операции неделю болтался между небом и
землей, чуть не помер. Когда очухался, в палату пришел
командующий ВВС с офицерами штаба. Геннадий Колодий
сказал, что представил меня к Звезде Героя. Я попросил не
награждать. Мол, люди начнут спрашивать, какой подвиг
совершил, а я расскажу, что на мину наступил? Говорю: у
меня две просьбы. В армии помогите остаться и маме пока
ничего не сообщайте. Она ведь не знала, что служу
авианаводчиком. Писал, что по состоянию здоровья на боевые
задания меня не берут, поэтому сижу в штабе, играю на
гитаре в офицерском ансамбле, иногда езжу с концертами по
гарнизонам. Она беспокоилась, не опасны ли такие поездки,
уговаривала не рисковать без нужды. Это письмо я получил
уже в реанимации…
Матерей надо беречь. Нынешняя молодежь готова переложить
на мамины плечи все проблемы, но так нельзя. По крайней
мере, мы старались сами со всем справляться.
В Питере я на полгода задержался. Учился ходить. Когда
впервые надел протезы, шагу не мог ступить. Даже держась
за параллельные поручни. Ноги разъезжались в стороны. И
просидеть полчаса был не в состоянии. Зажатые ремнями
культи начинали неметь, ныть, болеть.
Но организм потрясающе устроен Господом, человек ко всему
может привыкнуть. Вопрос лишь в том, хватит ли сил
выдержать эту борьбу. Мы не можем себя не жалеть, это
заложено в людскую природу. Никто не хочет терпеть боль и
физические страдания.
Я пытался привыкать к протезам ночью. Думал: сон все равно
когда-нибудь сморит. Дико уставал, но результата не
добился. Сплошная мука!
Стал заставлять себя ходить днем. Без помощи костылей. До
сих пор не умею ими пользоваться. Сажал кого-нибудь в
кресло-каталку, а сам пристраивался сзади. Толкал и
держался одновременно. Народ смеялся: битый небитого
везет. Так мы и кружили по коридорам госпиталя. Научился
держать равновесие, на том этапе это было самым важным. И
еще проблема: не ощущал расстояние до пола, особенно в
темноте. Это сейчас прикасаюсь к педали тормоза или газа и
все чувствую, как живой ногой. А раньше хоть дави, хоть не
дави — ноль эмоций.
Тренировался я упорно, но прогрессировал медленно,
поскольку продолжал себя жалеть. Устал — тут же
присел, сделал перекур. И тогда я понял: нужно исключить
лазейку для любой поблажки, загнать себя в условия, где
некуда отступать. В то время я уже лечился в Подмосковье и
попросился в Питер на протезный завод. Мне полагался
сопровождающий, но я решил ехать один. Правая рука
по-прежнему не работала, а на левой во время очередной
операции передавили нерв.
На машине «скорой помощи» доехал до
Ленинградского вокзала, а дальше-то надо было идти самому.
И я с палочкой поплелся к поезду. По дороге с плеча
сползла легкая, полупустая сумка, а я даже ее не смог
поднять, попросил прохожего.
Добрался до купе. В нем — попутчики. Снимать при них
протезы? Неловко. А ноги гудя-я-т! Ночь промучился, утром
еле встал, кое-как выполз из вагона, дохромал до стоянки
такси. Пропустили без очереди. Как инвалида. Сты-ыдно!
Поехал на окраину города к знакомым, у которых собирался
остановиться. Таксист доставил до места и — поминай,
как звали. А дома никого. Рядом ни метро, ни остановки
автобуса, к людям надо идти через большой парк. Делать
нечего, побрел. Думал, не доползу, упаду в сугроб без сил.
Но совестно офицеру вот так помирать. Отключил чувства и
тупо переставлял ноги. Шаг за шагом. В полуобмороке. И
ведь дошел! Победил!
И ситуация переломилась. Уже через неделю на Украине, куда
приехал в санаторий, врач в приемном отделении не понял,
что у меня вместо ног — протезы. Думал, хромаю после
ранения. Как же я ликовал в тот момент!
А еще через месяц знакомые мужики позвали в ресторан. Пока
все плясали, сидел за столом. Потом какая- то дивчина
пригласила на танец. Мол, что вы скучаете в одиночестве?
Отказать — значит обидеть человека. Встал и пошел.
Без палочки. Не будешь же с ней вальсировать, правда?
Когда вернулся в Москву, плясал так, что у протеза
отвалилась стопа, резьба сорвалась! За полтора месяца я
избавился от палочки. Отло- жил и ни разу не взял в руки.
Ходил, и люди хромоту не замечали.
— В строй вы возвратились в
85‑м?
— Да. Приехал в главный штаб ВВС к кадровику: так,
мол, и так, готов к дальнейшему прохождению службы.
Говорит: садись, в ногах правды нет. Отвечаю: у меня и ног
нет. Не поверил, заставил показать. «Ты на
протезах?!» Водил потом по кабинетам, демонстрировал
коллегам как диковинку…
Вопрос о возвращении в строй решился автоматически. Я
просился в Афган, мотивируя тем, что хочу поделиться с
молодыми полученным опытом. Мне сказали: изложи идеи на
бумаге. Ну, я и написал. Заметки показали главкому ВВС, и
он распорядился: «В Академию имени Гагарина его, раз
такой умный!»
И я на три года сел за учебную парту…
— Вы уже были Героем Союза?
— Нет, Звезду мне вручили в Кремле 7 ноября 91-го. В
главный советский праздник. В ту пору я работал советником
по делам инвалидов президента России Бориса Ельцина. А
награждал президент СССР Михаил Горбачев. В указе сказано:
«За героизм и мужество, проявленные при выполнении
интернационального долга в Республике Афганистан,
гражданскую доблесть и самоотверженные действия по защите
конституционного строя СССР».
Думаю, награждение инициировал Александр Руцкой, который
был вице-президентом России. Во время августовского путча
91-го года я ездил по воинским частям, призывал не
применять оружие против мирных людей. И Ельцина я позвал
выступить с танка перед собравшимися у Белого дома.
Впрочем, все, связанное с Борисом Николаевичем, требует
отдельного рассказа. Слишком сложная и противоречивая
фигура. Скажем, я ни разу не голосовал за Ельцина на
выборах. Его советником пробыл до декабря 93-го. На мой
вкус, лучше три года в Афгане, чем год в Кремле…
Я мог получить теплое местечко в Думе или где-нибудь в
исполнительной власти, но отказался и в 94-м опять
вернулся в армию, став слушателем Академии Генштаба. А в
97-м объединяли штабы ВВС и ПВО, и вся наша авиационная
братия дружно подала рапорты на увольнение, мы не захотели
служить под началом генералов, привыкших не летать, а
сбивать самолеты.
С тех пор я на «гражданке».
«Я услышал Господа»
— А как вы пришли к Богу, инок
Киприан?
— Он каждого ведет к себе своим путем. Первым
посланцем Господа для меня стала бабушка-соседка из
деревни Повалиха Алтайского края, куда я приезжал
погостить еще дошкольником. Эта пожилая женщина всегда
ходила в черном одеянии и не выпускала из рук Библию.
Однажды я спросил: «Что она делает?» И услышал
в ответ: «Молится. С Богом разговаривает». Я
не понял смысл фразы, но захотел прочесть загадочную
книгу. Как ни странно, желание осуществилось лишь в 2010
году. Весь Великий пост то и делал, что читал Библию.
Сначала Новый завет, потом — Ветхий.
— Была причина?
— Первый признак оздоровления души — видение
грехов своих. Бесчисленных, как песок морской. Господь
вывел меня на финишную прямую в 2009‑м, хотя
крестился я пятнадцатью годами ранее, в 94‑м. Тетя
Галя, сестра отца, неожиданно предложила: «Давай мы
тебя, Валерка, крестим!» Ну, я и согласился, не видя
причины для отказа. Конечно, я не был готов морально. Да и
Галя совсем не религиозный человек.
Не знал я и того, что, повесив на шею крест, объявил войну
бесам, будучи не лучше их. Вот они и сунули меня
физиономией в грязь. За пять лет извозили по полной
программе.
2016г. Инок Киприан (Валерий Бурков) в своей келье
—Это вы о чем?
— О водке «любимой». О ней
«родимой». Раньше я руководствовался принципом
бабушки. На любом празднике в какой-то момент она клала
руку на рюмку и говорила: «Душа — мера».
Осенью же 94‑го, вскоре после крещения, я потерял
меру, а мог и душу.
Появился синдром похмелья, без которого прежде обходился,
начались провалы в памяти, затем — даже запои. По
наклонной. Классика жанра! Поехал к врачу, который в
Афгане меня оперировал. Кузьмич четко сказал: «Тебе
нельзя пить. Столько наркоза плюс последствия
контузии… В твоем случае спиртное —
яд». Но я думал, что всегда возьму себя в руки, если
захочу. Бывало, по полгода не употреблял, после чего опять
срывался.
Так и болтался на качелях до лета 99‑го, а потом
— бац! — бросил. Прекрасно помню
обстоятельства. Я лежал в ЦКБ на плановом медобследовании.
Первого августа решил, что со следующего дня, годовщины
нашей с Ириной свадьбы, перестаю пить и курить. Одним
махом! Мы поженились в 86‑м. Ира натерпелась со
мной, вот и надумал сделать ей подарок, приятный сюрприз.
Ни кодировался, ни зашивался — ничего. Такие методы
ведь основаны на страхе: выпьешь — умрешь. А я любой
страх ненавижу. Бесовские приучалки!
Поэтому я не завязал, а исцелился. Чувствуете разницу? С
тех пор не тянет ни на алкоголь, ни на табак. Хотя
несколько лет назад в порядке эксперимента ухлопал за
вечер бутылку коньяка. Даже по голове не ударило. Никакого
удовольствия, только отвращение. Все, больше не
притрагивался. Отрезало!
Тогда, в 99‑м, я, конечно, приписал случившееся
своей воле и твердому характеру. Мол, Бурков слово держит.
Сейчас-то знаю: настоящая зависимость не от водки, а от
бесов, которые используют человеческие слабости. Что
говорит человек, когда деньги на бутылку просит?
«Братан, помоги! Душа горит!» Так и есть: телу
плохо, а горит душа. Ее и надо спасать. В аду не
похмелиться, душа будет гореть вечно…
Словом, Господь еще раз остановил меня в грехе.
Если верить медицинской науке, я давно должен был
помереть. Дело не только в ногах и руке, которую тоже чуть
не отняли. У меня после сложной операции произошло
кровоизлияние в легкие. Едва на тот свет не улетел,
реально отходил. Сначала ввели раствор, температура тела
поднялась до 41 градуса, запекшаяся кровь отмокла, и ее
отсасывали шприцом, воткнутым в легкое. Как говорится, там
не убили, тут едва не дорезали…
Высший Разум я никогда не отрицал. Дважды видел так
называемые НЛО, вещие сны и свет в конце тоннеля в моменты
клинической смерти… Отдавал себе отчет: есть то,
что выше человеческого понимания. Но свою дорогу к храму я
отыскал, повторяю, лишь в конце нулевых.
С тех пор не сбивался с избранного пути. Встретил игумена
Пантелеймона (Гудина), он стал моим духовным наставником.
Начал читать духовную литературу, в 2011 году поступил на
богословские курсы, отказался от участия в общественной
жизни и любых светских мероприятиях, уединился в
загородном доме, молился, прекратил общаться с прессой,
постепенно отдалился от жены Ирины и сына Андрея.
2016г. Инок Киприан (Валерий Бурков) в своей келье
— Готовились к монашеству?
— Так я не формулировал. Занимался тем, что душе
угодно. Богопознанием и богоучением.
Благо, о деньгах мне заботиться не нужно: после ухода из
армии я несколько лет занимался бизнесом, управлял
торговым центром в Крылатском, да и пенсия у меня двойная,
солидная: Герой Советского Союза, в прошлом —
советник президента России. Центр многопрофильной помощи
лицам, попавшим в трудную жизненную ситуацию, я создавал и
финансировал на свои кровные. Сейчас он переформатирован в
центр душепопечения и психологической по- мощи
«Добрый самаритянин». У меня там много
подопечных…
В 2015 году знакомый батюшка попросил и ему помочь с
реабилитационным центром. Съездили за благословением к
старцу Илию, духовнику Патриарха Кирилла. А он меня
благословил на монашество.
Еще через несколько месяцев я встретился с благочинным
Свято-Казанского мужского архиерейского подворья отцом
Макарием (Еременко). Он служит в городе Кара-Балта в
Киргизии. Это в полутора часах езды от Бишкека. Мы
посидели, поговорили, а в конце благочинный говорит:
«Благословение старца надо выполнять». Я даже
опешил: «Уходить в монастырь?» Отвечает:
«Необязательно. Можно возглавить общину нашего
подворья в Москве, здесь киргизам помогать».
А я последние годы живу по принципу: ни от чего, кроме
греха, не отказываться. Слова «хочу»,
«не хочу», «нравится», «не
нравится» я исключил из лексикона, они запрещены в
моем доме. Вместо них есть слово «надо». Верь
в волю Божью, и Господь сам управит. Поэтому и отцу
Макарию пообещал подумать.
2016г. Инок Киприан (Валерий Бурков) в своей келье с мальчиком Антоном из воскресной школы
А в ноябре получаю из Киргизии письмо от благочинного, что
он назначил меня послушником подворья и возложил
руководство общиной в Москве. Все, обратного пути нет! В
апреле 2016-го еще раз мы встретились, а в начале июня
— звонок: «Так, владыка благословил твой
постриг в монахи. Прилетай в апостольский пост!» Не
скрою, известие ошарашило. Да, я к этому шел и хотел, но
все завертелось очень уж стремительно. Месяц на моральную
подготовку! Я попытался отсрочить дату и услышал от отца
Макария: «Решение принято». И я поехал…
С 6 июля прошлого года нет полковника в отставке Буркова,
есть инок Киприан. Теперь я иной, изъят из прежнего мира.
Вот и вся история.
— У вас всегда Звезда на
подряснике?
— Монашеская одежда не вязалась в моем сознании с
государственной наградой, но на второй день после пострига
отец Макарий сказал: «Приколи и больше не
снимай». Должна быть проповедь подвига и монашества.
Люди обязаны знать героев в лицо, а Звезда сама за себя
говорит.
Вот вы в курсе, что на моих глазах 12 киргизов крестились,
приняли православие? Мне посчастливилось помочь им увидеть
свет Христов, найти Господа, как когда-то сам нашел.
Теперь проповедь — мое послушание. На все воля
Божья…
Фото: личный архив инока Киприана (Валерия Буркова),
Павел Кривцов, AP, Wikipedia.org
Валерия Михайлова, Виктор Аромштам
Монах Киприан:
«В монашестве гораздо труднее, чем на войне!»
Как Герой Советского Союза монахом стал
Валерий Анатольевич Бурков известен как один из последних офицеров, получивших звание Героя Советского Союза. Кадровый военный во втором поколении, авианаводчик, он потерял в Афганистане обе ноги, пережил три клинические смерти, выжил и вернулся в армию. В 90-е сделал блестящую политическую карьеру, был советником Президента РФ, депутатом. А потом — Бурков пропал. Исчез из публичного пространства. С 2009 по 2016-й — словно дыра в его биографии. Вернулся в 2016 году — уже как инок Киприан. На вопрос, что произошло за эти годы, отвечает: «Я учился быть христианином».
Готовясь к встрече с отцом Киприаном (Бурковым), изучив интервью прошлых лет, погрузившись в военные, афганские песни, которые сам писал и исполнял Бурков, я ожидала увидеть, наверное, совсем другого человека. Валерий Анатольевич принял постриг совсем недавно, летом 2016 года, и большую часть своей жизни он все-таки — военный, офицер, политик.
Нас встретил исполинского роста человек, с лучистыми глазами и седой бородой — так что наш оператор забывался и норовил-таки взять у него благословение как у священника: мирского в этом облике почти не осталось. И к слову, ни за что нельзя и подумать, что отец Киприан уже более 20 лет ходит на протезах!
Монашество стало логичным продолжением жизни Героя Советского Союза, но вместе с тем — это уже совсем другой человек. Уже не тот, который получал высшую военную награду, медаль «Золотая звезда», в 1991 году…
Валерий Бурков
Война — противоестественное явление
«Путь человека к Богу, — рассказывает отец Киприан, — идет через всю жизнь. Христос сказал: «Се, стою у дверей и стучу. Если кто услышит голос Мой и отворит дверь, войду к нему и с ним вечерять буду». И вот таких «стуков» в моей жизни было много, причем явных!»
Одним из самых серьезных поводов задуматься, переосмыслить жизнь, конечно, стала война.
…Однажды ему, молодому офицеру, выпускнику Челябинского высшего военного авиационного училища штурманов, приснился сон: как он подорвался на мине. Казалось бы, хуже не придумаешь. Бурков поделился этим сном со своим товарищем. «Не дай Бог! Лучше застрелиться», — сказал он тогда…
1979 год. Начинается война в Афганистане. В составе ограниченного контингента советских войск в страну уехал полковник Анатолий Иванович Бурков, отец Валерия. В октябре 1982 года домой придет известие о его гибели: Бурков-старший спасал экипаж подбитого вертолета, сам был подбит, сгорел вместе с Ми-8 (экипаж остался жив).
Орденом Красной Звезды Анатолий Иванович был награжден посмертно.
БУРКОВ Анатолий Иванович
(31.03.1934 — 12.10.1982)
Валерий Анатольевич в армии — с середины 70-х, получив высшее военное образование, служил на Дальнем Востоке, а после смерти отца — буквально вырвал у командования разрешение лететь в Афганистан, хотя по состоянию здоровья мог не лететь. Кто-то думал — едет мстить, а на самом деле он ехал, потому что обещал отцу приехать — в их последний долгий разговор.
К войне как таковой отец Киприан относится однозначно: это не игра, не место, где играют мускулами, а вещь страшная, глубоко противная человеку:
«Когда во время первой боевой операции я увидел убитых и раненых, я вам скажу, меня мутило, тошнило, в общем, было очень неприятно. Война — это психологическая травма в любом случае, потому что ты каждый день видишь смерть, кровь, трагедии. Хотя к смерти привыкнуть нельзя, но все равно включается какая-то внутренняя защита, и ты по-другому начинаешь воспринимать происходящее. И на войне ты постоянно стоишь перед выбором: преступить нравственный закон, Богом в нас вложенный, или нет».
Как-то Бурков не остался в стороне, когда можно было бы и остаться — спас от смерти человека. Война есть война, схватили душмана, оказалось, что вроде это никакой не душман, обычный афганец, но чтоб не таскать его с собой и не сомневаться, враг он или не враг, отпускать его или нет (а врага отпускать нельзя и таскать за собой тоже опасно), начальство решило «пустить его в расход».
Бурков не дал этого сделать командиру батальона, к большому облегчению самих солдат, которым был отдан соответствующий приказ. До сих пор он считает, что это его единственный в жизни, на войне настоящий поступок.
Любой военный, говорит он, ненавидит войну:
«Нет людей, которые ненавидели бы войну больше, чем военные, особенно те, кто уже повоевал. Я бы никому не пожелал поучаствовать в боевых действиях! Это очень тяжелое дело, противоестественное».
Проклятый сон в руку
…Сон сбылся в апреле 1984 года. В ходе очередной Панджерской операции молодой майор подорвался на мине. Местность горная, его эвакуировали на вертолете, с большими сложностями. Пока лежал на скале, ждал помощи, терпел боль, переживал и думал об одном: как мама все это переживет? Сначала отец погиб, теперь сын подорвался — как она это вынесет?
Госпиталь, три клинические смерти, врачам чудом удалось сохранить офицеру руку, ноги пришлось ампутировать.
«Когда я утром после ранения очнулся, лежал под простыней, правая рука в гипсе, левой рукой снял простынку, смотрю — там остатки ног загипсованы. Передо мной вдруг, словно какая-то икона, возник образ Алексея Маресьева, летчика Великой Отечественной войны. Я подумал: «Он летчик, и я летчик, и я тоже советский человек. Почему я должен быть хуже, чем он? И рукой махнул: ерунда! Новые ноги сделают!» И — как отрубило: я больше не переживал. Был абсолютно уверен, что останусь в армии, вернусь в боевой строй».
В один из дней, когда Бурков был уже на протезах, приехал тот самый товарищ, с которым он поделился когда-то своим страшным сном. «Ну что, — говорит, — стреляться будешь? — Нет, ты что!». Сон оказался вещим, и это был тот самый «стук» из иного мира, потому что такие совпадения наводили на вопросы: откуда такая информация, которая вдруг сбывается? И свет в конце туннеля, который он видел во время клинической смерти — откуда это все?..
— Отец Киприан, — спрашиваю, — Неужели ни разу не задавались вопросом: за что вам это?
— Нет. Хотя в песне задавался, но это, скорее, образно: «Да за что же вы так меня, боги? Лежал я распятый на голой скале, стиснув зубы и сжав свои нервы». Нет, не было таких переживаний. Я же поехал в Афганистан осознанно, понимал, чем там может закончиться моя служба.
Но вот служба и закончилась. Отец погиб, сын потерял ноги — для чего? Бурков потом ответил сам себе на этот вопрос, написал песню:
«Что же я сумел понять, как ответить, что сказать? Да, за счастье ребятишек, пусть чужой страны детишек, стоит жить и умирать».
И хотя в одном из радиоинтервью отец Киприан — тогда еще Валерий Анатольевич Бурков — обмолвился о том, что афганская война была не нужна, и это становилось понятно тем, кто провел там некоторое время… но для офицера служба есть служба, долг есть долг, он и его отец были так воспитаны:
«Родина сказала: «Афганский народ нуждается в помощи», — и мы ехали помогать афганскому народу».
Никогда не думал, что так можно рыдать
Афганский период заканчивался. Война, говорит отец Киприан, при всех ее ужасах дала ему внутренний стержень, которого не было раньше. Он рассказывает о переоценке всей жизни, которая там произошла. Вспоминает о людях, которые жертвовали там собой:
«Я вам простой пример приведу, он красноречивей любых описаний. Это произошло на боевой операции. Наши саперы, как полагается, шли впереди, и случилось так, что духи выскочили из-за дувалов прямо перед ними и в упор открыли огонь.
Командиру, старшему лейтенанту, с которым мы только вчера чай пили, разговаривали, пуля попала в живот. А сержанту, который шел рядом с ним, полчерепа снесло — мозги просто наружу. И в таком состоянии он все равно оттащил своего командира, и только после этого умер. По сути дела, он не дал его добить, а сам погиб».
Отец Киприан признается, что после войны стал сентиментальным — прорвались эмоции, которые там волей-неволей пришлось сдерживать.
— А Вы плакали когда-нибудь? — спрашиваю.
— В связи с войной или с чем-то мирским — не плакал. Но на похоронах отца разрыдался, когда читал его прощальное письмо и дошел до строк: «Не жалей меня мама, я не страдаю, и не трудная жизнь у меня, я горел, я горю и сгораю, но не будет стыда за меня». Он же именно сгорел в том вертолете. Но потом рыдания, и гораздо большие, у меня были связаны с Богом. Я в жизни не думал, что так можно рыдать — целый потоп из души шел, очистительный потоп…
Наступает 1985-й год. Валерий Анатольевич Бурков действительно возвращается в строй после года, проведенного в госпитале. Идет учиться в Военно-воздушную академию имени Ю.А.Гагарина. И встречает свою будущую жену — Ирину.
Вот тогда отпали последние сомнения, из-за которых переживал еще в госпитале: «Думал: как девчата ко мне с таким ранением отнесутся? Я же был холостым тогда. В скором будущем узнал, как: нормально!».
После первого курса они поженились. Журналисты как-то расспрашивали Ирину, долго ли Валерий за ней ухаживал, на что она сказала: «Да вы что! Это я за ним полгода ухаживала, чтоб он поверил, что я буду хорошей женой!». И Бурков сдался, поверил.
Пройдут годы, и жена даст свое согласие на постриг Валерия в монахи.
Митрополит Питирим и Патриарх Алексий
1991-1992 годы. Валерий Анатольевич занимается проблемами инвалидов в качестве председателя Координационного комитета по делам инвалидов при Президенте России, с 1992 по 1993 годы работает советником Президента по вопросам лиц с ограниченными возможностями. Отставание в этой области немалое, многое приходится начинать фактически с нуля. Например, то, что мы сегодня знаем как «безбарьерное пространство», закладывалось именно тогда.
А Господь стучит в двери… Однажды Валерий Анатольевич возглавляет делегацию, которая направляется на конференцию по проблемам инвалидов в Рим. В состав делегации включен также митрополит Питирим (Нечаев). В свободное время владыка рассказывал Валерию о православии, о его отличии от католицизма, водил по храмам — католическим и православным, они много беседовали. Но, как говорит отец Киприан, в одно ухо влетело — в другое вылетело. Была и встреча с патриархом Московским и всея Руси Алексием, так что «стуки были ого-го какие!».
И где-то в памяти осталась еще один маячок — образ бабушки, жившей когда-то по соседству: вся в черном, с толстой, старинной Библией, которую она читала.
Валерий был тогда мальчишкой лет десяти, и ему с тех самых пор очень хотелось эту таинственную Библию прочитать. Но, говорит, как обычно бывает — всегда было некогда, суета сует!..
Внешне — «в шоколаде», внутри — одиночество
2003 год. Бурков вновь возвращается в политику, возглавляет партию «Русь» на выборах в Государственную Думу России. В 2008-м входит в состав Курганской областной Думы. Снова — социальная работа, попытки помочь людям.
2009 год. У Валерия Буркова есть все, о чем может мечтать обычный человек. Карьера идет в гору — в администрации президента его рассматривают как приоритетную кандидатуру в списке кандидатов на пост губернатора. Есть семья, вырос сын, есть призвание, успех — все сбылось, жизнь состоялась. «А в душе — пустота, — рассказывает отец Киприан. — Я зашел в мирской жизни в полный тупик, в пустоту и одиночество, в полное разочарование жизнью. Хотя внешне был, наоборот, «в шоколаде»».
В интернете можно отыскать фантастические версии его поворота к вере — через знакомство с экстрасенсами и тут же — с монахами; через полтергейста в его доме и тут же — с чудодейственным, убийственным действием на врагов рода человеческого освящения дома святой крещенской водой; через автомобильную аварию. На самом деле, как говорит отец Киприан, он больше не мог не откликаться на «стук», Бог слишком явно, лично призывал его.
А авария действительно была: снова он оказался на волосок от смерти, в четвертый раз, и снова Господь спас, уберег. Но авария случилась уже потом. Это, говорит отец Киприан, была совершенно реальная месть демонов, пожелавших избить и убить его за крещение мусульман…
А в 2009 году, еще не сложив с себя депутатских полномочий, Бурков встал на путь к Богу. Со всей скрупулезностью стал изучать Новый Завет, духовную литературу, святых отцов. И провел свой первый Великий пост в 2010 году. И на Пасху, как он говорит, принял своего рода присягу на верность Господу!
О первой своей исповеди отец Киприан рассказывает с иронией и сам над собой смеется:
«Я пришел на исповедь с семью листами — отчет о проделанных грехах был шикарный! Я подошел к этому делу как военный человек, как аналитик — все построчно, плюсики, минусы, где надо, словом, все, как положено!
Иеромонах Пантелеимон (Гудин) (ныне — исполняющий обязанности настоятеля патриаршего подворья при храме в честь иконы Божией Матери «Спорительница хлебов» в станице Приазовской), который меня исповедовал, поглядел на мою таблицу грехов и сказал: «Да… Я такого еще не видел».
Я исповедовался, а напоследок говорю: «Знаете, а вот что касается гордыни, я вот тут как-то у себя не нашел…» Иероманах посмотрел на меня ласково и сказал, улыбаясь: «Ничего, ничего! Господь еще откроет». На следующий день утром я причастился, потом зашел в церковную лавку. Только переступил порог, вижу книгу «Господи, помоги изжить гордыню». Я ее купил и весь день над собой ухахатывался: вот слона-то я и не приметил!»
В его окружении много военных людей, людей, которым достаточно, чтоб «Бог был в душе». А ему — недостаточно. «Я всегда — говорит, — на это отвечаю: «Друг мой! А с чего ты это взял? Бога даже не спросил, прикарманил Его себе, в свою душу!»».
Многим советским офицерам сложно перестроиться, с того, во что верили с младых ногтей, на новое мировоззрение. А он перестроился: «Препятствие — исключительно внутреннее: мы привыкли жить тем или иным образом, нам не хочется отказываться от своих взглядов. Ничего более! Нам просто лень даже задуматься. Суета сует!»
Сложно было отвергнуть свои ложные представления обо всем. Буквально каждая строка Нового Завета вызывала сопротивление, сомнение: а кто сказал, что Христос — Бог? Почему я должен в это верить?
«Но Слово Божие действует таким образом, — объясняет отец Киприан, — Что, как бы ты не сопротивлялся, в глубине сердца своего ты понимаешь: здесь — Истина!»
Отец Киприан вспоминает, как впервые увидел по телевизору беседу со священником.
Послушал и подумал: «А за что же их расстреливали при советской власти? Они же любовь проповедуют».
Но вот один батюшка, выступающий по телевизору, оказался совсем юный, и боевой офицер Бурков, конечно, усмехнулся:
«Ну чему этот молодой священник, безусый юнец, может меня научить? Вот я прошел огонь и воду, и медные трубы, а он что? Салага, моря не видал!». Но все-таки слушал, слушал и… «в какой-то момент почувствовал, что я, со всем своим жизненным опытом, дурак-дураком по сравнению с молодым священником, через которого Бог говорит! Несколько позже до меня дошло, почему: он говорил не свое, а Слово Божие, а в нем — истинная сила».
Они мне как дети!
2010 год. Валерий Бурков снимает с себя депутатские полномочия.
Перестает давать интервью, отказывается от участия в радио и телепередачах: «Тому, кто познает Бога, уже не до этой суеты». От привычных за эти годы выступлений перед школьниками тоже отказался, потому что перестал понимать — что им теперь говорить. Раньше — говорил о патриотизме, о любви к Родине, о нравственности, а потом понял на себе самом, что все это пустое без Бога, что и любовь-то без Бога — не любовь. Так, чувства, а чувства изменчивы.
Однажды Героя Советского Союза все-таки дозвались на телевидение, уговорили: сказали, что в передаче к 9 мая на Первом канале будет участвовать супружеская пара, фронтовики, он согласился — с детства, говорит, питал чувство восхищения к ветеранам, уважение к этим людям необычайного мужества, благородства и терпения. Люди-кремень! Поехал только ради ветеранов и…понял окончательно, что он «потерянный для телевидения человек!».
Начался новый этап жизни: «Я познавал Бога, Священное Писание, учился на богословских курсах — занимался изменением ума, покаянием. Всеми способами, которые нам открыты». Но помимо этого, поскольку вера без дел мертва, появляется и новое дело…
Его дача в Подмосковье становится своего рода реабилитационным центром, куда приходят люди с серьезными жизненными проблемами: алкоголики, люди, пострадавшие от сект, бывшие колдуны, экстрасенсы, просто заблудшие.
«Приходили такие люди, — рассказывает отец Киприан, — которые дошли до ненависти ко всему. Они ненавидят Россию, людей, детей, одним словом, все, что должно бы радовать. В их жизни — просто ад, одна сплошная боль, сплошная ненависть и ничего больше. Человек же не сразу приходит к такому состоянию, его довели до ручки. Как правило, все идет от детско-родительских отношений. Так что это не вина его, а беда… А ненависть побеждается только любовью: это долгий, кропотливый процесс».
Как ни странно, приходили даже баптисты, было немало мусульман, 12 из них приняли крещение.
«Они все мне как дети», — говорит отец Киприан. — Говорят мне: Батько!»
Бывший депутат обеспечивал их едой и кровом, вместе с ними изучал православие, подсказывал, что почитать, что послушать. И наблюдал, как люди менялись:
«Я просто поражаюсь милости Божьей! Как Господь меняет людей! Потом звонят мне, говорят: «Спасибо, отец Киприан, вашими молитвами все изменилось», а я готов сквозь землю провалиться — какими моими молитвами?! Молиться-то толком не могу. Для меня очевидно, что это чудо творит Господь. Я же только ретранслятор.
Когда человек открывает дверь Христу, все в его жизни начинает меняться, причем в корне. Люди удивляются, и я в свое время удивлялся: когда человек сердце свое открывает Богу, он становится счастливым! Как и я: был опустошенным и одиноким, а стал наполненным и счастливым, радующимся жизни».
Физические дефекты, говорит, ерунда по сравнению с «дефектами» души: «Ну что такое ног нет? Нет и нет, протезы есть. Лично для меня это вообще никакого значения не имеет. А вот то, что внутри тебя, от этого и зависит твое счастье или несчастье».
Так прошли 7 лет — такого полумонашеского образа жизни.
Но чего-то не хватало… «Послушания не хватало!» — говорит отец Киприан. И была потребность в чем-то большем, ощущение, что нечто еще должно произойти в жизни. Рядом с ним постоянно жили от 3 до 9 человек, а хотелось уединения.
Есть ли воля Божия, чтобы я был монахом?
Схиархимандрит Илий (Ноздрин)
А потом нежданно-негаданно случилась поездка к старцу Илию (Ноздрину), в 2015 году. На нее будущий инок Киприан не напрашивался, его пригласили. Не знал, что у отца Илия спрашивать: он ведь старец — наверное, сам скажет волю Божию. Первым делом отец Илий подошел к товарищу Буркова, с которым тот приехал, Константину Кривунову, и сказал: «Вот, священником будешь!».
«А ведь до этой встречи у нас с Константином был разговор о священстве, — вспоминает отец Киприан. — Он сказал, отвечая на мой вопрос: «Знаешь, Валера, священником — не знаю, смогу ли быть, потяну ли, а вот диаконом — не отвергаю, может быть, это мое…».
Когда настала очередь Буркова, Герою Советского Союза ничего иного не пришло в голову, как только спросить: «Есть ли воля Божия на постриг меня в монахи?». И старец не сразу, а помолившись с минуту-другую, шлепнув его по голове, благословил.
Прошло полгода, и вдруг — звонок от иеромонаха Макария (Еременко), благочинного Казанского мужского архиерейского подворья города Кара-Балта Бишкекской и Кыргызстанской епархии: «Смотри электронную почту. Мы тебя благословляем послушником, будешь возглавлять киргизскую общину на территории РФ, будешь заниматься катехизацией и оказывать социальную помощь».
А 8 месяцев спустя, в июне 2016, точно такой же звонок: «Приезжай в апостольский пост на постриг. Владыка благословил!»
«Я думаю, — вспоминает отец Киприан, — ничего себе! Без меня меня женили! Но у меня же принцип: ни от чего не отказываться, кроме греха, конечно, тем более, если предложение или просьба исходят от священника, и ни на что не напрашиваться самому. Но все-таки — так неожиданно это произошло. Я сомневался, думал, может, следующим постом меня постригут в монахи…»
Но оказалось, что владыка уже подписал распоряжение — перенести нельзя. Так, без своей инициативы, Валерий сначала стал послушником, а затем иноком Киприаном.
И человек, который всю жизнь командовал, отдавал распоряжения, был во власти, отдал себя в полное послушание:
«Поначалу, когда читал молитвы «Да будет воля Твоя, но не моя», я вообще не понимал, как это? А куда я тогда денусь? Я всегда все сам решал, и вперед!
А со временем я понял: да нет ничего лучше, чем предать себя воле Божьей, отдать себя в послушание опытному человеку. Потому что кто же лучше Бога знает, что тебе полезно? Никто!
Сам никогда так не обустроишь свою жизнь, как Господь. Потом удивляешься этому!
Лучше точно ничего не планировать. А у меня раньше, действительно, на год было все распланировано. Сейчас я не знаю, что будет через несколько дней, и не планирую даже!»
2016 год. На второй день после пострига инока Киприана благословили надеть звезду Героя Советского Союза. Он очень удивился! Думал, что с «гражданкой» покончено, со звездой тоже, больше не придется надевать костюм. А ему говорят: это проповедь. Сначала не понял: как это? А за несколько месяцев поездок по России все встало на свои места.
«А уединения как не было, так и нет, — улыбается отец Киприан — Думал, наконец-то в келье запрусь и молиться буду, но Господь устроил иначе».
С осени 2016 года он — в разъездах по стране. Признается, что даже будучи политиком не говорил так много, как сейчас. Но сейчас, конечно, другое — проповедь.
И — никогда, кажется, не оканчивающаяся учеба. Педагогическое образование в Свято-Тихоновском университете — оно нужно для того, чтобы заниматься катехизацией; психологическое — в РПУ, чтобы лучше помогать страждущим; и учеба на миссионерском факультете — в Киргизии без таких навыков и знаний сложно. «Мы обязаны нести свет братьям-мусульманам, и надо это делать по-умному», — объясняет отец Киприан.
На мужском подворье в Кара-Балта, в Киргизии, сейчас всего 6 монахов. Живут в глинобитных кельях-землянках с печным отоплением, одну такую летом отец Киприан ремонтировал, условия самые скромные, храм не отапливается. Восстановление монастыря идет тяжело, без поддержки трудно создать даже элементарные условия для существования воскресной школы, центра душепопечения и психологической помощи. Негде расселить приезжающих даже на ночь, негде побеседовать с обращающимися к монахам за помощью, кроме своей кельи. Но ведь это не дело.
Герою Советского Союза теперь приходится поднимать свои старые связи, ездить, чтобы помочь миссии в Киргизии. Про киргизов отец Киприан говорит: простой, хороший, дружелюбный народ. И не перестает удивляться:
«Вот интересно! В Подмосковье Господь ко мне кого приводил? Киргизов и немножко казахов, инославных. Где я принял постриг? В Кыргызстане! Вот как Господь управляет. Сам бы никогда в жизни не подумал, что здесь окажусь. А раз оказался — значит, я тут нужен».
Отец Киприан не выпал из жизни. Рассказывает, что знаком с офицерами, которые сейчас служат в Сирии, что новое поколение военных выросло достойным, ими можно гордиться. Говорит о том, что отношение к армии сейчас поменялось — стало лучше. Теперь даже большой конкурс в военные училища и на службу по контракту.
«Военному что важней всего? Тыл: чтобы он знал, уходя на войну, в случае его гибели о его семье позаботятся. Тогда и умирать не страшно, потому что для тебя семья и есть твоя Родина».
Но теперь главное дело его жизни не связано ни с политикой, ни с армией, ни с общественной деятельностью:
«Главное — это проповедь. Донести до сердец людских: «Возлюби Господа всем сердцем своим, всей душой своей, всем разумением своим, всей крепостью своей, и ближнего, как самого себя.
Центр всей жизни человека — это любовь. Бог есть любовь, а пребывающий в любви пребывает в Боге, а Бог — в нем. Без Бога любви не бывает».
В 1992 году, лежа в госпитале, Валерий Анатольевич Бурков услышал выражение: «Вера горы двигает». И эти слова его укрепили, помогли сохранить оптимизм. А сейчас…
«Сейчас, — говорит отец Киприан. — я не верю, я знаю! Я просто человек знающий и убежденный через знания, что все будет хорошо для тех, кто любит Господа. А для тех, кто отвергает, ад уже здесь начинается — такие люди ко мне сейчас и приходят».
Война для Буркова продолжается, но она совсем другая. «Армия отдыхает по сравнению с монашеством!» — улыбается полковник в отставке, ныне — монах. Внутренняя война и война с духами злобы — тяжелее:
«Знаете, что я вам скажу. Есть три подвига: подвиг на войне, подвиг в миру, в повседневной жизни, и подвиг монашеский. Я имею все три опыта. Я был на войне, я жил в миру, был женат, сейчас я в монастыре.
Я вам скажу, что монашеский подвиг — гораздо сложнее остальных. Я его по тяжести поставил бы на первое место! Но и по радости — тоже на первое… Как говорят, если бы люди знали, какие трудности есть в монашестве, никто бы не пошел в монастырь. Но если б знали, какая радость доступна монахам, пошли бы все!»
Биография
Валерий Бурков родился 26 апреля 1957 года в городе Шадринске Курганской области в семье военнослужащего. Русский.
В 1974 году окончил 10 классов. В Советской Армии с 1974 года. После окончания в 1978 году Челябинского высшего военного авиационного училища штурманов стал штурманом-оператором дальней авиации. Затем служил штурманом-оператором в авиационных частях, в том числе на Дальнем Востоке, летал на ракетоносцах Ту-16. Выполнял рейсы над Тихим океаном, участвовал в сопровождении американских авианосцев «Мидуэй» и «Энтерпрайз».
В 1981 году готовился к переводу в Афганистан, но во время прохождения медкомиссии был списан с лётной работы по состоянию здоровья (туберкулёз лёгких). После лечения капитан Бурков стремился восстановиться на лётной должности и попасть в действующую часть 40-й армии (ограниченный контингент советских войск в Афганистане), где нёс службу его отец — полковник Анатолий Иванович Бурков (31.3.1934 — 12.10.1982). Полковник Бурков находился на борту вертолёта Ми-8, попавшего под обстрел крупнокалиберного пулемёта. После падения вертолёта взорвались бочки с авиационным керосином, находившиеся в десантном отсеке, в результате чего полковник Бурков погиб.
С января 1984 года Валерий Бурков участвовал в боевых действиях в Афганистане в качестве передового авианаводчика, неоднократно принимал участие в операциях подразделений 70-й отдельной мотострелковой бригады на территории провинции Кандагар, находясь среди боевых порядков мотострелков, оказывая им огневую поддержку путём корректировки ударов советской авиации по позициям противника.
В апреле 1984 года в ходе боевой операции Бурков был тяжело ранен (подорвался на мине-растяжке), потерял обе ноги. В медсанбате под Кабулом раненый попал к полевому хирургу-ортопеду В. К. Николаенко, который спас ему раздробленную правую руку. В филиале клиники Илизарова Бурков заказал протезы, учился ходить без посторонней помощи, даже без трости. Несмотря на ранение, вернулся в строй.
В 1988 году Бурков окончил Военно-воздушную академию имени Гагарина, продолжил службу в Главном штабе ВВС, впоследствии получил звание полковника.
5 августа 1991 года был назначен советником президента РСФСР по делам инвалидов и председателем Координационного комитета по делам инвалидов при Президенте РСФСР.
Во время августовских событий 1991 года находился в Белом доме.
Указом президента СССР Михаила Горбачёва № VII-2719 от 17 октября 1991 года подполковнику Буркову было присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина (№ 460764) и медали «Золотая Звезда» (№ 11663).
Указом президента Российской Федерации от 28 августа 1992 года № 1006 Бурков был назначен советником президента Российской Федерации по вопросам социальной защиты лиц с ограниченными возможностями здоровья. Буркову принадлежит идея о провозглашении Международного дня инвалидов, который отмечается ежегодно 3 декабря с 1992 года.
17 декабря 1993 года освобождён от должности советника президента Российской Федерации.
В 1994—1998 годах — слушатель Военной академии Генерального штаба.
В 2003 году возглавлял избирательный список партии «Русь», членом президиума политсовета которой он являлся, на выборах депутатов Государственной думы IV созыва.
В 2004 году Бурков победил на выборах в Курганскую областную думу IV созыва по Железнодорожному избирательному округу № 4. Работал в составе комитета по бюджету, финансовой и налоговой политике и комитета по экономической политике.
На выборах Государственной думы V созыва в 2007 году входил в избирательный список, выдвинутый политической партией «Справедливая Россия: Родина/Пенсионеры/Жизнь» (Региональная группа № 49 (Курганская область)), однако был исключён из него на основании решения президиума центрального совета партии. Членом партии не являлся.
Затем — президент фонда «Герои Отечества», жил в Москве.
Валерий Бурков известен как автор-исполнитель песен, посвящённых событиям афганской войны и воинам-интернационалистам.
В 2021 году Валерий Бурков принял монашество с именем Киприан. Монашескую службу несёт в православном мужском монастыре города Кара-Балта Жайылского района Чуйской области Киргизии.
В каком храме служит Герой Советского Союза инок Киприан Бурков: биография, семья
Валерий Анатольевич Бурков (с 2021 — монах Киприан, род. 26 апреля 1957, Шадринск, Курганская область, РСФСР, СССР) — советский авиационный военный штурман, Герой Советского Союза (1991), советник Президента Российской Федерации (1991—1993), полковник.
Три клинические смерти и обретение веры
В Афганистане у Буркова была одна из самых опасных военных профессий — авиационный наводчик. О случае, который перевернул жизнь молодого офицера, ноябрьские школьники слушают, открыв рот, в актовом зале полная тишина. — В апреле 1984-го во время зачистки Панджшерского ущелья мы обнаружили в одной из пещер вражеский дот, пулемет, патроны. Я делаю шаг и тут взрыв. Вначале ничего не понял, а, когда пришел в себя, осознал, что это я подорвался на мине. То, во что превратились мои ноги, я не видел, они лежали за камнем, буквально в нескольких сантиметрах от пропасти. Хорошо, что взрывной волной меня туда не забросило, — рассказывает отец Киприан.
В госпитале Кабула Валерию Анатольевичу провели несколько операций. Сначала ампутировали ноги чуть ниже колена, затем Бурков пережил три клинические смерти. Мина оказалась самодельной и один из гвоздей, которыми был начинен заряд, повредил нервы на руке. Врачи до последнего не знали, удастся ли ее сохранить. — Когда утром после операции я пришел в себя, смотрю, правая рука в гипсе, снял простынь, а там остатки ног тоже загипсованы. Передо мной вдруг, словно икона, возник образ Алексея Маресьева, и я подумал: «Он летчик, и я летчик, он советский человек, я — тоже. Почему я должен быть хуже? Буду летать!» И махнул рукой: новые ноги сделают. После этого момента был уверен, что вернусь в армию, — говорит отец Киприан.
И началась долгая и изнурительная работа. Мужчина говорит, что именно в Афганистане у него появился тот стержень, который помог ему пройти всё, что уготовил Всевышний.
Бурков учился ходить. Когда впервые надел протезы, не мог ступить и шагу, они разъезжались в стороны. В них было больно стоять, сидеть, лежать. — Но наш организм потрясающе устроен Господом, человек ко всему может привыкнуть. Вопрос лишь в том, хватит ли сил выдержать эту борьбу. Мы себя просто не знаем, у нас великий запас прочности, — рассуждает он. — В госпитале я заставлял себя ходить без костылей. Тренировался упорно, но дело шло медленно, продолжал себя жалеть. Устал — тут же присел. Попросил отправить меня в Ленинград на протезный завод.
Мне полагался сопровождающий, но я от него отказался. Доехал до вокзала, а дальше-то надо было идти самому. И я с палочкой поплелся к поезду. В купе — попутчики, снимать при них протезы неудобно, а ноги болят. Ночь промучился, утром кое-как встал, добрел до стоянки такси, поехал на окраину к знакомым. А там надо идти через большой парк. Думал, не доползу, упаду в сугроб, но стыдно офицеру вот так помирать. Шаг за шагом, в полуобморочном состоянии всё-таки пришел. Так и началось возвращение в строй.
Биография
Валерий Бурков родился 26 апреля 1957 года в городе Шадринске Курганской области в семье военнослужащего. Русский.
В 1974 году окончил 10 классов. В Советской Армии с 1974 года. После окончания в 1978 году Челябинского высшего военного авиационного училища штурманов стал штурманом-оператором дальней авиации. Затем служил штурманом-оператором в авиационных частях, в том числе на Дальнем Востоке, летал на ракетоносцах Ту-16. Выполнял рейсы над Тихим океаном, участвовал в сопровождении американских авианосцев «Мидуэй» и «Энтерпрайз».
В 1981 году готовился к переводу в Афганистан, но во время прохождения медкомиссии был списан с лётной работы по состоянию здоровья (туберкулёз лёгких). После лечения капитан Бурков стремился восстановиться на лётной должности и попасть в действующую часть 40-й армии (ограниченный контингент советских войск в Афганистане), где нёс службу его отец — полковник Анатолий Иванович Бурков (31.3.1934 — 12.10.1982). Полковник Бурков находился на борту вертолёта Ми-8, попавшего под обстрел крупнокалиберного пулемёта. После падения вертолёта взорвались бочки с авиационным керосином, находившиеся в десантном отсеке, в результате чего полковник Бурков погиб.
Ещё на Info-Vsem.Ru: Геноцид армян 1915: причины и последствия история, какая вера у армян
С января 1984 года Валерий Бурков участвовал в боевых действиях в Афганистане в качестве передового авианаводчика, неоднократно принимал участие в операциях подразделений 70-й отдельной мотострелковой бригады на территории провинции Кандагар, находясь среди боевых порядков мотострелков, оказывая им огневую поддержку путём корректировки ударов советской авиации по позициям противника.
В апреле 1984 года в ходе боевой операции Бурков был тяжело ранен (подорвался на мине-растяжке), потерял обе ноги. В медсанбате под Кабулом раненый попал к полевому хирургу-ортопеду В. К. Николаенко, который спас ему раздробленную правую руку. В филиале клиники Илизарова Бурков заказал протезы, учился ходить без посторонней помощи, даже без трости. Несмотря на ранение, вернулся в строй.
В 1988 году Бурков окончил Военно-воздушную академию имени Гагарина, продолжил службу в Главном штабе ВВС, впоследствии получил звание полковника.
5 августа 1991 года был назначен советником президента РСФСР по делам инвалидов и председателем Координационного комитета по делам инвалидов при Президенте РСФСР.
Поддержите наш проект — Qiwi копилка:)
Во время августовских событий 1991 года находился в Белом доме.
Указом президента СССР Михаила Горбачёва № VII-2719 от 17 октября 1991 года подполковнику Буркову было присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина (№ 460764) и медали «Золотая Звезда» (№ 11663).
Указом президента Российской Федерации от 28 августа 1992 года № 1006 Бурков был назначен советником президента Российской Федерации по вопросам социальной защиты лиц с ограниченными возможностями здоровья. Буркову принадлежит идея о провозглашении Международного дня инвалидов, который отмечается ежегодно 3 декабря с 1992 года.
17 декабря 1993 года освобождён от должности советника президента Российской Федерации.
В 1994—1998 годах — слушатель Военной академии Генерального штаба.
В 2003 году возглавлял избирательный список партии «Русь», членом президиума политсовета которой он являлся, на выборах депутатов Государственной думы IV созыва.
В 2004 году Бурков победил на выборах в Курганскую областную думу IV созыва по Железнодорожному избирательному округу № 4. Работал в составе комитета по бюджету, финансовой и налоговой политике и комитета по экономической политике.
На выборах Государственной думы V созыва в 2007 году входил в избирательный список, выдвинутый политической партией «Справедливая Россия: Родина/Пенсионеры/Жизнь» (Региональная группа № 49 (Курганская область)), однако был исключён из него на основании решения президиума центрального совета партии. Членом партии не являлся.
Затем — президент фонда «Герои Отечества», жил в Москве.
Валерий Бурков известен как автор-исполнитель песен, посвящённых событиям афганской войны и воинам-интернационалистам.
В 2021 году Валерий Бурков принял монашество с именем Киприан. Монашескую службу несёт в православном мужском монастыре города Кара-Балта Жайылского района Чуйской области Киргизии.
Семья
- Отец — Бурков Анатолий Иванович (31 марта 1934, Новокузнецк, Кемеровской области — погиб в авиакатастрофе 12 октября 1982, между Кабулом и Баграмом, Афганистан), полковник
- Мать — Александра Тимофеевна
- Жена — Ирина
- Сын — Андрей окончил военный институт МГТУ им. Баумана и служит в Вооруженных Силах России.
Познать и победить себя
Что помогло ему сохранить силу духа? Как говорит отец Киприан — христианские принципы, которые воспитывали в нем отец и мать.
В детстве он жил «как в сказках Пушкина»: изба стояла в глухом алтайском лесу, где «ходит кот ученый», а по деревьям бегают белки. Храма в деревне Повалиха Первомайского района Алтайского края не было. О Боге родители с маленьким Валерой почти не говорили, но в их деревенском доме стояли иконы.
— Хорошо помню: как заходишь в дом, с правой стороны, в уголке, у нас были иконы Девы Марии и Иисуса Христа.
И сегодня отец Киприан уверен, что принципы любви к людям, на которых воспитывали его родители, — христианские. Они универсальны и действуют даже в армии:
«Без них просто невозможно, иначе все погибнут».
Сыграла свою роль в воспитании мальчика и его набожная бабушка. А еще по соседству жила пожилая женщина, читавшая Библию.
— У нас была плетеная изгородь, и за ней сидела старушка и читала Библию. Я свою бабушку спрашиваю: «А что это?» — «Это Библия». — «А что это?» — «Это от Боженьки». — «А Боженька где?» — «На небе. Вот Его иконочка».
Как прийти к Богу без ног: история прошедшего Афган инока Киприана
На Афганской войне он потерял ноги, но сила духа помогла ему вернуться в строй на протезах, преодолеть последующие испытания и даже научиться танцевать. На гражданке он добился и власти, и денег. А однажды депутат и бизнесмен бросил нажитое и принял монашеский постриг. Сегодня инок и воин проповедует Евангелие и носит звезду героя на монашеской рясе. А недавно награжден в Кремлевском дворце премией Фонда Андрея Первозванного «За веру и верность». Об отце Киприане (Буркове) — в материале РИА Новости.
Ещё на Info-Vsem.Ru: Ольга Серябкина: оказывает эскорт услуги, сколько стоитВещий сон
Война в Афганистане стала переломным моментом в жизни отца Киприана, тогда капитана Валерия Буркова.
— Во мне появился внутренний стержень, я по другому стал понимать ценности и смысл жизни, окрепли принципы, которые воспитывали во мне родители. Это потом помогло пройти искушение властью и деньгами без вреда для души.
В 1984 году во время боевой операции в Панджшерском ущелье Бурков чуть не погиб. Полк с ходу захватил господствующую высоту — гору Хаваугар. Валерий оказался перед входом в грот, где стоял пулемет, залез туда, взял трофейные гранаты, пулеметную ленту, документы, вылез, сделал шаг… И в тот же момент взорвалась самодельная мина, начиненная гвоздями. Одну ногу оторвало сразу, а вторая превратилась в кровавое месиво. Эвакуировать раненого было почти невозможно — вертолет сесть не смог. Он завис над землей, но как подняться по веревочной лестнице человеку с оторванными ногами? А это — единственный шанс на спасение. И капитан Бурков невероятным напряжением воли на руках поднялся на борт.
— Когда прогремел взрыв, я мгновенно вспомнил оказавшийся вещим сон. Прямо пронзило: «Проклятый сон в руку!» А тогда, сразу, я про тот сон забыл, — рассказывает отец Киприан.
В том сне, перед самым отъездом в Афганистан, он в мельчайших подробностях увидел, как наступает правой ногой на мину, как взрывом ему отрывает обе ноги. А потом вдруг оказался в Киеве, на Крещатике — на протезах.
Как прийти к Богу без ног: история прошедшего Афган инока Киприана
На Афганской войне он потерял ноги, но сила духа помогла ему вернуться в строй на протезах, преодолеть последующие испытания и даже научиться танцевать. На гражданке он добился и власти, и денег. А однажды депутат и бизнесмен бросил нажитое и принял монашеский постриг. Сегодня инок и воин проповедует Евангелие и носит звезду героя на монашеской рясе. А недавно награжден в Кремлевском дворце премией Фонда Андрея Первозванного «За веру и верность». Об отце Киприане (Буркове) — в материале РИА Новости.
Вещий сон
Война в Афганистане стала переломным моментом в жизни отца Киприана, тогда капитана Валерия Буркова.
— Во мне появился внутренний стержень, я по другому стал понимать ценности и смысл жизни, окрепли принципы, которые воспитывали во мне родители. Это потом помогло пройти искушение властью и деньгами без вреда для души.
В 1984 году во время боевой операции в Панджшерском ущелье Бурков чуть не погиб. Полк с ходу захватил господствующую высоту — гору Хаваугар. Валерий оказался перед входом в грот, где стоял пулемет, залез туда, взял трофейные гранаты, пулеметную ленту, документы, вылез, сделал шаг… И в тот же момент взорвалась самодельная мина, начиненная гвоздями. Одну ногу оторвало сразу, а вторая превратилась в кровавое месиво. Эвакуировать раненого было почти невозможно — вертолет сесть не смог. Он завис над землей, но как подняться по веревочной лестнице человеку с оторванными ногами? А это — единственный шанс на спасение. И капитан Бурков невероятным напряжением воли на руках поднялся на борт.
— Когда прогремел взрыв, я мгновенно вспомнил оказавшийся вещим сон. Прямо пронзило: «Проклятый сон в руку!» А тогда, сразу, я про тот сон забыл, — рассказывает отец Киприан.
В том сне, перед самым отъездом в Афганистан, он в мельчайших подробностях увидел, как наступает правой ногой на мину, как взрывом ему отрывает обе ноги. А потом вдруг оказался в Киеве, на Крещатике — на протезах.