Как найти ключевые слова в художественном тексте

Для тех, кто работает с текстом, очень важно находить в нём ключевые слова. Что такое ключевое слово в тексте? Давайте разбираться.

Определение понятия

Если правильно найти в тексте ключевые слова, то не составит никакого труда восстановить весь текст. Александр Блок говорил об этом примерно так: текст – это покрывало растянутое на нескольких колышках. Ключевые слова – это опорные фрагменты текста, которые несут на себе содержательную нагрузку всего высказывания и располагаются в определённом порядке.

Если они найдены и расположены правильно, то смысл текста будет ясен и понятен.

Опорные слова в сказке «Курочка Ряба»

Возьмём в качестве примера самый известный текст – сказку «Курочка Ряба». В каждом предложении присутствуют ключевые слова:

1. дед и баба;
2. курочка Ряба;
3. яичко;
4. золотое
5. не разбили;
6. мышка;
7. разбилось;
8. плачут;
9. снесу простое.

По этим опорным фрагментам легко восстанавливается весь текст.

Как находить ключевые слова

Что такое ключевое слово в тексте? Обычно оно является главным членом предложения, ну хотя бы одно из них. Если выбирать ключевое слово из основы, то выбрать рекомендуется то, которое связано с последующим контекстом. Обычно и второстепенные члены избираются в роли опорных по этому принципу – по связи со следующим предложением.

Находим ключевые слова на примере текста

Обратимся к конкретному примеру и найдём в нём опорные слова:

1) Совесть вдруг пропала. 2) Ещё недавно она мелькала там или сям, и вдруг исчезла. 3) Улеглись внутренняя смута и некое вечное беспокойство души, которые вечно бередила и тревожила совесть одним только своим присутствием. 3) Стало свободнее и как-то раздольнее. 4) Люди, выбравшись от ига совести, вздохнули с облегчением, поспешили воспользоваться плодами безнадзорности. 5) Они остервенились: начались грабежи и разбои, обман и мошенничество. 6) В итоге воцарилось всеобщий хаос и разорение. (По М.Е.Салтыкову-Щедрину)

Итак, нам предстоит поиск ключевых слов в тексте, и мы выпишем части основ предложений или целиком основы:

1) совесть;

2) исчезла;

3) улеглись смута и беспокойство;

4) стало свободнее;

5) люди поспешили воспользоваться;

6) остервенились;

7) хаос и разорение.

Чтобы проверить правильность выполненной работы, нужно попробовать по этим словам восстановить текст. Попробуйте это сделать, если вам удастся, значит, с задачей мы справились успешно.

Составление опорного конспекта

Когда нам известно, что такое ключевое слово в тексте, можно использовать это знание в процессе составления опорного конспекта. Возьмём для тренировки лёгкий текст-описание:

Ночь накинула своё покрывало над осенним лесом. В нём воцарились тишина и покой. Примолкли в тишине деревья. Они кажутся напуганными. Изредка с тихим шелестом падает одинокий листок. Молочно-белый туман оторвался от озера и поплыл на край леса.

И вдруг налетел ветерок. Он ободряюще потрепал верхушки деревьев и разогнал туман. А потом умчался озорник навстречу рассвету.

На небе блистают звёздочки, придавая картине ночи таинственность и великолепие.

Вот и рассвет! Пробудился мир от сна. Лес зашевелился, встрепенулся и потянулся навстречу солнцу с радостью и восторгом.

Составить опорный конспект – найти в тексте ключевые слова	Яркие выражения текста, которые необходимо сохранить при пересказе текста, но они не являются ключевыми.
Первый абзац Ночь. Тишина и покой. Деревья примолкли. Напуганными. Падает листок. Туман поплыл. Второй абзац Ветерок. Потрепал, разогнал. Умчался. Третий абзац Звёздочки – великолепие. Четвёртый абзац Рассвет. Лес с радостью.	Покрывало Воцарились Одинокий Молочно-белый. Озорник Блистают Пробудился. Потянулся.

Если перед нами стоит задача – написать изложение, то, записав при первом чтении левую часть листа (опорный конспект), а при повторном – правую часть (яркие выражения), легко с этой задачей можем справиться.

Ключевые слова – помощники поисковых систем

В наше время понятие «ключевые слова» имеют ещё одно значение – это то, что является содержанием сайта и что ищут поисковики. Например, я продавец сковородок, и у меня есть интернет-магазин. На своей странице размещаю текст, в котором несколько раз употребляю это слово. Человек, который хочет купить сковороду, введёт в строку поиска название этого предмета, и выйдет мой сайт.

При этом нужно учитывать плотность ключевых слов в тексте. Если она слишком большая, почти в каждом предложении, поисковая система сочтёт сайт заспамленным и не выведет его в числе первых результатов.

Давайте проведём практическое занятие и попробуем найти ключевые слова в статье из какого-нибудь сайта, например, в таком:

Это путешествие изменило мою жизнь! Алтай – это поистине сказочное место! Оно раскрывает в человеке скрытые возможности, о которых он сам даже не догадывался! Каждый день пребывания здесь насыщен событиями: что ни день, то новые впечатления. Приезжаешь на новое место и думаешь: вот оно, самое прекрасное место Алтая! А через полчаса ты в другой точке, которая ещё краше, ещё великолепнее!

Отдельно хочется поблагодарить Александра, нашего гида, проводника и просто специалиста с большой буквы. Он смог заразить нас любовью к Алтаю, и теперь мы словно все родственники, объединённые одной связью – привязанностью к этому волшебному месту. Хотя уже все далеко друг от друга, но переписываемся и общаемся, вспоминая эту прекрасную сказку, имя которой Алтай!

Ответ: Алтай

Вот мы и разобрались, что такое ключевое слово в тексте. Без него невозможно представить себе связное высказывание, как видите.

ЛИНГВИСТИКА

УДК 821.161.1.09-32+929Драгунский

Ключевые слова как инструмент интерпретации художественного текста

И. А. Тарасова

Тарасова Ирина Анатольевна, доктор филологических наук, профессор кафедры начального языкового и литературного образования, Саратовский национальный исследовательский государственный университет имени Н. Г Чернышевского, tarasovaia@mail.ru

Автор исходит из понимания ключевых слов как текстовых операторов, обеспечивающих перевод информации с фактуального на концептуальный уровень. Механизм интерпретации текста читателем с опорой на ключевые слова описывается на примере рассказа В. Драгунского «Красный шарик в синем небе». Герменевтическая функция ключевых слов позволяет рассматривать их как инструмент когнитивной поэтики восприятия. Ключевые слова: когнитивная поэтика, ключевые слова, интерпретация текста, В. Драгунский.

Поступила в редакцию: 25.07.2020 / Принята: 03.09.2020 / Опубликована: 30.11.2020 Статья опубликована на условиях лицензии Creative Commons Attribution License (CC-BY 4.0)

KeyWords as a Tool for the Interpretation of a Literary Text

I. A. Tarasova

Irina A. Tarasova, https://orcid.org/0000-0003-3188-215X, Saratov State University, 83 Astrakhans-kaya St., Saratov 410012, Russia, tarasovaia@mail.ru

The author proceeds from the premise that key words are textual operators providing the translation of information from the factual level to the conceptual one. The mechanism of the reader’s interpretation of the text based on key words is described on the example of the story by V. Dragunsky A red balloon in the blue sky. The hermeneutic function of key words renders it possible to consider them a tool of the cognitive poetics of perception.

Keywords: cognitive poetics, key words, text interpretation, V. Dragunsky.

Received: 25.07.2020 / Accepted: 03.09.2020 / Published: 30.11.2020

This is an open access distributed under the terms of Creative Commons Attribution License (CC-BY 4.0)

DOI: https://doi.org/10.18500/1817-7115-2020-20-4-370-374

Ключевые слова (далее — КС) — традиционный объект лингвопо-этики и лингвостилистики1. Конститутивные признаки этих единиц писательского идиостиля хорошо известны. К ним относятся кон -цептуальная, композиционная и образная значимость, семантическая многозначность, сохраняемая в контексте, связь с важнейшими категориями мироощущения писателя.

Однако мы бы хотели обратить внимание на важнейшее свойство ключевых слов, зафиксированное Л. А. Новиковым и С. Ю. Преображенским2: КС являются текстовыми операторами, сопрягающими фактуальный и концептуальный (в терминологии И. Р. Гальперина3) планы текста. Эта герменевтическая функция КС включает их в методологический инструментарий когнитивной поэтики.

Когнитивная поэтика, изучающая ментальные основы художе -ственной коммуникации, «архитектуру» мыслительных форм автора и читателя4, может использовать герменевтический потенциал КС как смысловых фильтров, запускающих механизм целенаправленной ана-

© Тарасова И. А., 2020

И. А. Тарасова. Ключевые слова как инструмент интерпретации художественного текста

литической интерпретации в процессе медленного чтения. Это предположение стало частью нашей исследовательской гипотезы.

Исследование проводилось в два этапа.

На первом этапе путем семантико-стилисти-ческого, композиционного и мотивного анализов рассказа В. Драгунского «Красный шарик в синем небе»5 были выявлены ключевые слова текста, определена их текстоорганизующая и смыс-лоформирующая роль.

По наблюдениям Н. С. Болотновой, актуализация КС достигается посредством повтора, контраста либо эффекта обманутого ожидания6. Все эти стилистические параметры задействованы в опознавании КС рассказа В. Драгунского — глаголов выпустить, лететь и бежать.

Конечно, перечень ключевых слов рассказа не ограничивается глаголами. К ним могут быть отнесены и существительные (шарик, небо), и прилагательные (красный, синий), тем более что все упомянутые лексемы встречаются в абсолютно сильной позиции текста — его заглавии. Можно сказать, что они формируют семантику образа, тогда как глагольные единицы выводят на основные мотивы.

На важную роль глаголов в организации сюжета указывает Л. Н. Синельникова7, и, хотя ее наблюдения касаются лирического сюжета, думается, что общие выводы могут быть распространены и на другие формы наррации. Итог наблюдений Л. Н. Синельниковой таков: физическая семантика глаголов используется автором для введения трансфизического смысла. Эти свойства глаголов делают их важными претендентами на роль когнитивных операторов: они обеспечивают «переключение» с уровня фак-туальной информации на уровень информации концептуальной.

Каждая из частей рассказа маркирована своим глаголом движения. В первой части это «бежали», во втором — «летел». Глаголы бежать и лететь актуализируют различные пространственные модели: действие первой части происходит в городском пространстве, внутри магазина. Вторая часть — описание полета шарика в вышину. Первый глагол характеризует Дениску и Аленку, второй относится к шарику.

Первое движение — бесконечное кружение по горизонтали, второе — направлено ввысь. Выход из первого пространства мира суеты в бесконечное и бескрайнее пространство вечности совершается через ключевое слово «выпустил». В хронотопе рассказа взаимодействуют пространственные и временные параметры. В основе композиции рассказа — контраст между суетой первой части и остановившимся временем второй.

С лингвистической точки зрения между глаголами бежать и лететь устанавливаются отношения контекстуальной антонимии, а выпустить является их своеобразным медиатором.

Текстоорганизующая роль глаголов бежать и лететь достигается их неоднократными повторами и высокой частотой однокоренных глаголов (побежали, бегали, убежала, выбежали; улететь, летать, отлетел, взлетел). Обе лексемы употреблены референтно, их расширительный, «трансфизический» смысл воспринимается в результате целостной интерпретации рассказа.

Иные признаки КС проявляет глагол «выпустить». Совокупная частота гиперлексемы пуска (ть) — 4, но ее варианты находятся не в синонимических, а в антонимических отношениях: отпустил — упустил — выпустил. Глагол «упустить» (в речи Аленки) указывает на непреднамеренность совершения действия, глагол «отпустить» (перестать удерживать) предполагает намеренность действия, направленного на одушевленный объект (каким и является шарик в рассказе). Наконец, слово «выпустить» совмещает в своей семантической структуре три словарных значения:

1. дать возможность уйти, удалиться; отпустить:

2. освободить, отпустить на свободу: 3. перестать держать; упустить8. Заметим, что первые два значения также предполагают одушевленного субъекта. В речи героев подчеркивается неосознанный/осознанный характер действия: «Зачем ты его упустил?» (Аленка) — «И я взял и выпустил его» (Дениска)9. Словарная синонимия значений превращается в контекстуальную антонимию. Таким образом, глагол «выпустить» подвергается смысловым преобразованиям.

С эффектом обманутого ожидания связан именно глагол выпустить. Он неожиданно для читателя возникает в финальной реплике маленькой героини: «Если бы у меня были деньги, я бы купила еще один шарик… чтоб ты его выпустил»10. Помещенная в сильную позицию конца текста, лексема «выпустил» осознается как главное ключевое слово текста, эксплицирующее основной мотив рассказа — мотив свободы.

Таким образом, когнитивная роль ключевых слов — глаголов движения — заключается в моделировании художественного пространства текста с его явным делением на пространство низа (суеты, несвободы под маской праздника) и пространства верха (истинной свободы и цели человеческого существования). Будучи репрезентантами этих образно-схематических (топологических) концептов11, они в то же время способны отсылать к концептам абстрактных номинаций — жизни и вечности, т. е. обладать концептуальной функцией. Глагол выпустить содержит в своей семантической структуре сему «свобода», поэтому актуализирует в сознании читателя именно этот гештальт.

Основная идея рассказа Драгунского — красота свободы. Эта мысль находит словесное выражение в рассказе и вкладывается в уста главного героя — Дениски: «И всю дорогу я думал, как это красиво, когда весна на дворе, и все нарядные и веселые, и милиционер в белых пер-

чатках, а в чистое, синее небо улетает от нас красный шарик…»12. Но если концепт красоты выражен прямо, то обнаружение концепта свободы требует от читателя актуализации словесных и образных ассоциаций ключевых слов лететь и выпустить. Причем если выпустить содержит сему свободы в своей семантической структуре, то глагол лететь — в своей ассоциативной структуре (полет — одна из образных репрезентаций свободы)13.

Мысль о красоте и необходимости свободы становится в рассказе важнейшим итогом социализации, взросления «маленького» героя (Ален-ки). Думается, что эта мысль может претендовать на статус смысла рассказа В. Драгунского 14.

Тот факт, что концепт свободы репрезентирован не основным вербализатором (слово «свобода» в тексте не встречается), а словами этого семантико-ассоциативного поля, демонстрирует писательскую стратегию В. Драгунского, рассчитывающего на культурно-лингвистическую ком -петентность читателя и понимание им исторического контекста (рассказ опубликован в 1962 г. и, как многие другие произведения В. Драгунского, проникнут настроениями «оттепели»)15.

Чтобы ментальная проекция текста «высвечивала» этот смысл, современный читатель должен приложить определенные усилия, применить технику медленного чтения. Не случайно А. А. Залевская разграничивает понимание — 1 (понимание «наивного» читателя, для которого смысл произведения — всегда личностный смысл, укорененный в личностном переживании и жизненном опыте) и понимание — 2 (целенаправленную аналитическую интерпретацию специалиста, исследователя16).

Скорректируем первоначальную гипотезу исследования, поставив перед собой вопросы: являются ли ключевые слова связующими звеньями между двумя указанными уровнями понимания? Помогают ли они перейти с одного уровня понимания (спонтанного понимания) на другой (уровень интерпретирующего понимания)?

Наш эксперимент имел своей целью доказать или опровергнуть предположение о функции КС как смысловых фильтров интерпретации17.

Для проверки этой гипотезы на втором этапе было проведено экспериментальное исследование, в котором принимали участие студенты факультета психолого-педагогического и специального образования, будущие учителя начальных классов. Испытуемым было предложено заполнить протокол интерпретации текста, следуя следующей инструкции:

1. Внимательно прочитайте рассказ Драгунского. Запишите свои первоначальные впечатления: понравился ли рассказ, чем именно, что вы почувствовали.

2. Запишите первоначальную гипотезу основной мысли произведения. Как вам кажется, о чем оно?

3. Решите поставленную перед вами задачу, вторично прочитав текст (медленное чтение):

найдите в тексте ключевое слово-глагол. По каким признакам вы догадались о его смысловой роли ключа?

Какой мотив связан с этим глаголом?

Изменилось ли ваше понимание текста после медленного чтения и решения учебной задачи? Как вы теперь можете сформулировать главную мысль?

Результаты эксперимента показали, что выдвинутая первоначально гипотеза о КС как о фильтрах семантической информации, направляющих читательскую интерпретацию и обеспечивающих концептуализацию на уровне авторской идеи, в целом подтвердилась. Приведем перечень ключевых слов, отмеченных испытуемыми (напомним, что требовалось указать только одно слово) с указанием частоты ответов: выпустил (17) ¡отпустил (2), лететь (6), почувствовал (2), бежали (1), позадирали (1), просится (1). Другими словами, 25 испытуемых из 30 безошибочно определили хотя бы одно из КС.

Анализ опросных листов позволяет сделать вывод: в большинстве работ (около 85%) итоговая идея сформулирована с опорой на базовый концепт текста — концепт свободы. Категоризация затрагивает как психологический (независимость), так и экзистенциальный (ценность) сегменты базового концепта текста: «Нельзя держать в неволе того, кто рвется на свободу», «Необходимо уважать свободу и чувства других», «Не удерживать то, что должно быть свободным», «Нет смысла держать того, кто желает уйти, рвется на свободу», «Не нужно никого держать около себя, ущемляя тем самым его свободу», «Тому, кто хочет быть свободен, не может ничего помешать», «Свобода важнее материальных благ», «Каждый человек свободен, и свобода — главное, что у нас есть. Поэтому нужно дорожить своей и не забирать чужую».

Формулировки читателей позволяют прояснить связь ключевых концептов в ментальном пространстве текста: «Красота, свобода и весна больше и важнее, чем ниточка шарика в собственной ладошке».

Итак, главный вывод: правильно найденное ключевое слово обеспечивает корректность интерпретации, хотя, конечно, не гарантирует глубину схваченного смысла. В основном в студенческих работах актуализирован психологический аспект свободы (личная независимость, самостоятельность), что отражает структуру личностного смысла. Универсальность свободы как экзистенциальной категории отмечена в трех работах. Намек на духовный аспект свободы содержится только в одной работе («Возможно, автор сравнивает шарик с человеческой душой»).

Посмотрим, как отразилась в этих опросных листах динамика понимания основной идеи рассказа.

И. А. Тарасова. Ключевые слова как инструмент интерпретации художественного текста

Гипотеза о том, что КС превращает спонтанное понимание в глубинное, подтвердилась частично: в половине работ формулировки предварительной и окончательной идеи отличаются незначительно. Испытуемые отмечают, что их понимание при медленном чтении (направленном на поиск КС) убедило их в правильности первоначального набрасывания смысла («понимание текста только расширилось, но главная мысль осталась прежней»). Это может свидетельствовать и о мастерстве В. Драгунского, и о превалировании логического, а не эмоционального компонента в первичном восприятии, и о сформированных навыках интерпретации.

В то же время в примерно 30% работ мы наблюдаем существенную корректировку идеи под влиянием КС. Приведем примеры.

Работа № 4. Первоначальный смысл: «Надо уметь видеть красоту в обычных вещах, уметь отказываться от вещей, чтобы видеть красоту» -КС «выпустить» — окончательная формулировка идеи: «Необходимо уважать свободу и чувства других».

Работа № 19. Первоначальный смысл: «Нужно остановиться и посмотреть, какая вокруг красота» — КС «лететь» — окончательная формулировка идеи: «Каждый человек свободен».

Работа № 20. Первоначальный смысл: «Как прошел один день у Дениски и ничего особенного там не было» — КС «выпустить» — окончательная формулировка идеи: «Нельзя держать того, кто рвется на свободу».

Работа № 22. Первоначальный смысл: «Произведение о том, что Аленка не стала долго обижаться и злиться на Дениску» — КС «выпустить» — окончательная формулировка идеи: «Нельзя держать в неволе того, кто стремится быть свободным».

В 15% работ в качестве ключевых были указаны глаголы, связанные с основной идеей рассказа косвенно.

Из числа других названных глаголов — почувствовал (2 раза) — объясняется находящимся в фокусе читательского восприятия образом шарика («У шарика есть свои чувства и желания»; этими испытуемыми и отмечен мотив отношения к шарику как живому существу). Итоговая формулировка авторской идеи носит психологический характер («осознание чувств других людей»), хотя, думается, значимый для В. Драгунского (и верно подмеченный читателем) прием олицетворения можно использовать для еще одной — вариативной — формулировки авторского смысла: «Все живое должно быть свободным».

В одной работе в качестве ключевого слова назван глагол «позадирали», что объясняется, по-видимому, его связью с актуализированным в рассказе пространством верха. Для читателя этот глагол оказывается носителем мотива «праздника и радости людей при виде улетающего шарика». В первичном восприятии этого

испытуемого также задействована прежде всего эмоциональная сфера (отмечено «чувство легкости и принятие правильного решения Дениски»). Однако итоговая идея формулируется с опорой на концепт свободы, появление которого автором работы не мотивировано: «Свободу нельзя купить или продать, ее можно только дать или подарить». Отмечена испытуемым и «побочная» линия: «Маленькие дети понимают не меньше взрослых». Такую категоризацию можно назвать педагогической. Она встречается в качестве дополнительной идеи еще в двух работах.

В одной работе отмечен глагол « бежали», который действительно приобретает, как мы показали, статус ключевого, но интерпретация его семантики иная, отмеченная положительными коннотациями: «бежать за чудом, за новыми впечатлениями, за неизведанным». Испытуемый формулирует первоначальную идею как «ощущение праздника, чуда, которого так не хватает во взрослой жизни». Понятое в русле этой идеи КС «бежать» убеждает реципиента в его правоте, и окончательная идея формулируется так: «Нужно видеть красоту в обычных вещах и дарить ее людям».

Проведенное исследование убедило нас в возможности включения КС в терминологический аппарат когнитивной поэтики. При этом для когнитивной поэтики следует считать продуктивным понимание КС как 1) слов, актуализированных автором через разнообразные приемы выдвижения, что свидетельствует об их особой концептуальной значимости; 2) операторов, соотносящих фактологический и концептуальный уровни текста и являющихся в силу этого носителями эстетического смысла; 3) смысловых опор, направляющих спонтанное понимание в русло аналитической интерпретации.

Материалы читательских протоколов свидетельствуют о том, что вторичная интерпретация текста опирается не только на модель ситуации или переосмысление образного уровня произведения — пути преобразования текстовой семантики лингвистичны18: ключевое слово, будучи репрезентантом концепта текста, помогает читателям осознать его мотивную организацию, приблизиться к реконструкции авторского замысла.

В то же время отсутствие навыков символической интерпретации не позволяет читателям охватить базовый концепт свободы во всей глубине его когнитивных признаков и слоев.

Однако мы полагаем, что изучение реальных читательских интерпретаций обладает большой научной значимостью: оно помогает скорректировать теоретические модели восприятия текста19 через обращение к опыту «неискушенных» читателей, сформировать проблемное поле педагогической герменевтики20.

Проведенный нами эксперимент носил пилотный характер. Разумеется, количество испытуемых должно быть расширено, чтобы сделать предварительные выводы более убедительными.

Примечания

1 См.: Болотнова Н. Коммуникативная стилистика текста : словарь-тезаурус. Томск : Изд-во Том. гос. пед. ун-та, 2008. С. 54.

2 См.: Новиков Л., Преображенский С. Ключевые слова и идейно-эстетическая структура стихотворения ¡/ Язык русской поэзии XX века : сб. науч. тр. М.: Ин-т рус. яз., 1989. С. 32.

3 См.: Гальперин И. Текст как объект лингвистического исследования. М. : КомКнига, 2006.

4 См.: Тарасова И. Когнитивная поэтика : предмет, терминология, методы. М. : Инфра-М, 2018. С. 146.

5 Выбор рассказа определяется профессиональными интересами читательской аудитории.

6 См.: БолотноваН. Указ. соч. С. 54.

7 См.: Синельникова Л. Стихотворный текст : междисциплинарная интерпретация. М. : Инфра-М, 2019. С. 70.

8 Словарь русского языка : в 4 т. / под ред. А. П. Евгенье-вой. М. : Русский язык, 1985. Т. 1. С. 273.

9 Драгунский В. Красный шарик в синем небе. М. : Сов. Россия, 1982. С. 178.

10 Там же. С. 179.

11 О типологии концептов см. в нашей работе: Тарасова И. Введение в когнитивную поэтику. Саратов : Научная книга, 2004. С. 20.

12 Драгунский В. Указ. соч. С. 179.

13 См.: Солохина А. Концепт «свобода» в английской и русской лингвокультурах : автореф. дис. … канд. филол. наук. Волгоград, 2004. С. 21.

14 Эта мысль может показаться достаточно сложной для

«детского» рассказа. О многоуровневой смысловой и коммуникативной структурах рассказов В. Драгунского, только на первый взгляд обращенных к детскому читателю, см. в работах О. О. Михайловой (Пичуги-ной). См., например: Михайлова О. Формы выражения авторской адресации в рассказах В. Драгунского : дис. … канд. филол. наук. М., 2013.

15 По словам О. Михайловой, рассказы В. Драгунского можно считать символом душевной и исторической оттепели (См.: Михайлова (Пичугина) О. «Девочка на шаре» и читатели рассказа В. Драгунского ¡/ Вопр. литературы. 2012. № 5. С. 110).

16 См.: Залевская А. Что там — за словом? Вопросы интерфейсной теории значения слова. М. : Директ-Медиа, 2014.

17 В понятии интерпретации нами актуализирован момент целенаправленности, осознанности, рефлексивности. Говоря словами П. Рикера, «интерпретация — это работа мышления, которая состоит в расшифровке смысла, стоящего за очевидным смыслом, в выявлении уровней значения, заключенных в буквальном значении» (Рикер П. Конфликт интерпретаций (Очерки о герменевтике). М. : Академический проект, 2008. С. 51).

18 См.: Синельникова Л. Указ. соч. С. 71.

19 См., например: Иванюшина И., Тарасова И. «Эстетический опыт» в структуре читательского восприятия ¡¡ Язык художественной литературы. Литературный язык : сб. ст. к 80-летию Мары Борисовны Борисовой. Саратов : Научная книга, 2006. С. 66-75.

20 Под педагогической герменевтикой нами понимается интерпретативная деятельность читателей в условиях учебной ситуации.

Образец для цитирования:

Тарасова И. А. Ключевые слова как инструмент интерпретации художественного текста // Изв. Сарат. ун-та. Нов. сер. Сер. Филология. Журналистика. 2020. Т. 20, вып. 4. С. 370-374. DOI: https://doi.org/10.18500/1817-7115-2020-20-4-370-374

Cite this article as:

Tarasova I. A. KeyWords as a Tool for the Interpretation of a Literary Text. Izv. Saratov Univ. (N. S.), Ser. Philology. Journalism, 2020, vol. 20, iss. 4, рр. 370-374 (in Russian). DOI: https://doi.org/10.18500/1817-7115-2020-20-4-370-374

Художественное произведение – это основанная
на взаимодействии разнообразных языковых
средств целостная композиционно-стилистическая
структура. Передавая определенное содержание,
автор организует словесный материал так, чтобы
наилучшим образом выразить основную
художественную идею.

Основные категории художественного текста – словесные
образы. Слово в художественном произведении
является материальной оболочкой образа, это то,
что формирует, создает образ. Словесный образ не
всегда тождествен слову: он может состоять из
сочетаний слов, абзаца, главы и даже из целого
литературного произведения. Но он всегда
является эстетически организованным
структурным элементом стиля литературного
произведения. Вот почему образы могут сочетаться
в последовательно развертываемую цепь, могут
соотноситься один с другим в стилистической
системе литературного произведения. Могут
включать в себя друг друга, развиваясь в сложный,
многоплановый, единый образ.

Если отдельное слово или группа слов занимают
ключевую позицию в тексте, то они должны быть
самостоятельным объектом анализа. Критерием
выделения ключевых слов являются следующие
признаки: повторяемость, необходимость,
концептуальная и образная значимость. Кроме
того, исключение ключевых лексических элементов
из художественного текста приводит к распаду
этого текста как эстетически организованного
целого. Так, если изъять из романа И.А. Гончарова
«Обломов» такие слова как «Гороховая
(улица)», «письмо», «халат»,
«Восток», то многое в образе Обломова
останется непонятным. Ключевые слова могут
объединяться в парадигму, отражающую
субъективный взгляд автора на изображаемые
события и героев. Данная парадигма всегда
соответствует концептуальной установке автора
произведения.

Не всякая повторяющаяся лексическая единица
является ключевой, частотность – не главный
критерий выделения ключевого элемента. Так, в
рассказе В.М. Шукшина «Даешь сердце!» слово
«милиционер» употребляется восемнадцать
раз, а слово «сердце» – лишь восемь, но
ключевым, безусловно, является «сердце», так
как именно оно значимо в идейном плане.

Ключевые слова могут составлять один тематический
и логический ряд, как это происходит, например,
в рассказе П. Бажова «Медной горы хозяйка».
Здесь ключевыми являются различные наименования
зеленого цвета, переданного прямо (зелень,
зелененький) или косвенно (малахит, изумруд,
трава, лес). Эти ключевые слова образуют
комбинацию своеобразной смысловой оппозиии: с
одной стороны в одном зеленом цвете камня мы
ощущаем и печальный, мертвенный отблеск, и
бесконечно манящие, живые оттенки, с другой
стороны – зелень камня противопоставляется
цвету живой природы.

Организация речевых средств, ориентируемая на
эмоционально-оценочную перспективу
художественного повествования, определяет
свооеобразие художественной речи.

А.П. Чехов. Рассказ «Спать хочется»

Как это часто бывает у Чехова, мирную картину:
ночь, колыбель, нянька, которая сонно мурлычет
песню, разрушает внезапно ворвавшееся в
повествование слово – «душно».
Ключевое слово, которое помогает раскрыть мир
ощущений девочки-няньки. Слово, которое способно
помочь понять не только физическое, но и
психическое состояние. Душно, значит неуютно,
трудно дышать, голова становится тяжелой, все
раздражает, хочется, чтобы скорее закончилась
эта мука, освободиться, освободиться как можно
скорее! К «душно» присоединяется
ключевой обонятельный образ «пахнет»,
который значим для воссоздания социальной
атмосферы: неуютно, небогато, пахнет щами и
сапожным кремом. Вряд ли сапожник мог платить
Варьке, скорее всего она живет здесь «из
милости». Это ощущение, предположение
подтверждается потом текстом: Варька живет в
доме, выполняя всю черную, грязную работу днем, а
ночью не имеет права спать, так как должна
смотреть за ребенком. Мы чувствуем за этим
какую-то трагедию, горячо сочувствуем бедной
няньке. Ранняя, мучительная смерть отца, мать, с
которой вместе пришли в город, чтобы наняться на
работу, а где она теперь – неизвестно.

О девочке некому позаботиться, ей никто не
сочувствует, она совсем одна в чужом, враждебном
мире. Безграничны ее робость, покорность,
смирение, желание все сделать хорошо и очень
быстро – чтобы не заснуть на ходу, так как ей
отказано даже в праве на сон. Душно… Ощущение
надвигающейся беды, катастрофы. Откуда оно? Душно!
Какое емкое слово, удивительно точное,
единственное! Когда ночь и душно, самые обычные
вещи становятся загадочными, значительными.
Большое зеленое пятно от лампы ложится на
потолок, а пеленки и панталоны бросают длинные
тени, потом тени оживают, приходят в движение.
«Зеленое пятно тени» – динамическое
олицетворение. В уставшем сознании девочки пятно
оживает, мигает, что-то хочет сообщить очень
важное. А самое важное сейчас облегчить хоть
как-то ее страдания, значит, найти то, что мешает
ей жить. Зеленое пяно все мигает, «туманит ей
мозг», и она находит, наконец, врага.

Из группы акустических образов ключевым,
сквозным является «крик ребенка». Он
динамичен, он преображается в крик облаков,
ворон, сорок. В любом Варькином видении он мешает,
раздражает, отнимает покой, грозит разрушить
даже то малое, что есть у безмерно усталых людей
– сон. И, как логическое завершение этого ряда –
символический крик сверчка, который Варька
воспринимает как указующий. Так получается, что зеленое
пятно и крик сверчка – подстрекатели
преступления, содействующие состоянию
невменяемости, в которое впадает героиня
рассказа. Измучившись, она напрягает все свои
силы и зрение, глядит на мигающее зеленое пятно и,
прислушавшись к крику, находит врага, мешающего
ей жить. «Она смеется… Зеленое пятно, тени и
сверчок тоже, кажется, смеются…»

В рассказе есть образы, которые передают
состояние общего оцепенения, одеревенения: «не
может шевельнуть губами», «голову тянет
вниз», «глаза слипаются», кажется, что лицо
«высохло и одеревенело». Осязательное
ощущение оцепеневшей девочки – причина
преступления. Это состояние неестественно, а
очень хочется принять естественное положение
(это – цель преступления). Развязка: смеется от
радости, что можно спать.

Еще более усиливают впечатление, делают
художественные образы зримыми повторы. Опять
«мигает», «лезет в глаза», «туманит
голову» зеленое пятно, опять «кричит
сверчок», опять девочка во сне видит
грязное шоссе, на котором «разлеглись и крепко
спят люди с котомками». Бесконечный день,
бесконечная нудная работа и усиливающие это
впечатление «уже пора вставать», «уже
пора приниматься за работу», «уже
синеет воздух».

Она бегает, стирает, шьет, ставит самовар, моет
лестницу, чистит картошку… И лишь «вечерняя
мгла ласкает ее слипающиеся глаза и обещает ей
скорый и крепкий сон…» Но обманывает… Вечером
к хозяевам приходят гости.

Система ключевых образов создает
эмоционально-оценочный фон повествования,
позволяет даже самому строгому читателю
оправдать героиню. Исключить эти слова из текста
невозможно, они являются стержнем образного
смысла.

А.П. Чехов. Рассказ «Студент»

Л.Н. Толстой сказал: «Я помню, когда я его в
первый раз начал читать, он мне показался
каким-то странным, «нескладным», но как
только я вчитался, так этот язык захватил меня.
Да, именно благодаря этой «нескладности»
или, не знаю, как это назвать, он захватывает
необычайно. И точно без всякой воли вашей
вкладывает вам в душу прекрасные художественные
образы… Смотришь, как человек будто без всякого
разбора мажет красками, какие попадутся ему под
руку, и никакого как будто отношения эти мазки
между собой не имеют. Но отходишь на некоторое
расстояние, посмотришь, и в общем намечается
цельное впечатление. Перед вами яркая,
неотразимая картина природы. Он странный
писатель: бросает слова как будто некстати, а
между тем всё у него живет.» Очень интересно
рассмотреть эту диалектику «складности» и
«нескладности» в художественном единстве
рассказа А.П. Чехова «Студент». Сам А.П. Чехов,
по свидетельству брата, считал этот рассказ
«наиболее отделанным».

Уже первая фраза отражает то состояние
человеческой души, когда очень тонко чувствуешь,
как все хрупко в этом мире, что гармония может
перейти в дисгармонию, счастье обернуться
несчастьем, а несчастье неожиданно поможет
понять, что ты на этой Земле не один.

Итак, погода хорошая, тихая, но настроиться
на лирический ряд мешает слово «вначале».
Оно вносит мотив ожидания чего-то, что
разрушит идиллическую картину, мотив тревоги,
сожаления о том, что все прекрасное столь
недолговечно. Очень важно успеть заметить
прекрасное, порадоваться ему, воспоминания о
прекрасных мгновениях помогут выстоять в буре
житейских невзгод. Кричали дрозды, радуясь
хорошей погоде, но что-то живое жалобно
гудело. Что это? Значит этому живому плохо?
Мотив обреченности, безнадежности, так как
гудело оно, «точно дуло в пустую бутылку».
Никто не услышит, никто не поможет… Мотив
страшного одиночества. Но ведь – весна, воздух
весенний, прозрачный, чистый, в таком воздухе
даже выстрел звучит раскатисто и весело – до тех
пор, пока не подумаешь о том, что этот выстрел
оборвал чью-то жизнь. Что-то ушло невозвратно и
никогда уже не повторится. «Протянул один
вальдшнеп, и выстрел по нём прозвучал…»
После этого «по нём прозвучал», тускнеют
в памяти слова «раскатисто» и «весело»,
их заменяют возникшие вдруг в нашем сознании
«печально», «тоскливо», «как звук
лопнувшей струны».

После этой чеховской фразы происходит
окончательный переход от гармонии к дисгармонии,
и мы воспринимаем уже как данность холодный
ветер, который подул «некстати». Мы уже
готовы к его появлению. Ключевыми словами
становятся «холод» и «ветер».
Ветер холодный, пронизывающий. Хаос. Мрак.
Пустота. Ледяные иглы. Запахло зимой. Холодное
дыхание смерти. Всё смолкло, затаилось,
съежилось. Страх. Ощущение безнадежности.
Неуютно, холодно, нелюдимо.

И вдруг – человек, затерявшийся в этом огромном
враждебном мире. Что будет с ним? Найдет ли в себе
силы, чтобы бороться за жизнь? У него закоченели
паьцы, но лицо от ветра лишь разгорелось! Ему
казалось, что холод, так внезапно наступивший,
разрушил гармонию, что даже самой природе жутко,
«и оттого вечерние потемки сгустились быстрей,
чем надо». Если жутко даже природе, каково же
ему, слабому человеку, затерянному во Вселенной.
Картина космическая: пустынно, холодно, жутко,
мрачно, «все сплошь утопало в холодной
вечерней мгле».

«Холод», «холодный» звучат так
часто, что чувствуешь ледяное дыхание, невольно
съеживаешься, представляешь себя одиноким
путником, хорошо понимаешь его душевное
состояние. Это не одинокий путник из выдуманного
рассказа Веры Иосифовны («Ионыч»), нет, это
настоящий. Эффект реальности, эффект присутствия
потрясающий. Жалость, сострадание, надежда на то,
что все будет хорошо – самые разные чувства
пробуждаются в душе читателя, а значит, тот
человек уже не одинок. И как слабый огонек
надежды, но разгорающийся все ярче и ярче –
огонь, костер в холодной вечерней мгле. Важно, что
человек идет домой. Важно, чтобы было куда идти,
чтобы был дом. Правда дома холодно и голодно.
Человеку плохо, и вот, хотя и под влиянием минуты,
но он вспоминает о страданиях других людей, когда
«дул такой же ветер». «Была точно такая же
лютая бедность, голод, такие же дырявые
соломенные крыши, невежество, тоска, такая
пустыня кругом, мрак, чувство гнета — все эти
ужасы были, есть и будут, и оттого, что пройдет еще
тысяча лет, жизнь не станет лучше.» Особо
значима фраза «И ему не хотелось домой». Что
может спасти человека в такой тяжелый момент,
когда сам он ни во что не верит? Только надежда на
лучшее, вера в свои силы, любовь к жизни, к людям. И
он идет к людям, к костру, который горит «жарко,
с треском, освещая далеко кругом вспаханную
землю».

Размышления героя о том, что было – отправной
пункт сюжета. В его негативном обобщении
отразились и книжные знания и жизненный опыт.
Читатель сознает, что все это субъективно, но
принимает всерьез.

Огонь несет тепло и свет, и отступает холод. Он
уже не всесилен! Вспаханная земля как обещание
возможного урожая, будет он обильным – и
исчезнет извечный враг человечества – голод.
Страшные грозные силы отступает, жизнь сильнее
страха и холода. Удивительное все же слово –
здравствуйте! Приветствуя человека, мы желаем
ему здоровья, долгой жизни. И приветливая улыбка
в ответ, место у костра, беседа. «Поговорили»
– написано у Чехова. Весомо, значимо,
обстоятельно звучит слово.

И снова переход в другое состояние: от
безнадежности – к надежде, от одиночества – к
радости общения, когда можно произнести это
очень важное слово: «Понимаете?» И вдруг
становится ясно, что хотят понять, а может быть и
понимают, и тогда – такая радость! Почему? Потому,
что ты не один, ты не один такой, не один так
думаешь. Почему этот костер напомнил ему тот, у
которого грел озябшие руки Пётр, трижды
отрекшись от Христа? Почему рассказал вдовам
этот эпизод из Евангелия? Что надеялся пробудить
в их душах? Только ли холодная жуткая ночь
оживила в памяти рассказ о человеческой
слабости, а может, предательстве?

Совершенно, казалось бы, неожиданно звучит
страстный монолог, окрашенный самыми
противоречивыми чувствами рассказчика,
заканчивающийся словами: «Воображаю:
тихий-тихий, темный-темный сад, и в тишине едва
слышатся глухие рыдания…» Бездна
человеческого страдания! Чужая боль ощущается
так явственно, жалость и сострадание к чужому
горю – безмерны. Впрочем, разве к чужому? Чувство
удивительного родства всех людей, живущих и
прежде и сейчас, возникает вдруг. И он, студент,
ощущает себя связующей нитью между прошлым и
будущим. Какой значимой становится собственная
жизнь! Три жизни, три судьбы объединило чувство
сострадания. С точки зрения
односторонне-фабульной в рассказе почти ничего
не происходит и мало что меняется. Неизменность,
как это часто бывает у Чехова, подчеркнута
повторами: «и опять», «такие же»,
«точно так». Серая, скучная повседневность,
бесконечное повторение незначительных событий,
один день похож на другой, но и в большом
историческом времени (сколько веков прошло!) было
так же: страдали люди, как страдают и теперь,
девятнадцать веков назад бедный Петр отрекся от
своего Учителя и оплакивал свое отступничество,
и теперь его снова оплакивают. А может быть он
просто оплакивал свою слабость, через
девятнадцать веков люди тоже слабы…

Нет, хочется думать, что главное все же –
способность переживать чужую боль как свою и
чувствовать неразрывную связь со всеми людьми. В
повторах, в удивительном неразложимом единстве
предстают и однообразие каждодневности, и
нарастающая скорбь об уходящей и теряющейся
жизни, и в самой возможности скорби – надежда на
преодоление тягостного однообразия. И этот
постоянный переход от безнадежности – к надежде!
Уходя от костра, он снова вступает в холод и ночь.
Потемки, «дул жестокий ветер», казалось, что
возвращалась зима, но все это не рождает теперь
чувства страха, тоски, одиночества, потому что
«одинокий огонь спокойно мигал в темноте». И
хотя не было видно людей, он мог о них думать.
«Студент опять подумал, что если Василиса
заплакала, а ее дочь смутилась, то, очевидно, то, о
чем он только что рассказывал, что происходило
девятнадцать веков назад, имеет отношение к
настоящему – к обеим женщинам и, вероятно, к этой
пустынной деревне, к нему самому, ко всем
людям.»

Удивительный финал, открытый. Мы не знаем, что
будет дальше с главным героем, как сложится его
жизнь: будет ли она состоять из поступков добра и
сострадания, или найдется в ней место для лжи и
отступничества. Мы не знаем, он тоже не знает. Мы
расстаемся с ним, когда он, глядя на полосой светящуюся,
но багровую, холодную зарю, думает о том,
«что правда и красота, направляющие
человеческую жизнь там, в саду и во дворе
первосвященника, продолжались непрерывно до
сего дня и, по-видимому, всегда составляли
главное в человеческой жизни и вообще на Земле…
И жизнь казалась ему восхитительной, чудесной и
полной высокого смысла». Будет ли так всегда?
Что сулит ему в жизни багровая холодная заря?

Вопрос о вере в торжество правды и красоты
автора «Студента» не связан с прочностью
убеждений героя. Чехов не предлагает читателю
никаких иллюзий, но в те моменты, когда звучат
прекрасные слова, мы чувствуем присутствие
автора, его молчаливую поддержку.

В.М. Шукшин. Рассказ «Обида»

Конечно, главное слово, ключевое, определяющее
ход событий в рассказе – «обида».
Словарь русского языка Ожегова дает ему такое
толкование: 1 – несправедливо причиненное
огорчение, оскорбление; 2 – досадный, неприятный
случай. Теперь многое зависит от читателя, от
того, как он оценит то, что происходит в магазине.
Шукшин написал когда-то: «Уважение приходит с
культурой. Это дело наживное, а вот жалость –
выше нас, мудрее всех библиотек.» О чем же этот
рассказ? Ну конечно о людях, о нравственно
глухоте, душевной черствости. То, что для одного
– досадная мелочь, для другого – трагедия.
Известная истина, не новая тема, многие писатели
к ней обращались: Гоголь, Достоевский, Чехов… Но
ведь мы на многие вещи внимания не обращаем до
тех пор, пока это не случается с нами или не
происходит на наших глазах. Так что же происходит
в магазине? Самосуд. «Бьют» слабого,
беззащитного. (Аналогия: А.М. Горький,
Несвоевременные мысли.) Единственный человек,
который ведет себя разумно, это трехлетний
ребенок, дочь главного героя.

Как нарочно, собрались в магазине странные
люди. Обозленная, хамоватая продавщица ругает ни
в чем не повинного человека. Страшное
преступление, которое она совершает (при ребенке
ругает отца, убивая, разрушая душу) – от глупости
непроходимой. (Аналогия: И.С. Тургенев, Отцы и дети
– «Петр совсем окоченел от глупости».) Для
завотделом человеческое достоинство – вещь
абстрактная. Ей непонятна Сашкина обида, да и сам
он не интересен, ребенка рядом она попросту не
замечает. «Плащ» – двуличный, подлый, лживый.
(1937 год? Все отсюда?) Мы ничего не знаем о нем,
можем только предполагать. Его сын, Игорь – тупая
машина для битья. Бездушная толпа, которой ни до
кого нет дела. (Как часто видели мы такую толпу,
готовую оскорблять и хохотать в романе Ф.М.
Достоевского «Преступление и наказание».)

В системе образов так не хватает защитника.
Ведь и требуется немного – выйти из толпы,
подойти к несправедливо обиженному человеку и
сказать: «А я вам верю.» И еще какие-нибудь
добрые слова, и человеку станет легче.

Героя рассказа спасает любовь. Любовь жены,
детей к нему, его любовь к ним. Хорошо, что так, что
не успел он «с молотком проломиться к Игорю».
Какая трагедия могла произойти из-за того, что у
нас нет времени на добрые слова (на брань чаще
всего находится). Но а сам автор? Выражена ли
авторская позиция в рассказе? Да, конечно. И
связана она со словом «благоразумие«.
«Никто не призывает бессловесно сносить обиды,
но сразу из-за этого переоценивать все ценности
человеческие, ставить на попа самый смысл жизни
– это тоже, знаете, роскошь». После этих слов
автора смысловой акцент рассказа переносится со
слова «обида» на словосочетание «смысл
жизни«.

С.-Экзюпери сказал: «Самое трудное – это быть
всегда порядочным человеком». Трудно, но нужно.
И тогда останется в далеком прошлом актуальность
точного замечания В. Вяземского: «У нас все
кончается или запрещением, или приказанием.
Когда же нам запретят быть хамами и прикажут быть
порядочными людьми?» Порядочному человеку не
нужно приказывать, он руководствуется своим
нравственным чувством. Благодаря созданным
Шукшиным емким словесным образам и точно
найденным ключевым словам, читатель размышляет о
том, что действительно важно для каждого
человека во все времена.

РОЛЬ
КЛЮЧЕВЫХ СЛОВ В РАСКРЫТИИ ТЕМЫ ХУДОЖЕСТВЕННОГО ТЕКСТА

В данной статье
рассматривается вопрос о значимости ключевых слов (далее КС) в художественном
тексте и в раскрытии его темы.

Любой текст
характеризуется основными текстовыми категориями, такими, как связность и
цельность. КС в структуре художественного текста также соотносятся с названными
текстовыми категориями. Они играют особую роль в обеспечении семантической
связности художест­венного текста, поскольку являются смысловыми организующими
ком­понентами в его структуре. Л. Р. Башкова подчеркивает, что важное
значение приобретает такая характеристика КС как многократная повторяемость в
тексте за счет чего достигается не только локальная (межфразовая) связность, но
и глобальная, охватывающая весь текст [1, с. 97].

С помощью КС текст
приобретает целостность, поскольку КС соотносятся с идеей текста, передают его
основную мысль. В этой связи трудно не согласиться с утверждением о том, что
благодаря «неоднократному повторению в художественном тексте они образуют
семантический стержень произведения, выступают в качестве своеоб­разных скреп,
придающих тексту целостность и единство» [6, с. 69].

Н. С. Валгина
отмечает, что смысловая цельность текста заклю­чается в единстве темы —
микротемы, макротемы, темы всего речевого произведения. Тема текста — это то, о
чём (о ком) в нём говорится, а ее единство достигается за счет регулярной
повторяемости КС через их синонимизацию, через повторную номинацию. Мельчайшая
частная тема обычно дается в зачине, первой фразе единства. Она заключена в
межфразовом единстве, которое монотематично. Переход от одной темы к другой —
это сигнал границы межфразовых единств [2, с. 20].

Любой более или
менее развернутый текст может быть свернут в процессе компрессии в набор
ключевых слов (далее НКС). НКС может быть различного объема (например, из 15,
10, 5 слов). Предполагается, что испытуемый, выбирая в тексте слова, передающие
его основное содержание, вначале выбирает основное ключевое слово, которое
обычно является самым частотным знаменательным словом, а потом ищет и
слова-характеристики к этому слову, которые в совокупности могут быть
представлены в виде НКС. Эти характеристики могут быть двоякого рода:
характеристики «тематического» типа, тяготеющие к началу последовательностей
слов, идущих от основного ключевого слова и связанных по принципу «цепочки», и
характеристики «рематического» типа, тяготеющие к концу такой «цепочки» (к
концу предложения или даже последовательности предложений).

По мнению
Л. В. Сахарного, набор КС в качестве свернутой перифразы к тексту
позволяет выявить основную семантическую структуру тематической организации
основного содержания текста как инварианта
цельности [9, с. 111]. В этой связи ученый вводит в лингвистику
понятие «текст-примитив» и обозначает набор КС как «текст-примитив».
Тексты-примитивы могут быть как первичными, так и «вторичными» как
компрессированный вариант развернутого текста. Вторичные тексты-примитивы
являются эффективным материалом для экспериментальных исследований, благодаря
возмож­ности сопоставления с исходным первичным развернутым текстом.В этом
случае они выступают в качестве текстов-синонимов разверну­того текста. Проведя
сопоставление НКС и обычного текста, Л. В. Са­харный и
А. С. Штерн выявили, что как и текст, НКС обладает цель­ностью и
связностью. «Хотя в нем и отсутствуют формальные показа­тели связности, само
соположение ключевых слов в «естественно» построенном наборе, их
упорядоченность имеют синтагматическую природу, являясь одним из минимальных
средств выражения связности в текстах. Эта минимальная связность обусловливает
построение НКС по типу цепочечной структуры» [10, с. 34—51].

Е. А. Коржнева
замечает, что НКС возможно работает на текст в общем представлении (текст в
процессе коммуникации), говоря же об исследовании художественного текста, мы
сталкиваемся с более сложными механизмами [5, с. 49].
Объясняется это тем, что целостное восприятие текста, формирование общего
смысла текста достигается не за счет входящих в текст КС, а за счет многообразия
структурных связей внутри текста и между КС в частности, в результате чего
резко понижает самостоятельность отдельных входящих в него единиц. По словам
Ю. М. Лотмана: «Текст стремится превратиться в отдельное «большое
слово» с общим единым значением» [7, с. 65]. То, что в
естественном языке представляет цепочку дискретных знаков, в художественном
тексте превращается в смысловое целое с «размазанным» на всем пространстве
семантическим содержанием, то есть тяготеет к превращению в единый знак —
носитель смысла. Художественный текст интегрирован в смысловом отношении, входя
в него «отдельные слова не только «сдвигаются» в смысловом отношении, <…>
но и сливаются, смыслы их интегри­руются» [7, с. 65].

Смысловые группы
находятся в тексте в некоторой системе соподчинения. С позиции денотативного
анализа выявляется следую­щая иерархия элементов содержательной структуры
текста: тема — подтемы — субтемы —
микротемы [8, с. 127—151; 3, с. 168]. Микротемы
раскрывают содержание субтем, субтемы — подтем, которые полагаются «ключевыми»
денотатами, раскрывающими содержание предмета описания — темы текста.

По словам
В. Д. Черняк «ключевое слово — это «слово — толчок к обогащению
мысли»; оно, «всплыв на поверхность сознания, начи­нает вытягивать именно
системно-релевантные для него… ассоциаты и связи» [11, с. 29].
Чтобы ответить на вопрос, как провести границу между денотативными элементами
текста, следует обратиться к ассоциативным полям слов, которые исследуются
Н. С. Болотновой, И. И. Бабенко, А. А. Васильевой,
А. В. Звягинцевой и др. Ассоциа­тивные поля представляют собой типы
полей, исследуемые в рамках психолингвистики и психологии, для которых
характерно объединение вокруг слова — стимула (КС) определенных групп
слов-ассоциатов. которые, в свою очередь, могут являться словами-стимулами для
других слов-ассоциатов. А. В. Звягинцева показывает схему распреде­ления
элементов в ассоциативном поле:

1)Слова-ассоциаты,
имеющие непосредственное отношение к ключевому слову-стимулу обладают статусом
слов-ассоциатов I порядка.

2)Слова-ассоциаты,
имеющие опосредованное отношение к ключевому понятию через одно слово-ассоциат,
являются словами-ассоциатами II порядка.

3)Слова-ассоциаты,
имеющие опосредованное отношение к ключевому понятию через два и более
слова-ассоциата, имеют статус слов-ассоциатов III и
IV порядка [4, с. 184].

Далее, опираясь на
полевую модель языка, исследователь соотносит структуру ассоциативного поля с
содержательно-структурным уровнем текста. В результате чего, ключевые
слова-стимулы относятся к теме. Слова-ассоциаты I порядка, имеющие
непосредственное отношение к ключевому слову-стимулу (теме) — к подтеме.
Слова-ассоциаты II порядка, имеющие опосредованное отношение к заданному
ключевому понятию (теме) через одно слово-ассоциат — к субподтеме.
Слова-ассоциаты III или IV порядка, имеющие опосредованное отношение к
заданному ключевому понятию (теме) соответственно через два и более
слова-ассоциата — к микротеме. Субподтема со своей микротемой связана с
подтемой и подчинена ей как элемент содержания, входящего в более широкое содержание.
На содержательном уровне в качестве подтем выступает некоторая совокупность
слов, внутренне связанных между собой в единое целое и составляющих некоторый
отрезок текста. Подтема раскрывает различные аспекты основного предмета
описания, заданного замыслом.

Таким образом,
можно сделать вывод, что КС играют важную роль в создании смысловой цельности
текста. Они осуществляют активную связь с другими словами, помогающими
всесторонне раскрыть обозначенную тему. КС, становясь доминантными
обозначениями, создают вокруг себя единый смысловой контекст, вовлекая в него
другие слова, ситуативно связанные со словом-понятием, избранным в качестве
ключевого.

Список
литературы:

1.    
Башкова Л. Р. Вариативность /
инвариантность ключевого элемента поэтического текста: дис. … канд. филол.
наук. Ульяновск, 2008. 309 с.

2.    
Валгина Н. С. Теория текста:
учебное пособие. М.: Логос, 2003. 280 с.

3.    
Жинкин Н. И. О кодовых переходах
во внутренней речи. М.: Лабиринт, 1998. 160 с.

4.    
Звягинцева А. В. О новом подходе
к изучению интонации как маркера семантической структуры текста // Вестник
МГОУ. Серия «Лингвистика». М.: Изд-во МГОУ, 2007. № 2. C. 184.

5.    
Коржнева Е. А. Деятельность
лингвиста-экспериментатора при исследовании структуры текста: дис. … канд.
филол. наук. Кемерово, 2003. 186 с.

6.    
Кухаренко В. А. Ключевые и
тематические слова в оригинале и переводе художественного произведения //
Филологические науки. 1983. № 4. С. 68—71.

7.    
Лотман Ю. М. О поэтах и поэзии.
СПб.: «Искусство — СПБ», 1999.

8.    
Новиков А. И. Семантика текста и
ее формализация. М.: Наука, 1983.

9.    
Сахарный Л. В. Введение в
психолингвистику. Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1989. 184 с.

10. Сахарный Л. В.,
Штерн А. С. Набор ключевых слов как тип текста. М., 1988.

11. Черняк В. Д.
Текстовые проекции глагольных синонимических рядов // Проблема исследования
слова в художественном тексте. Л., 1990. С. 27—38.

Что такое «ключевые слова»? Зачем нам учиться их находить в тексте? Эти вопросы совершенно справедливо родятся у вас при прочтении темы статьи. Мы отвечаем: без этого навыка быть успешным в учебе сложно. Ведь нам постоянно приходится сталкиваться с большим количеством информации (статьи учебников, объяснение учителя, интернет-ресурсы). И чрезвычайно важно уметь ее быстро и правильно интерпретировать, запоминать. А для этого необходимо находить самые важные фрагменты в тексте и исключать второстепенные. Именно по этой причине преподаватель TutorOnline Елена Леонидовна расскажет о КЛЮЧЕВЫХ СЛОВАХ в тексте.

Наверное, в процессе подготовки к ОГЭ по русскому языку вам часто приходилось слышать совет: «При написании изложения отбросьте все лишние детали, подробности, оставьте только самое важное»… Только как определить, что является самым главным, а что можно исключить? Вот здесь и помогут  КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА.

Вспомните, что такое «ключ». В словаре Ожегова среди прочих приведено такое значение: «3. перен. То, что служит для разгадки, понимания чего-н., овладения чем-н. К. к разгадке тайны. К. к шифру». Так и КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА помогают  открыть доступ к пониманию текста, разгадать его смысл.

Чтобы  разобраться, что такое КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА, проведем простой эксперимент: я называю несколько слов из сказки, а вы угадываете ее название.

1) солдат, жадная старуха, каша, топор;

2) мачеха, принц, фея, хрустальные туфельки;

3) невод, море, старуха, корыто.

Уверена, что вы справились. А ведь я ничего не пересказывала, напомнила только несколько слов, связанных с содержанием сказок. Эти слова и являлись КЛЮЧЕВЫМИ. Они несут в себе основную смысловую нагрузку, если их изъять, содержание текста становится непонятным.

А теперь самое главное – как же их быстро найти, на что обратить внимание. Сравним два текста.

1. День был замечательный — яркий и солнечный.

Дождь полил внезапно и сильно, будто кто-то сверху перевернул  корыто с водой. На дороге быстро об­разовались лужи, по которым  яростно  бараба­нили тяжелые капли. Земля не успевала впитывать воду, и грязные потоки стремительно бежали по дорогам. Стало темно, будто на­ступил вечер. Гром и молнии разрывали небо на лоскуты. Зонтики не защищали людей от дождя, а служили лишь парусом для разгулявшегося ветра — их хозяев уносило куда-то вдоль улицы. 

2. Дождь шел третий день. Серый, мелкий и вредный. Непредсказуемый, как низкое седое небо. Нескончаемый. Бесконечный. Он неприкаянно стучался в окна и тихо шуршал по крыше. Угрюмый и беспечный. Раздражающий. Надоевший.

Что мы видим? Говорится в текстах об одном и том же – о дожде, а ключевыми будут слова, относящиеся к разным частям речи. Почему? Во-первых, у авторов разные цели: в первом случае рассказать о каком-то событии, о том, что случилось, а во втором – назвать основные признаки предмета или явления и дать ему общую оценку. В соответствии с этими задачами определяется своя композиция для каждого из текстов и отбираются необходимые языковые средства. В первом тексте мы можем отчетливо выделить такие структурные элементы:

• завязка (событие, с которого все началось);
• развитие действия (что происходило в дальнейшем);
• чем все закончилось.

  А во втором фрагменте строение другое:

• назван предмет речи;
• перечислены его основные свойства;
• дана общая оценка.

Теперь давайте посчитаем, каких частей речи, слов, помогающих понять основное содержание, больше в первом и втором отрывках: 1 – глаголы и наречия, 2 – прилагательные и причастия. Именно эти слова и будут КЛЮЧЕВЫМИ. Почему же они разные в этих текстах, хотя тема одна? Потому что первый фрагмент – ПОВЕСТВОВАНИЕ, а второй – ОПИСАНИЕ.

Вывод: чтобы найти КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА В ТЕКСТЕ, на которые следует опираться при выявлении микротем, при запоминании текста, нужно определить ТИП РЕЧИ. В повествовании ведущими частями речи будут глаголы и наречия, в описании – существительные и прилагательные, в  рассуждениях активно используются все части речи, нельзя сказать, что какая-то из них преобладает, но много абстрактной лексики. При написании сжатого изложения также необходимо четко понимать, к какому типу речи относится текст, чтобы верно выявить элементы, которые можно изъять. Если тип речи — описание, то нельзя сокращать признаки, характеризующие предмет. Если тип речи — повествование, то действия, передающие развитие сюжета, следует сохранить, а сократить детали, описания, подробности. Если тип речи — рассуждение, то аргументы сокращать нельзя, можно опустить примеры. 

Желаем вам удачи в понимании текстов!

Если вам нужна помощь в изучении предмета, выбирайте репетитора по русскому языку в Санкт-Петербурге и занимайтесь онлайн!

© blog.tutoronline.ru,
при полном или частичном копировании материала ссылка на первоисточник обязательна.