Как найти подходящего ребенка в подходящую

Придя к мысли об усыновлении ребенка, потенциальные родители начинают задумываться о том, каким должен быть их новый член семьи: будет это мальчик или девочка, какого именно возраста, какой внешности и т.д. Как правило, именно этот этап процедуры усыновления (установления опеки) является одним из наиболее трудных для усыновителей и занимает немало времени.

Практика показывает, что подавляющее большинство усыновителей хотят удочерить маленькую девочку, с ангельской внешностью и как можно более здоровую. Мало кто из усыновителей сознательно стремится взять ребенка-инвалида, с дефектами внешности или тяжелыми заболеваниями. Однако с этим «идеальным» представлением о приемном ребенке зачастую приходится расстаться, столкнувшись с реальностью. Во-первых, для того, чтобы усыновить маленькую здоровую девочку, многим усыновителям приходится потратить немало времени на ее поиск, или же надеяться на случай и везение. Во-вторых, по мнению педиатров, полностью здоровых детей среди тех, от кого отказались родители, практически нет. Причин тому много, и их мы рассмотрим отдельно.

Суммируя все вышесказанное, мы не советуем устанавливать жестких критериев — пола, возраста и здоровья ребенка при усыновлении. Можно привести множество примеров, когда кандидаты в усыновители, посетив детское учреждение и увидев глаза детей, ждущих своих родителей, услышав их обращение к незнакомым людям со словом «мама», отказываются от своего первоначального намерения и вместо годовалой девочки принимают решение об усыновлении мальчика шести лет. Также очень часто встречаются случаи, когда, выбрав для усыновления одного ребенка, и узнав, что у него есть еще и брат (сестра), усыновители принимают решение принять в семью обоих детей.

Достаточно часто решение взять в семью ребенка принимается под влиянием внешних обстоятельств — вы узнали о соседском ребенке, попавшем в приют; увидели сироту в больнице; знакомая, работающая в доме ребенка, рассказала о конкретном малыше; или же вы как-то связаны с детским учреждением, в котором оказался такой ребенок. Но если у вас все происходило иначе, и вы пришли к усыновлению самостоятельно, а образ желанного ребенка пока еще очень абстрактен, составлен из рассказов, воспоминаний, личного опыта и других мелочей, как тогда подступится к поиску ребенка и что предстоит пройти на этом пути?

Способы поиска ребенка для усыновления (установления опеки)

Прежде всего, потенциальным усыновителям следует отказаться от сложившихся мифов относительно процесса поиска ребенка. Не стоит надеяться на случайность: сегодня в выборе ребенка вам готовы помочь государственные органы. В нашей стране действует недавно разработанная система поиска детей для усыновления, называемая «Надежда», включающая в себя Государственный банк данных о детях, оставшихся без попечения родителей, и нуждающихся в устройстве в семью под усыновление, опеку, приемную семью, патронат. Все положения работы с этим банком данных регулирует Федеральный Закон №44 и Постановление правительства №217, отдельные положения и формы документов введены Приказом Министерства образования РФ №2482.

Формирование Банка данных начинается с районного уровня. Орган опеки, получив информацию о появлении ребенка, лишившегося попечения родителей в детском учреждении (доме ребенка, детском доме, приюте, больнице и т.п.), находящемся на подведомственной ему территории, заполняет специальную анкету на ребенка (Приложение №2 к Приказу 2482), в которой подробно указываются все данные ребенка, его родителей и других родственников, прикладывается фотография. В течение первого месяца с момента выявления ребенка, оставшегося без попечения родителей, местный орган опеки обязан предпринимать усилия по устройству его в семью и хранить дело ребенка только у себя.

Если в течение месяца ребенок не был устроен в семью, его анкета передается в следующую инстанцию, подчиняющуюся региональным органам власти. На этом уровне данные о ребенке вносятся в Региональный банк данных, который чаще всего находится в ведении окружного комитета (департамента) образования, или же подчиняется органам социальной защиты при Администрации региона. Распоряжается информацией, находящейся в этом банке данных, Региональный оператор банка данных о детях, оставшихся без попечения родителей.

Получив информацию о ребенке, Оператор в свою очередь предпринимает попытки устроить его в семью граждан, проживающих в данной области. С этой целью могут производиться следующие действия:

• публикация укороченной, так называемой, производной информации о ребенке в газетах, журналах, специально издаваемых бюллетенях;
• рассказ о ребенке в телепрограммах, на радио;
• размещение информации о ребенке на досках объявлений, электронных вебсайтах и т.п.

Если в течение месяца подобрать семью ребенку не удалось, то его анкета передаётся далее, на самый высокий уровень — Федеральному оператору банка данных при Министерстве образования РФ.

Как вы можете увидеть из приведенной системы передачи информации, самые полные и свежие данные о детях находятся в местных органах опеки, и лучше всего обращаться напрямую к ним. Однако, учитывая реалии нашей жизни, вы можете столкнуться с отсутствием в данной местности детских учреждений с детьми желаемого возраста, или сведений о детях; вас может не устроить отношение специалиста опеки; а возможно, вы хотите взять ребёнка из другого района, чтобы избежать встреч с его родителями. Тогда, получив первичные документы (заключение о возможности быть усыновителем/опекуном/, стать приемным родителем) и захватив необходимые справки и паспорт, вы имеете право обратиться к любому региональному или Федеральному оператору.

Затем вам будет необходимо написать заявление о своем желании принять ребенка на воспитание в семью с просьбой ознакомить вас с находящимися в государственном банке данных сведениями о детях, соответствующих вашим пожеланиям, а также заполнить специальную анкету гражданина, желающего принять ребенка на воспитание в свою семью, для внесения информации о вас в банк данных. После получения такого заявления Оператор банка данных обязан предоставить вам требуемую информацию — анкеты детей, соответствующих вашим пожеланиям.

Поскольку банк данных автоматизирован, требуемые сведения выдаются заявителю практически моментально. Если же по каким-то причинам быстрое получение информации о детях невозможно, Оператор обязан предоставить кандидату в усыновители эти сведения не позднее, чем через 10 дней с момента принятия от него заявления.

Если соответствующего вашим требованиям ребенка не удается найти, вам следует оставить заявление о поиске такого ребенка, при этом органы опеки обязаны известить кандидата в усыновители о появлении ребенка, отвечающего его запросу. В любом случае, Оператор обязан каждый месяц информировать кандидата в усыновители о наличии/отсутствии в банке данных информации о требуемом ребенке, а также ознакомлять кандидата с вновь поступившими анкетами детей.

После того как кандидат в усыновители останавливает свой выбор на конкретном ребенке, региональный оператор выписывает ему направление на посещение ребенка в учреждение, где он находится. В учреждении кандидату в усыновители обязаны предоставить полную информацию о ребенке, познакомить с историей его жизни (показать личное дело), рассказать о состоянии здоровья, познакомить с медицинской картой, рассказать об особенностях развития на настоящий момент.

В случае, если ребенок вам не подходит, вы снова возвращаетесь к Оператору, заполняете специальное заявление о результатах знакомства с ребенком, и специалист (оператор) выдает вам новое направление на посещение другого ребенка. Законодательные акты не ограничивают числа выдаваемых направлений на посещение детей. Кандидат в усыновители имеет право выбирать ребенка сколь угодно долго, пока совместными усилиями ребенок не будет найден.

Кроме описанного выше существует еще один вариант поиска ребенка. Кандидат в усыновители может обратиться в любой орган опеки и попечительства на территории нашей страны, к региональному оператору или в Министерство образования с просьбой о подборе ребенка. Закон предусматривает возможность подбора ребенка из регионального или федерального банка данных не самим кандидатом в усыновители, а органами опеки. Необходимость в этом может возникнуть в случае отсутствия у кандидата в усыновители времени посещать различные инстанции (либо иных причин). Для этого необходимо заполнить форму запроса с просьбой о содействии в подборе ребенка, который будет отправлен опекой региональному (федеральному) оператору. После получении от оператора ответа и отобранных анкет опека пригласит кандидата в усыновители ознакомиться с ними и выдаст направление на посещение ребенка. Однако вам стоит помнить, что такой способ поиска ребенка может занять достаточно долгое время, при том что заключение о возможности быть усыновителем действительно только в течение года, а медицинское заключение — всего 3 месяца.

Обращаясь к региональному оператору, имейте в виду, что данные на детей до года обновляются один раз в год, а на более старших детей — еще реже: раз в три года. Кроме того, новая информация о детях поступает в банк данных с большим опозданием и весьма нерегулярно. Поэтому предлагаемые вам сведения могут быть сильно устаревшими: ребенок может вылечиться от указанных заболеваний, или (к сожалению) приобрести новые, и даже может уже обрести семью.

Согласно идее разработчиков закона Банк данных был создан не для того, чтобы установить монополию государства на информацию о детях-сиротах, а с целью расширения возможностей поиска детей и предоставления шанса найти семью любому осиротевшему ребенку. Так, местный орган опеки не имеет права сдавать дело ребенка в архив после передачи его анкеты в региональный банк данных, он обязан продолжать предпринимать все усилия для подыскания ему семьи. Таким образом, за счет передачи анкеты ребенка на более высокие уровни Банка данных расширяется круг поиска ему семьи.

Существуют и другие пути поиска ребенка. Так, кандидаты в усыновители могут самостоятельно обращаться в детские учреждения, минуя Банк данных. Однако этот способ очень сильно зависит от доброй воли руководителей детских заведений, а также настойчивости и готовности потратить время и силы будущих родителей.

В детские учреждения для младших детей (дома ребёнка) попадают дети от 0 до 3-4-х лет из родильных отделений, больниц, подкинутые, отобранные у горе-родителей. В домах ребенка они находятся до исполнения 4-х лет, но иногда задерживаются и до 5-ти (в основном по медицинским показаниям). Дома ребёнка являются медицинскими учреждениями и бывают общего типа или специализированные, например, для детей рождённых от инфицированных матерей или для детей с врожденными патологиями.

Подросших детей переводят в дошкольные детские дома или детские дома так называемого «семейного типа», в которых вместе воспитываются братья и сестры в возрасте от 4 до 18 лет. Из дошкольных детских домов дети, достигшие школьного возраста, переводятся в детский дом (или школу-интернат), где они живут до совершеннолетия. Дети, проживающие в детских домах, посещают ближайшую районную школу; дети же, попавшие в интернат, учатся в специальной школе при интернате. Обычные детские дома и интернаты подведомственны органам образования, а специальные и коррекционные могут принадлежать разным организациям, относящимся к органам социальной защиты, здравоохранения, Красному кресту, или другим негосударственным организациям. Однако подавляющее большинство сиротских учреждений для детей старше 3-х лет находятся в ведении органов образования.

Детские медицинские учреждения — больницы и дома ребёнка — более закрыты от посторонних, чем детские дома и школы-интернаты. Это связано с особенностями режима в детских медицинских учреждениях, возрастом детей, большим числом детей, их слабостью, опасениями занести инфекцию и спровоцировать местную эпидемию. В связи с этим посещение таких заведений посторонними ограничено. Помимо этого, сотрудники таких учреждений не имеют права раскрывать посторонним информацию о детях, и прямая просьба показать детей, годных для усыновления, чаще всего встречает обоснованный отказ. Однако руководитель детского учреждения вправе сообщить пришедшему человеку, куда ему следует обратиться, если он решил усыновить ребенка.

Другое дело, что в ряде детских учреждений (особенно в глубинке), работа в которых зачастую является единственным источником дохода для сотрудников, а передача детей в семьи несет в себе угрозу безработицы, руководство детских учреждений не стремится передавать детей в семьи. Для того чтобы сократить число передаваемых на усыновление детей, сотрудники таких учреждений могут ссылаться на различные несуществующие инструкции или же запугивать потенциальных усыновителей «проблемами» приемных детей. Некоторые сотрудники искренне считают, что ребёнку лучше находиться в государственном учреждении, так как там лучше уход, предоставляется своевременное питание, лечение, а условия проживания ребенка в семье проконтролировать невозможно. Другие, имея в своем опыте неудачные примеры передачи детей в семьи, опасаются того, что ребенку может быть плохо в семье, и приемные родители вернут его обратно.

Еще одним способом поиска своего ребенка является возможность пойти поработать некоторое время в детском учреждении. Этот способ очень надежен, но весьма тяжел морально.

Особенности процесса выбора ребенка

Прежде всего мы хотели бы обратить ваше внимание на специфику диагностики состояния физического и психического здоровья детей, находящихся в детских учреждениях. К сожалению, очень часто она бывает недостаточно объективной и полной, что приводит либо к невыявлению заболеваний у детей, либо к гипердиагностике, когда у ребенка записаны несуществующие или уже компенсированные заболевания. Довольно часто гипердиагностика встречается в специализированных учреждениях, когда ребенку ставят диагноз «олигофрения в степени дебильности» или «задержка психоречевого (психомоторного) развития», чтобы оправдать его пребывание в данном учреждении перед руководящими органами. Как показывают обследования воспитанников, проведенные независимыми психиатрами и психологами, в специализированных учреждениях иногда до 25-30% детей имеют неверные диагнозы. Это связано с тем, что сотрудники, работающие с такими детьми, имеют доплаты около 20% к основной зарплате.

Поэтому мы советуем не пугаться «страшных» диагнозов у детей-сирот, особенно записанных в анамнезе (например, «перинатальная энцефалопатия», «органическое поражение ЦНС», «гидроцефально-гипертензионный синдром» и других). Помните, что многие пороки развития с возрастом компенсируются. Например, исчезает такой дефект в сердце как «открытое овальное окно», который часто встречается у недоношенных детей. Советуем вам выбирать ребенка, основываясь не на бумагах, а встретиться с ним лично, посмотреть на него, познакомиться, и только после этого принимать окончательное решение.

На выбор ребенка довольно сильно может повлиять та информация о нем, которую вы услышите от специалистов детского учреждения. В свою очередь, на достоверность выдаваемой вам информации повлияет то, какое впечатление вы сами произведете на принимающих вас сотрудников. Здесь уместна поговорка «встретят по одежке». Если вы понравились главному врачу или директору, то сначала вам скажут о том, чем хорош этот ребенок, какой он красивый, способный, послушный, а о недостатках или заболеваниях скажут вскользь, не акцентируя на этом внимания. Если же, по какой-то субъективной причине, работники детского учреждения не захотят, чтобы ребенок стал членом вашей семьи, то на первом месте в описании ребенка будут его болезни и недостатки, а о достоинствах будет сказано вскользь.

Также, кроме возраста и здоровья ребенка, вам обязательно следует обратить внимание на историю его жизни, узнать, где и сколько времени он находился до усыновления. Помните, что на развитие малыша огромное влияние оказывает такой фактор, как наличие (или отсутствие) материнской заботы. Трехлетний малыш, росший даже в плохой семье, сильно отличается от сверстника, воспитывавшегося с рождения в хорошем детском учреждении. Дети, длительное время находившиеся в учреждении, отличаются по развитию от «домашних» сверстников и могут психологически не соответствовать своему биологическому возрасту из-за чего кажутся младше своих ровесников.

Многие дети из-за плохого питания матери во время беременности, неблагополучного образа жизни, осложненных родов, часто рождаются недоношенными и чаще болеют, что выражается в гипотрофии и отставании в росте. Они и внешне кажутся младше детей, попавших в учреждение после некоторого времени жизни в семье. Плохое и неполноценное питание ведёт к задержкам роста и дефициту массы, рахиту и у более старших детей, изъятых из семьи. Отставание старших детей легко можно заметить по зубам, которые у них либо полупрозрачные, с горизонтальными рельефными полосами чуть выше режущей кромки, либо мелкие и поврежденные.

Впрочем, довольно часто на выбор ребенка влияет не история развития и состояние здоровья, а его внешность. Вот как описывает свои чувства и сделанный выбор одна из усыновительниц. «Выдали нам направление на выбор ребенка, и мы понеслись в один из домов ребенка. Знали бы вы, какой это стыд и мука выбирать, рассматривать и умирать от неловкости перед этими малышами от того, что ты их не возьмешь!!! Мы пробыли там долго, я много возилась с теми, с кем можно было, они славные, маленькие, но ни про одного я не почувствовала, что это мой сынок. Муж вообще чуть не плакал, сжимал челюсти, так желваки ходили. Ужасно тяжело и стыдно-стыдно-стыдно! Такими свиньями себя ощущали.

На следующий день безо всякого звонка и предварительных договоренностей мы уже стояли перед дверьми другого дома ребенка. Нас приняли и, выслушав, что нам нужен мальчик до восьми месяцев, заявили сразу — есть для вас как раз один! И назвали такую говорящую фамилию, что стало ясно, что этого малыша нужно вытаскивать отсюда, и быстро менять для него все. Пока нас вели по коридору в его группу, мы уже решили, что повторения вчерашних выбираний не будет — мы возьмем этого ребенка, каким бы он не был. Честно скажу, я очень боялась, что опять ничего не почувствую. Но так же твердо знала, что больше отказаться не смогу. Муж еще накануне сказал, что надеется на мою интуицию и выбирать в таких делах вообще не способен! Нас попросили подождать, так как малышей заканчивался завтрак. Те, кто уже поел, подбежали на ходунках к дверям и приветливо выглядывали к нам. Они были на редкость хорошенькие, очень живые, но не на одном не было написано — Он. Повторялось вчерашнее, с той только разницей, что я знала — сегодня я не откажусь. Так мы сидели перед ними на корточках и мысленно спрашивали малышей, кто они. И тут нянька докормила последнего и нам сказали — вот этот! Он ревел, сердился, пытался вернуть бутылочку, но у нас у обоих просто от сердца отлегло — заплаканный, сердитый, но Наш. Это необъяснимо, но есть такое Чувство! Потом нас уже мало волновали данные, зачитываемые из его карточки (хотя в период новорожденности малыш перенес очень серьезную операцию) — мы думали, как бы его побыстрей забрать домой».

Кто-то берет ребенка, увидев фотографию в газете или в интернете, просмотрев сюжет о приюте по телевизору, или услышав от знакомого врача о сироте, поступившем на лечение в больницу.

Как видите, путей выбора ребенка много, и по какому пойдете вы зависит от многих, иногда случайных, обстоятельств.

Решившись на этот шаг, тщательно взвесьте свои возможности (физические и материальные). Если вы хотите взять ребенка до года, определите, сможете ли вы уйти с работы и заняться воспитанием ребенка дома хотя бы до трех лет. Стоит поинтересоваться ценами на одежду для малышей и другие необходимые ему принадлежности.

Если вы планируете взять ребенка постарше, продумайте, кто будет водить его в детский сад и забирать, кто будет провожать и встречать его из школы.

Также стоит подумать над тем, какие черты характера ребенка устроят вас (и наоборот, будут раздражать): неповоротливость, медлительность, малая активность или, напротив, подвижность, непоседливость, болтливость. Лучше всего, если он не будет вашей противоположностью, поскольку сверхактивных детей с трудом выдерживают длительное время люди со спокойным характером, а спокойные дети раздражают импульсивных взрослых своей неторопливостью.

Для того, чтобы понять, правильно ли вы определились с выбором, лучше всего посмотреть, как ведут себя дети выбранного вами возраста и пола, на примере знакомых вам детей (родственников, соседских детей). Если же у вас нет родственников с детьми, или вы лишены возможности общения с детьми, мы очень советуем вам найти время и понаблюдать за детьми соседей, пообщаться с детьми в учреждении: это поможет вам лучше оценить свое решение.

 Продолжение. Начало читайте здесь:

• Часть 1. Сбор документов

Я представляла себе выбор ребенка так: есть базы детей-сирот, где публикуются их фотографии, характеристики, видео с их участием, ты все это смотришь, выбираешь того, кто тебе больше всех симпатичен. Потом звонишь по телефону, который дан на страничке, там все про ребенка рассказывают, и если тебя ничего не пугает, ты приезжаешь в нужную опеку со своими документами, получаешь направление на знакомство с ребенком— и вот: он тебе симпатичен, ты ему тоже симпатична, и вы вместе уходите в светлую даль. Ну, отчасти — в том, что касается самого алгоритма, — примерно так и есть. Но выяснилось, что все эти фото, видео, характеристики не дают никакой объективной информации. Ребенок может оказаться совсем не похож на свое фото и описание. В его деле могут быть перепутаны любые данные: от цвета глаз до наличия братьев и сестер. Велика вероятность, что в опеке про ребенка ничего толком и не знают: ну есть у них какие-то документы, акты обследования квартир, свидетельства о рождении, медицинские заключения, постановления суда, и что? Много ли вы сами могли бы рассказать о человеке, имея на руках такие документы?

Детдома рассказывают про детей неохотно и не слишком честно, у них на то есть свои соображения. Дирекция обычно абсолютно не заинтересована в том, чтобы отдать ребенка: в сиротских учреждениях подушевое финансирование, и если детей мало — денег тоже мало, а то и вовсе могут закрыть. Поэтому ждать какого-то внятного взаимодействия от них не приходится. С воспитателями не так просто связаться. При этом они, со своей стороны, могут придерживать удобных, приветливых детей, а детишек с более сложным характером стараться побыстрее устроить: так агрессивный становится в их описании сильной личностью, неуправляемый — активным и любознательным, упрямый — волевым и усидчивым. Накладывается и множество субъективных факторов: некоторые работники сиротских учреждений из тех, что я встречала, были откровенно странными, они генерировали невероятные фантазии про детей, их личности и истории.

Выходит, тому, что говорится о детях, просто невозможно верить. Вдобавок то, как ребенок проявляет себя в детдоме, не слишком его характеризует. Дети в сиротских учреждениях прежде всего дико напуганы и заняты выживанием: представьте, что вы на полном ходу выпали из поезда или бежите от маньяка с ножом — насколько вы в этом состоянии сами на себя похожи? И это при том, что вы-то взрослый, у вас есть умение себя вести, навык преодолевать стрессы, с вами рефлексия, культура, опыт, а ребенок — ну он же просто как зверек. И если в детдоме он выбирает ластиться к взрослым, чтоб не пропасть, это вовсе не значит, что по природе своей он такой уж добродушный и ласковый: когда страх проходит, человек меняется.

Часто обсуждается, что в сиротских учреждениях ставят неправильные диагнозы. Ну да, это так, и механизм тут очень понятен: со своим ребенком, если у него есть какая-то проблема, вы сходите к одному специалисту, к другому, к третьему, и со всеми вы будете разговаривать. Вы найдете информацию об этой проблеме в сети, у вас будет свое мнение. А если за ребенка никто толком не отвечает, в его медкарту попадают все подряд соображения и подозрения, с которыми некому поспорить. При этом каких-то реальных проблем могут вовсе не заметить, списав их на естественную для ребенка-сироты задержку развития. Так что и в том, что касается здоровья ребенка, заочно нет никакой ясности.  

Ролики, которые снимают волонтеры или журналисты, бывают просто чудесными, проникновенными и трогательными. Но это же реклама, пусть и социальная. Возможно, производители товаров и услуг несут за свои слова даже большую ответственность, чем сентиментально настроенные граждане, которых несет на волне светлых чувств и желания помочь сиротке. И вот уже перед нами не просто несчастные перепуганные малолетки, а любители математики, юные изобретатели, увлеченные кулинары, талантливые артисты. Выясняется, что малютки мечтают стать врачами и учителями, летчиками и пожарными, архитекторами и археологами. Пускайте слезу себе на здоровье, но если ребенок из ролика вам действительно понравился и вы подумываете, не познакомиться ли с ним, выкиньте всё услышанное в мусорный бак.

Моя двенадцатилетняя приемная девочка рассказывала о съемках подобной программы так: «Ну, они мне говорят: “Ты что любишь?” Я отвечаю: “Ну, там… пожрать, поспать… подраться люблю”. А они мне: “А еще что?” Я отвечаю: “Ну… в компьютерные игры поиграть”. А они мне: “А в семью-то ты хочешь?” Я отвечаю: “Да не слишком, мне и тут хорошо”. А они мне: “Не, ну так дело вообще не пойдет! Что же с тобой делать?” Говорят: “Может, ты на какие-то кружки ходишь?” Я отвечаю: “Конечно, мы тут все ходим на кружки, чем же еще заниматься после школы”. — “На какие?” — “Ну, там… из бисера плетем, на шелке рисуем, из бересты вырезаем”. — “И что, получается у тебя?” — “Да конечно, нам же говорят, как что делать, мы по инструкции”. — “Вот! — говорят. — Нет сомнений, ты талантливая художница! Об этом и расскажешь!” А я им: “Как же я буду рассказывать? Я не умею”. А они говорят: “Ну мы тебя будем спрашивать, а ты отвечай, а потом мы наши вопросы вырежем, и получится отличный рассказ!”» Рассказ, подтверждаю как зритель, получился и в самом деле отличный! И никаких тебе пожрать, поспать и подраться.

На занятиях в Школе приемных родителей будущих опекунов постоянно прессуют фразой «Важно подобрать не ребенка семье, а подходящую семью для конкретного ребенка». Типа: это не вы выбираете себе ребенка, это мы выбираем детишкам родителей. Но эта фраза лишена всякого смысла, потому что никаких мы не существует и подобным подбором никто не занимается. Возможно, в некоторых детдомах и водятся психологи, размышляющие о том, какая семья подошла бы тому или иному воспитаннику. Но я таких не видела, во-первых, и с трудом верю в эффективность подобного подбора, во-вторых. Ситуации, когда перед ребенком и персоналом детдома ставят в линейку десять мам, а они совместными усилиями выбирают самую подходящую, невозможны даже в теории. Направление на посещение ребенка выдается любому желающему с заключением о возможности быть опекуном — пока ребенка посещает один кандидат, с ним не может познакомиться другой. И только от кандидата зависит, заберет он ребенка или нет. Дети старше десяти лет тоже должны написать свое согласие, и это отдельная история, но она связана не с пылкими детскими симпатиями и антипатиями, а с политикой конкретного детдома и количеством трэша у ребенка в голове. Например, в детдоме, где жила моя девочка, был силен миф, будто приемные родители на самом деле ищут рабов, которые будут целыми днями драить их дом. А основным достоинством будущих родителей считалось их материальное благосостояние: если уж быть рабом, то хотя бы у богачей.

Вот вы пришли знакомиться с ребенком — абсолютно все дают вам понять, что решить, хотите ли вы его забрать, надо как можно раньше, потому что, если вы будете приходить к ребенку без явного «да», это нанесет ему ужасную травму. Вы и сами так чувствуете: ходить к ребенку без явного «да» — свинство. Никаких особенных условий и сценариев для ваших свиданий у детдома нет, часто не находится даже отдельной комнаты, где вы можете пообщаться, — всё происходит вздорно, спонтанно, бестолково, и даже стены оказывают на вас психологическое давление; по сути, вы говорите свое «да» еще до встречи и берете кота в мешке. Исключение — это те случаи, когда вам удается познакомиться с ребенком как-то случайно, например, в детском доме работают ваши знакомые, они ведут детишек в музей, и вы встречаетесь там и тусуетесь вместе, не стараясь друг другу понравиться. Но обычно у вас нет возможности пообщаться с ребенком до того, как вы специально приходите с ним познакомиться. А это уже искаженная реальность, когда все так нервничают, что уже не способны трезво видеть друг друга. И даже если мозг посылает вам сигнал: нет, что-то не то, — ребенок уже настроился, и перед ним стыдно, опека уже настроилась, и перед ней неловко, а детдом, наоборот, строит козни, которым надо противостоять, и общее напряжение глушит сигналы мозга напрочь. Есть люди с крепкой нервной системой: им удается походить по многим сиротским учреждениям, они посещают дни открытых дверей в разных детдомах, знакомятся со множеством детей, советуются с независимыми врачами и психологами, пишут отказы, идут знакомиться снова. Но мой опыт скромен: я познакомилась всего с двумя детишками — и оба в итоге при мне.

Изначально я хотела взять маленькую девочку. Я думала: вот у меня своя малышка, и если взять еще одну девочку, лет четырех-пяти, то они смогут вместе играть. Но когда я стала смотреть базы и видеоролики, то заметила, что мальчиков там гораздо больше и симпатичные мальчики встречаются гораздо чаще, чем симпатичные девочки. Уже потом я узнала, что девочек чаще и охотнее забирают, таков общий тренд. Среднестатистический приемный родитель ищет здоровую маленькую девочку без братьев и сестер. Ну а в базах больше всего подростков; если здоровые маленькие девочки туда и попадают, то надолго не задерживаются. И я стала думать: возьму-ка я лучше мальчика, все ж девочек у меня уже двое, а мальчик всего один. Я выбрала по видеобазе нескольких мальчиков, но ни про одного не звонила — у меня не было на руках заключения, и я все переживала, вдруг его вообще не дадут.

Пока я собирала документы, почти всех мальчиков, которые мне нравились, забрали. Постоянный просмотр роликов стал нашим с дочкой общим ритуалом. В самарском доме ребенка был светленький улыбчивый мальчик, который нравился нам обеим, и как раз его почему-то никто не брал. И мы решили, что его и возьмем, как только мне дадут заключение. Я мечтала о том мальчике, представляла себе, как он впишется в нашу семью, собирала справки — в общем, все шло своим чередом. Тогда я еще не знала, что если малыша долго не забирают, то объяснение этому только одно: у ребенка ну совсем серьезный диагноз.    

В какой-то момент моя новая подруга, обретенная в Школе приемных родителей, прислала мне ссылку на программу, рассказывающую о детях-сиротах: каждый выпуск программы был посвящен одному ребенку, причем в основном снимали детишек постарше. Подруге понравилась там одиннадцатилетняя девочка. Мне эта девочка не слишком понравилась, но я стала смотреть другие ролики, листать страницы сайта программы. И увидела девочку, ту самую «талантливую художницу», которая понравилась уже мне. Программа о ней была снята уже больше года назад, но девочку так никто и не забрал; ей тоже было одиннадцать. Я позвала дочку, мы посмотрели программу вместе; дочке та девочка понравилась даже сильнее, чем мне. Именно дочка стала уговаривать меня позвонить и просто разузнать про ту девочку. Мне-то было понятно, что никаких «просто» в этих делах не бывает, я сомневалась и медлила. Но во мне началось уже какое-то движение к той девочке — я думала: а если бы со мной что-то случилось, и моя дочка попала в детдом, и о ней даже сняли бы программу, а ее бы так никто и не взял…

Теперь я знаю, что с моей дочкой такое случилось бы едва ли. Даже если бы я умерла и никто из друзей и родственников не взял бы ее к себе (что маловероятно, люди-то добрые), ее быстро забрали бы в приемную семью. Потому что дети обычных родителей попадают в систему крайне редко и очень ценятся. А обычный обитатель детдома — это ребенок, родители которого пьют, колются и ведут не слишком здоровый образ жизни. На ребенка им, скорее всего, было начхать, пока они с ним жили, ребенком особо не занимались, его наверняка били, он голодал и ходил в чем придется; иногда эти родители в психушке, чаще в тюрьме. И в этом смысле общепринятые представления о детдомовских малютках близки к реальности, а мои были гораздо романтичнее. Они были настолько романтичны, что я думала, думала про ту девочку — и в итоге позвонила по телефону со странички той программы.

В программе о моей девочке совсем забыли — выпуск-то был старый. Но они порылись в своих документах, снабдили меня контактами опеки. В опеке тоже не могли вспомнить, что это за девочка такая. Но дама была очень вежливой, она сказала: «Вы мне перезвоните минут через пятнадцать, я сейчас переберу все личные дела, может, и найду». И нашла. Когда я перезвонила, дама говорила со мной уже не просто вежливо, а сладко. «Да, конечно, — пропела она, — чудесная девочка, круглая сирота, мама умерла, никто ее не навещает… нет, кажется, навещает какой-то бывший сосед… но больше у нее никого нет. Вот уже два с лишним года в нашем детдоме, и никого, знаете…  ни одного кандидата, ни одного просмотра…» — «Ведь была программа, — сказала я. — Телевизионная. Я ее посмотрела. Неужели никто не звонил?» — «Ну, может, я чего-то не помню, — сказала дама, — может, были какие-то звонки. Но до нас так никто и не дошел. У девочки же инвалидность. Когда люди слышат про инвалидность, они, знаете, просто кладут трубку».  

Конечно, в той телепрограмме не было и намека на проблемы со здоровьем, и я тоже чуть было не положила трубку. Я совсем не собиралась  брать одиннадцатилетнего ребенка с инвалидностью. Здоровый малыш — да. Подросток с инвалидностью — ну я банально не справлюсь, ни с подростком, ни с инвалидностью. И собственные подростки — это ужас, чего уж говорить о приемных. Но я не могла выкинуть ее из головы. Я не была с ней знакома, я никогда ее не видела, а чувствовала себя так, будто сама сдала ее в детдом. Когда я звонила в опеку, я надеялась, мне скажут, что у девочки есть дядя, бабушка, троюродная сестра и они ее навещают, пяток бойких волонтеров занимается ее культурным развитием, а симпатичная семейная пара часто берет ее в гости и подумывает взять насовсем. Но когда выяснилось, что у девочки никого нет и никто о ней не подумывает, я почувствовала себя ужасно виноватой.

Я немного пожила с этим чувством, потом еще раз позвонила в опеку, за дополнительными подробностями, и в детдом, за дополнительными подробностями. В итоге я забрала девочку сразу после того, как получила заключение о возможности быть опекуном. Потом, конечно же, выяснилось, что предоставленная мне информация была не слишком правдивой. Например, в детдоме сказали, что девочка почти отличница, не упомянув при этом, что учится она в коррекционной школе. Сказали, что она мечтает о семье и необыкновенно воодушевилась, узнав о том, что ею кто-то интересуется, хотя ничего такого не было и в помине, девочке нравилось в детдоме, а идея жизни в новой семье ее только напрягала. И прочее в том же духе. Но в чем-то детдом напугал меня зря: говорили, что у девочки сложный характер, она холодная и властная и с ней будет тяжело. Я боялась, что не справлюсь с этим монстром. Но отказаться уже никак не могла.  

Я представляла, будто беру талантливую художницу, почти отличницу, со сложным характером, холодную и властную; с инвалидностью, но на самообслуживании. Дома девочка оттаяла и стала ласковой; особых сложностей в ее характере я не вижу — ну да, она не ангел и по-прежнему больше всего любит поспать, пожрать и подраться, но при этом наша девочка вполне адекватна и по мере сил соблюдает здешние правила. Самообслуживание по части инвалидности — нет, это только в перспективах. Особых творческих начал у нее тоже не наблюдается, она не умеет придумывать, но при наличии четких инструкций неплохо справляется даже с заумными конструкторами. Что до школьной успеваемости — это просто мрак; к провалам в знаниях добавляется еще и ненависть к самому процессу обучения. Зато отношения у нас практически безоблачные, и к новой семье девочка очень привязалась.  

В общем, я взяла кота в мешке — и ладно, котик оказался вполне симпатичным. От идеи маленького мальчика я тоже не отказалась — и нашла его где-то через полгода после девочки, уже будучи опытной, не через базу фотографий и роликов, а через сообщество приемных родителей и рекомендацию людей, лично знакомых с ребенком. Как ни крути, а это лучший путь. Сложность в том, что общаться с теми, кто знаком с конкретными детьми из системы, начинаешь уже после того, как берешь ребенка, а изначально-то таких связей нет. Правда, существуют и форумы усыновителей, и открытые группы в том же фейсбуке, где люди готовы поделиться информацией о детдомовских детях, которых видели лично. Но лично я узнала о них уже после того, как взяла свою девочку.

Отдельная история — новорожденные малыши. В роддомах детей оставляют самые разные мамы, в том числе и довольно благополучные. И за новорожденными малышами всегда стоит очередь. Очередь — это когда вы приезжаете в опеку при роддоме, пишете заявление, что хотите малыша, оставляете свои координаты. Можно объехать хоть полсотни таких опек. Малыш появляется — и если ваша очередь подошла, вам звонят. И для опеки, и для малыша, и для вас это самый простой способ найти друг друга. Можно оставить свои данные в приютах, опеках при домах ребенка или детдомах, и вам позвонят, если поступит информация о соответствующем вашим пожеланиям ребенке постарше, которого нужно устроить. Опеки очень любят, когда у них есть потенциальные кандидаты, готовые взять ребенка, — конечно, отправлять ребенка в семью гораздо приятнее, чем в сиротское учреждение. Но очереди стоят все же только на новорожденных.

Что до того самарского мальчика, который пленил нас с дочкой по ролику, — да, я про него позвонила. Выслушала список диагнозов, расплакалась. И решила, что двух детей с инвалидностью все же не потяну. Если я буду постоянно торчать с малышом в больницах, что станет с остальными моими детьми? К счастью, мальчика потом все же забрали, и чувство вины меня больше не гложет. А в базы я стараюсь не заглядывать — по крайней мере, пока я не готова брать еще детей, а ведь непременно кто-нибудь царапнет.

Продолжение следует