Как найти сокровища фена

В марте 1991 года Скотт Конуэй, только вернувшийся с войны в Пер­сид­ском заливе, заметил первые симптомы болезни: резкие перемены настроения, тревожность, потеря концентрации и проблемы с памятью. Скотт все время чувствовал себя уставшим, страдал от диареи. Его мышцы были на пределе возможностей, когда он выполнял упражнения, раньше дававшиеся ему с легкостью. Бывали дни, когда он и вовсе не мог ходить, только ползать. Все тело болело не переставая. Ему было всего 20 лет.

Доктора не могли понять, что происходит с Конуэем, и были не в силах ему помочь. Но Скотт знал причину недомогания. В самом начале 1991-го ему поручили охранять склад боеприпасов иракской армии в поселке Хамиссия, который вот-вот должны были ликвидировать. 4 марта американская армия подорвала все 25 квадратных километров складов, отправив в небо впечатляющий столб дыма. Среди газов, выброшенных в воздух взрывом, были зарин и циклозарин. Образовавшееся над складом газовое облако, вероятно, накрыло расположение союзнической армии в паре километров от Хамиссии.

Многие ветераны той войны пережили то, что сейчас называется синдромом Персидского залива. Отравление нервным газом вроде зарина — одна из наиболее вероятных причин развития этого синдрома. Симптомы болезни различаются, но чаще других обычно упоминают усталость, потерю памяти и боль в мышцах. У Конуэя все так и было.

Повседневность для солдата запаса становилась все более мучительной. Он пробовал работать на заводе, но это физически его истощило. В 2010-м он открыл строительную компанию, но со стрессом симптомы только усилились. В начале 2013 года Скотт с женой Трейси подумали, что дальше будет только хуже, и решили расслабиться, отправившись в круиз по Карибскому морю. В самолете на пути к порту отправления Скотт достал из кармашка впередистоящего кресла бортовой журнал. В нем он прочел статью о Форресте Фенне.

Фенн, эксцентричный арт-дилер, сообщалось в статье, однажды, обнаружив, что у него рак, набил сундук золотыми побрякушками, алмазами и древними артефактами общей стоимостью от 2 до 3 миллионов долларов и спрятал его где-то в Скалистых горах к северу от своего родного города Санта-Фе, Нью-Мексико. Фенн в своем стихотворении, которое он опубликовал в мемуарах «Дрожь охотника», оставил девять зашифрованных подсказок.

«Один отправился туда, где спрятал я свой клад», — начиналось стихотворение из шести строф, которое журнал полностью поместил на своих страницах: «Любому, кто готов искать, подсказку дать я рад». Конуэй был заинтригован.

Скотт забрал журнал с собой, и начал разбираться с подсказками. Вскоре он уже изучал Google Maps, составляя список озер, каньонов и рек к северу от Санта-Фе. По его расчетам, они подходили под первые строчки: «Начни, где теплая вода, в каньон спустись затем». Рассматривая карту, Конуэй ограничил круг поиска пятью-шестью озерами и подумал: а почему бы не съездить туда и не поискать по-настоящему? Он позвал с собой сына Стивена: отношения с два­дцатилетним парнем у Конуэя были сложные, и он надеялся, что совместные поиски клада смогут их поправить.

В феврале 2013-го они отправились из Пенсильвании в направлении Санта-Фе. Прибыв в Нью-Мексико спустя два дня, они решили начать с озера Герон, которое речка Рио-Чама связывает с другим водоемом, Эль-Вадо. Озеро Герон подходило к первой подсказке, Рио-Чама — ко второй. Прошло совсем немного времени, когда им стали попадаться места, подходящие под описание третьей, четвертой и пятой шифровки.

В один из дней Конуэй с сыном отправились вверх по течению Рио-Чамы. Речка становилась все тоньше и тоньше, превращаясь в едва заметный ручеек. Берег поднимался все выше. Начинались горы.

Путь привел к огромному камню, окруженному кустарником. Стоило Конуэю осмотреться, как по левую сторону от камня он увидел девятиметровое бревно, перекрещенное другим, покороче, частично сожженным. Скотт знал, что совпадения быть не могло. Бревна образовывали огромную букву Х.

В середине 1800-х, когда еще не проложили железных дорог, любой, кто хотел торговать на юго-западе Америки или в Мексике, должен был пройти с караваном по «Тропе Санта-Фе». Начиналась она во Франклине, Миссури, и вела на запад, пересекая пять штатов. Маршрут в 900 миль был не для слабаков: высокие равнины, выжженные пустыни, регулярные нападения индейцев-команчей. В 1848 году этим маршрутом также пользовались золотоискатели, чтобы добраться до Калифорнии.

Сегодня «Тропа Санта-Фе» упирается в отель La Fonda on the Plaza в центре Санта-Фе. Но за пару миль до финиша она проходит прямо через сад Форреста Фенна.

Это была одна из главных причин, почему он купил этот дом в 1988 году. Как напоминание о прошлом Фенн прямо в саду, среди осин, пиний и сосен поставил армейскую повозку образца 1880-го — года, когда железные дороги наконец связали Санта-Фе с остальным миром и некогда оживленный маршрут был заброшен.

Сад в два с половиной акра красив, из него открывается вид на холмы Санта-Фе. Сейчас Фенн большую часть времени проводит в своем кабинете, который до самого потолка набит артефактами тех времен, когда Америку населяли индейцы. Он собирал их долгие годы: женские мокасины, головные уборы из перьев, куклы в крошечных кожаных платьях. Он коллекционирует и редкие книги. Например, в его коллекции есть рукопись «Янки при дворе короля Артура» с пометками самого Марка Твена, автора, с которым Фенна часто сравнивают почитатели.

Сокровища вроде спрятанных Фенном ищут по всей Северной Америке. Их поиск — это воплощение американской мечты: если ты потратишь время, приложишь усилия — если ты, наконец, просто очень хочешь, чтобы все получилось, — то в конце тебя непременно ждет награда. Но при этом ни с одним из тех, кто когда-то прятал эти клады, уже нельзя поговорить. Они, в отличие от Фенна, мертвы.

Он не принимает кладоискателей у себя дома по соображениям безопасности, но с радостью общается с журналистами, которые приходят узнать, что же заставило его устроить этот квест. Внимания прессы ему явно хватает: с ним делают интервью газеты и телеканалы. Он получает примерно сто писем в день от людей, которые просят дополнительных подсказок или утверждают, что они близко, или даже то, что они нашли сокровище. Он просматривает их, ищет кодовые слова, которые могут знать только те, кто открывали сундук. «Такое случалось уже трижды, — говорит Фенн. — Три человека назвали кодовые слова. Больше я о них ничего не слышал».

Мы встретились за пару месяцев до 88-го дня рождения Фенна. Он хорошо одет, прямой как струна, и его манеру общения можно было бы принять за флирт, будь он лет на 30 моложе. Он в отличной форме, но все же годы дают о себе знать: у него одышка, и слышит он плоховато. В какой-то момент я спрашиваю, какой именно у него рак. «Зарок? Какой зарок? Ничего не понимаю», — и мы продолжаем, пока мне не приходится кричать «рак!» в самое его ухо.

За свою долгую жизнь он собрал немало автобиографических баек, которые поместил в три тома своих мемуаров.

«Нас было пятеро на мосту Белтон-Бридж, и мы собирались прыгать в реку Леон, — начинает он. — И прямо перед прыжком один парень говорит: «Если попадешь на бревно, которое плавает под водой, сломаешь обе ноги». Я тогда не прыгнул. Но вся эта история никак не шла из головы. Через неделю я вскочил среди ночи и в полном одиночестве поехал к Белтон-Бридж. Было так темно, что я даже воду не видел. Только знал, что она где-то внизу. Прыгнул вниз как был, в одежде и в ботинках. Я сильно ударился о воду, но на поверхность вынырнул уже другим человеком».

Или вот про военную службу: «Когда началась Корейская война, я записался в ВВС, чтобы избежать призыва в регулярную армию. Я стал летчиком-истребителем, офицером. Я попал в Германию в 1957-м, мне было 27, и они позвали меня на склад и дали подписать документ об изъятии атомной бомбы. Понимаете, мне тогда принадлежала эта атомная бомба. Вот что они доверяют необразованному парню, который ничего толком не знает. Они дают тебе полномочия и ответственность и ждут от тебя, что ты не сломаешься. И я не сломался».

У Фенна было 328 боевых вылетов во время Вьетнамской войны, его дважды сбивали. И у него есть награды: «Серебряная звезда», три креста за отличное пилотирование и «Пурпурное сердце». После увольнения в запас в чине майора в 1972 году Фенн переехал с женой из Техаса в Санта-Фе. Они открыли Fenn Galleries. Фенн выбрал искусство, потому что, по его словам, «хотел заниматься бизнесом, в котором даже самый плохой клиент платил бы мне 3 тысячи долларов». В галерее Фенна не только выставляли картины. Там держали экзотических зверей: алого попугая ара, двух крокодилов, Элвиса и Беовульфа, которые плавали в пруду во дворе. Я спрашиваю, зачем ему было нужно столько необычных животных. «Пиар», — отвечает он.

В 1988 году врачи обнаружили большую опухоль под одной из почек Фенна и сказали, что шансов выжить у него 20%. Он продал свою галерею в тот же год. И именно тогда ему пришла в голову идея с кладом.

Его план был драматичным. Он купил небольшой бронзовый сундук, 12 сантиметров в высоту, 25 в ширину, и наполнил его маленькими, но ценными предметами: золотыми слитками и монетами, нефритовыми фигурками, старинными украшениями, рубинами, изум­рудами, бриллиантами и сапфирами. Когда смерть подойдет совсем близко, он возьмет сундук с собой в секретное место, которое он уже знал и о котором напишет в стихотворении-шифре с подсказками. Там он примет 50 таблеток, точно так же, как сделал его отец, Марвин, у которого был рак поджелудочной железы.

«Какой у меня был выбор? Боль­ничная кровать: тебе суют трубки в горло и иголки в руки, друзья и родные стоят вокруг, держат тебя за руку и плачут. Разве этого я хотел? — говорит Фенн. — Потом они кладут тебя в дыру в земле и закапывают. Там темно, сыро и холодно, и ты не можешь посмотреть на мир. Если мне осталось жить два дня, то положите меня под высокой пинией в лесу, оставьте бутылку воды и уходите в город. Так поступали индейцы с теми, кто не мог продолжать путь».

Всякий, кто разгадал бы загадку, нашел бы не только сокровище, но и выгоревшие на солнце кости самого Фенна. Но только Форрест не умер, он поправился, и к моменту, когда ему стукнуло 80, он наконец решил завершить всю эту историю с сундуком, в который он положил еще несколько своих волос, а также сокращенную версию собственной автобиографии, напечатанную крошечным шрифтом.

Его главной целью, как он сам многократно впоследствии объяснял, было заставить сегодняшнее «сидячее общество оторваться от своих игрушек». Он объявил поиск на волне финансового кризиса 2008 года. «Начиналась новая депрессия, люди теряли работу. Я хотел хоть кому-то дать надежду». Кого он хотел вдохновить и обнадежить? «Любого деревенщину из Техаса, который потерял работу, у которого 12 детей, грузовик и спальный мешок. Собери все это в свой грузовик — и вперед! Я надеюсь, что именно такой человек найдет мой клад. Кто-то, кому он пригодится».

Не ясно, сколько же людей отправились на поиски сокровища Фенна. Многие из них обитают на интернет-форумах или в комментариях специальных блогов и YouTube-каналов, где они обмениваются разными теориями и фотографиями, а зачастую просто оскорбляют друг друга. Другие, такие как Скотт Конуэй, занимаются своими исследованиями в одиночку. Фенн давно потерял счет письмам от незадачливых искателей сокровищ, которые обрели нечто большее, чем клад: время, проведенное с семьей, проснувшуюся любовь к природе, новую цель.

А еще были смерти. В январе 2016-го 54-летний Рэнди Билье пропал без вести, пока искал сокровище на севере Нью-Мексико. Через семь месяцев его останки были найдены на берегу Рио-Гранде. Причину смерти так и не установили. 9 июня 2017-го тело 53-летнего Джеффа Мерфи, который сказал жене, что отправился на по­иски клада, было обнаружено в горах на границе Монтаны и Вайоминга. Медэксперты пришли к заключению, что он оступился и упал с высоты 150 метров. Ровно через 9 дней, 18 июня, тело 52-летнего пастора Пэриса Уоллеса было найдено в Рио-Гранде в Нью-Мексико. Еще через 10 дней пропал 31-летний Эрик Эшби, который сплавлялся по Арканзас-Ривер, тоже якобы в поисках сокровища.

После смерти пастора Уоллеса шеф полиции Нью-Мексико Пит Кассетас выступил на телешоу Good Morning America: «Я прошу мистера Фенна забрать свой клад и объявить об окончании поисков». В той же передаче показали и вдову Уоллеса, которая также принимала участие в поиске. «Это была прекрасная возможность выбраться на природу и провести время вместе. Для нас это было своеобразное бегство».

Фенна часто спрашивают об этом, и у него уже есть заготовленный ответ. «Это очень печально, мне тяжело об этом думать. Но вы знаете, что в Гранд-каньоне каждый год погибает 9 человек? У них заканчивается вода, они разбиваются. В жизни нет никаких гарантий, и каждый сам отвечает за свои поступки. Но если бы я знал, что это случится, — никогда бы не стал прятать сокровища».

После всех смертей он дал еще несколько подсказок, чтобы уберечь искателей от ненужных рисков. Сундук не в шахте. Он спрятан на высоте не более 3000 метров над уровнем моря. Он не на кладбище и не в частном доме. Последнюю подсказку он дал после того, как два кладоискателя слишком буквально поняли строчку из стихотворения «остановись, где Брауна дом».

Чего он не сделал — так это не отозвал поиски. «Шеф полиции сказал мне прекратить это, и я ответил: я не могу вернуться и забрать клад, но никому не скажу, где он. Сундук принадлежит судьбе. Это уже часть истории. Так много людей пытались его найти, что у меня уже нет права просто взять и забрать его. Но я пообещал себе: если кого-то убьют из-за клада, тогда, конечно, я сразу закончу это. Так далеко я не хочу заходить».

Несмотря на то что Конуэй нашел крест из бревен, сокровище Фенна не далось ему так легко, как он ожидал. Он приезжал к месту еще 16 раз, с друзьями и семьей. Они перекопали землю вдоль и поперек, и вглубь вплоть до подземных вод.

Скотт считал, что делает все правильно: в стихотворении гово­рилось, что это «не место для слабаков» и что «нужно быть отважным». Между тем экспедиции становились все более трудными. Однажды Конуэй выбился из сил, пока копал, и компаньонам пришлось вытаскивать его из ямы.

В мае этого года Конуэй вернулся на место раскопок с двумя новыми друзьями. Между ними разгорелась ссора. Один из них исчез на следующее утро, зато через пару часов появились рейнджеры. Они изъяли металлоискатель и инструменты, запретили копать и велели ждать повестки в суд.

23 июня 2018 года магазин Collected Works в Санта-Фе устраивал очередную автограф-сессию с Форрестом Фенном. Пришли около 50 человек, многие из них были в городе по случаю «Феннбори», собрания кладоискателей, или феннеров, как они сами себя называют. Эти собрания проходят с 2014 года.

Сам Форрест Фенн расположился в дальнем зале магазина, гости подходили к нему, показывали фотографии с телефонов, просили совета в поисках или просто благодарили. Когда они записывали свои имена на специальном листе бумаги, чтобы Фенн мог правильно подписать книгу, руки многих дрожали.

Скотт Конуэй появился перед Фенном где-то в середине сессии. Он немного поговорил с ним, пока тот подписывал его экземпляр, а затем передал кусок бумаги с написанным от руки текстом, Фенн прочел текст, а затем посмотрел на Скотта.

— Вас посадят в тюрьму. Вы это знаете? — сказал он наконец.

— Знаю, — ответил Скотт мрачно. — Там мы встретимся в следующий раз.

— Может, поиграем там в нарды, — предложил Фенн, но Скотт даже не улыбнулся.

Конуэй рассказал мне свою историю на следующий день. Сейчас ему 47, он грузен, у него темные глаза. Он видел то, что многие из нас не могут даже вообразить. Разговаривая со мной, он, казалось, нервничал. Скотт сказал, что ему нужно кое-что мне показать. На следующее утро мы отправились к подножию Скалистых гор.

Энтони Скотт Ричардс, вдовец сорока восьми лет, разнорабочий, тоже едет с нами. У него пышная борода и лицо человека, который хорошо знает горы. Он был среди добровольцев, которые искали пропавшего Рэнди Билье. Он вспоминает, как нашел перчатки и увидел следы, ведущие вглубь каньона. Идти дальше его отговорили полицейские и спасатели.

Я спрашиваю Конуэя, что именно он хочет мне показать. «Мы начнем там, «где теплая вода», затем спустимся в каньон. Я покажу, как это «не греби вверх по ручью» и «где горит пламя». «А потом я покажу яму, которую выкопал, и где спрятаны сокровища».

По пути он подробно описывает каждую подсказку. Он указывает вниз. Там матовые теплые воды Рио-Чамы сталкиваются с темной холодной водой Виллоу-Крик. Дальше он показывает гранитную плиту, по которой рыбацкие лодки спускают на воду, к «дому Брауна». Это место богато коричневой форелью (Браун — англ. «коричневый». — Правила жизни).

Пока мы движемся в сторону цели, он рассказывает: «До войны я был авантюристом, я был полон энергии. После войны это прошло. Часть меня умерла там. Но теперь я словно заново родился». Вдруг он мрачнеет: «Если вы спросите, что это все значит для меня, то я отвечу, что прежде всего это тяжелая ноша».

За пять лет Скотт провел более 400 часов на раскопках и потратил около 30 000 долларов. В июле к ним добавятся еще 329 долларов штрафа за пользование металлоискателем на территории Национального парка и порчу имущества. Почему он продолжает? «Потому что там сундук, который нужно наконец вытащить на свет, чтобы люди больше не погибали».

Мы вылезаем из машины, идем вдоль ручейка по низкой траве, и вдруг за поворотом — она. Яма. Метра три с половиной в глубину, шесть в диаметре. Конуэй показывает, как выглядят разные породы, большие камни, которые он достал, остатки огромного креста из бревен и место, где металлоискатель словно сошел с ума, издавая «звук, который ты слышишь в казино, когда срываешь джекпот».

Везде он видит руку Фенна. В «пазле» из камней, которые нужно было вынимать из ямы в определенном порядке, в изгибе ручья, форму которого Форрест «специально изменил». Сама мысль о том, что 80-летний старик мог вырыть такую глубокую яму, кажется невероятной. «Обычный старик — нет, — отвечает Конуэй. — Но Форрест, я бы сказал, мог».

Как Марк Твен и Форрест Фенн, Конуэй уверен, что внутри него есть книга, и история из нее вольется в реку других сказаний об американских парнях свободной воли. Он надеется прославиться и использовать свою славу для того, чтобы обратить внимание общества на проблему синдрома Персидского залива.

Конуэй ни секунды не сомневается, что находится на пороге открытия. «Я в метре от него, это ясно как день». Это смешно и надуманно, но я ловлю себя на том, что хочу, чтобы это было правдой. Когда Конуэй отворачивается, я тихонько спрашиваю Ричардса, что он думает. Ричардс едва заметно качает головой.

После автограф-сессии в ресторане Форрест Фенн заказывает ужин: холодный грушевый чай, фиш-энд-чипс. Кажется, он рад, что сбежал. «Быть Форрестом Фенном непросто, — рассказывает он. — На свете много хороших людей. Но они говорят и говорят, а я не могу просто встать и уйти». На предыдущих встречах бывали случаи, когда люди выходили из себя. «Их не так много, но некоторые действительно не вполне психически здоровы, и они впадают в ярость, потому что я не хочу говорить им, где сокровище».

Он рассказывает историю о телефонном звонке. Мужчина сообщил, что нашел клад. Фенн ответил, что ему придется поехать на место и проверить. Как только он вышел из дома, заметил черный автомобиль, который, стоило ему отъехать, двинулся за ним.

Я спрашиваю у Фенна, получает ли он удовольствие от того, что в его жизни появилось так много новых людей. «Это было весело какое-то время, но сто писем в день…» Пишут разное. «Часто речь идет о религии, — говорит он. — Эти люди считают, что, раз они верят в Бога и Иисуса, они очень хорошие, и потому я обязан дать им подсказку. А другая половина этих людей больна, или их матери больны, или сестры в коме, и так далее, и так далее. Мне нужно следить за собой, чтобы не стать черствым. И напоминать себе: я сам напросился».

Ирония всей его затеи с поиском сокровищ — в том, что он, как и хотел, вытащил людей на природу, но его собственные передвижения стали куда более ограниченными.

В эти дни доктора настоятельно советуют Фенну не проводить слишком много времени за чтением почты, поэтому часто он берет своего пса Вилли и идет гулять в сад. Иногда он поливает деревья — тополь, оливу, сибирский вяз. «Мне хочется думать, что я занимаюсь чем-то полезным», — говорит Фенн.

Он сидит на садовом стуле там, где когда-то проходила «Тропа Санта-Фе». Он ждет. ≠