Как найти стилистические средства в тексте

Русский язык — один из самых богатых, красивых и сложных. Не в последнюю очередь таким его делает наличие большого количества средств словесной выразительности.

В этой статье мы разберем, что такое языковое средство и каких видов оно бывает. Рассмотрим примеры употребления из художественной литературы и повседневной речи.

Языковые средства в русском языке — что это такое?

Средства речевой выразительности используются в русском языке для придания тексту особого смысла, красоты и глубины. Они помогают выразить отношение автора к предмету обсуждения, обратить внимание на самые выразительные черты предмета, события или явления.

Русскую поэзию и литературу невозможно представить, если исключить употребление языковых средств. Использование слов, делающих текст выразительным, не только украшают его, но и показывают уровень мастерства писателя, его речевую культуру, стиль.

Описание самого обыденного предмета можно сделать прекрасным и необычным, употребив языковые художественные средства.

Слова и выражения, придающие тексту выразительность, условно делят на три группы: фонетические, лексические (они же тропы) и стилистические фигуры.

Чтобы ответить на вопрос, что такое языковое средство, познакомимся с ними ближе.

Лексические средства выразительности

Тропы — языковые средства в русском языке, которые используются автором в переносном, иносказательном значении. Широко применяются в художественных произведениях.

Тропы служат для создания зрительных, слуховых, обонятельных образов. Помогают создать определенную атмосферу, произвести на читателя желаемый эффект.

В основе лексических средств выразительности лежит скрытое или явное сравнение. Оно может базироваться на внешнем сходстве, личных ассоциациях автора или желании описать объект определенным образом.

Основные языковые средства: тропы

С тропами мы сталкиваем еще со школьной скамьи. Вспомним самые распространенные из них:

1. Эпитет — самый известный и распространенный троп. Часто встречается в поэтических произведениях. Эпитет — это красочное, выразительное определение, которое основывается на скрытом сравнении. Подчеркивает особенности описываемого объекта, его самые выразительные черты. Примеры: «румяная заря», «легкий характер», «золотые руки», «серебряный голос».
2. Сравнение — слово или выражение, в основе которого лежит сопоставление одного предмета с другим. Чаще всего оформляется оно в виде сравнительного оборота. Узнать можно по использованию характерных для этого приема союзов: будто, как будто, словно, как, точно, что. Рассмотрим примеры: «прозрачная, как роса», «белая, словно снег», «прямая, будто тростинка».
3. Метафора — средство выразительности, в основе которого лежит скрытое сравнение. Но, в отличие от сравнительного оборота, оно не оформляется союзами. Метафора строится, полагаясь на сходство двух предметов речи. Например: «луковки церквей», «шепот травы», «слезы неба».
4. Синонимы — слова близкие по значению, но отличающиеся в написании. Помимо классических синонимов, существуют контекстуальные. Они принимают определенное значение в рамках конкретного текста. Познакомимся с примерами: «прыгать – скакать», «смотреть – видеть».
5. Антонимы – слова, имеющие прямо противоположное друг другу значение. Как и синонимы, бывают контекстуальными. Пример: «белый – черный», «кричать – шептать», «спокойствие – волнение».
6. Олицетворение — передача неодушевленному объекту признаков, характерных черт одушевленного. Для примера: «ива качала ветками», «солнышко ярко улыбалось», «дождь стучал по крышам», «на кухне щебетал радиоприемник».

Бывают ли другие тропы?

Средств лексической выразительности в русском языке очень много. Помимо группы знакомых каждому, существуют и те, которые многим неизвестны, но также широко используются:

1. Метонимия — замена одного слова на другое, имеющее схожее или такое же значение. Познакомимся с примерами: «эй, синяя куртка (обращение к человеку в синей куртке)», «весь класс выступил против (имеются в виду все ученики класса)».
2. Синекдоха — перенос сравнения с части на целое, и наоборот. Пример: «было слышно, как ликовал француз (автор говорит о французской армии)», «насекомое залетело», «в стаде было сто голов».
3. Аллегория — выразительное сравнение идей или понятий с использованием художественного образа. Чаще всего встречается в сказках, баснях и притчах. Например, лиса символизирует хитрость, заяц — трусливость, волк — злобу.
4. Гипербола — намеренное преувеличение. Служит для придания тексту большей выразительности. Ставит акцент на определенном качестве предмета, человека или явления. Познакомимся с примерами: «слова губят надежду», «его поступок — высшее зло», «он стал красивее в сорок раз».
5. Литота — специальное преуменьшение реальных фактов. Например: «он был тоньше тростинки», «он был не выше наперстка».
6. Перифраз — замена слова, выражения синонимичным сочетанием. Используется для того, чтобы избежать лексических повторов в одном или соседних предложениях. Пример: «лиса — хитрая плутовка», «текст — детище автора».

Стилистические фигуры

Стилистические фигуры — языковые средства в русском языке, которые придают речи определенную образность, выразительность. Изменяют эмоциональную окраску ее значений.

Фигуры речи широко используются в поэзии и прозе еще со времен античных поэтов. Однако современное и устаревшее толкования термина различаются.

В древней Греции полагали, что стилистические фигуры — языковые средства языка, которые по своей форме значительно отличаются от повседневной речи. Сейчас же считается, что фигуры речи — неотъемлемая часть разговорного языка.

Какими бывают стилистические фигуры?

Стилистика предлагает немало собственных средств:

1. Лексические повторы (анафора, эпифора, композиционный стык) — выразительные языковые средства, которые включают в себя повтор какой-либо части предложения в начале, конце или на стыке со следующим. Например: «Это был прекрасный звук. Это был лучший голос, который я слышал за последние годы».
2. Антитеза — одно или несколько предложений, построенных на основе противопоставления. Для примера рассмотрим фразу: «В пыли влачусь — и в небесах витаю».
3. Градация — использование в предложении синонимов, расположенных по степени нарастания или угасания признака. Пример: «Искорки на новогодней елке светили, горели, сияли».
4. Оксюморон — включение во фразу слов, которые противоречат друг другу по смыслу, не могут употребляться в одной композиции. Самый яркий и известный пример этой стилистической фигуры — «Мертвые души».
5. Инверсия — изменение классического порядка расположения слов в предложении. Например, не «он бежал», а «бежал он».
6. Парцелляция — разделения единого по смыслу предложения на несколько частей. Для примера: «Напротив Николай. Смотрит не моргая».
7. Многосоюзие — использование союзов для связи однородных членов предложения. Применяется для большей речевой выразительности. Пример: «Это был странный и удивительный, и прекрасный, и загадочный день».
8. Бессоюзие — связи однородных членов в предложении осуществляется без союзов. К примеру: «Он метался, кричал, плакал, стонал».

Фонетические средства выразительности

Фонетические средства выразительности — самая маленькая группа. Они включают в себя повтор определенных звуков с целью создания живописных художественных образов.

Чаще всего этот прием используется в поэзии. Авторы применяют повтор звуков, когда хотят передать звучание раскатов грома, шелест листьев или другие природные явления.

Также фонетические средства помогают придать поэзии определенный характер. За счет использования некоторых сочетаний звуков текст можно сделать более жестким, или наоборот — мягким.

Какие фонетические средства существуют?

1. Аллитерация — повтор в тексте одних и тех же согласных, создающих необходимый автору образ. Например: «Я мечтою ловил уходящие тени, уходящие тени угасшего дня».
2. Ассонанс — повторение определенных гласных звуков с целью создания яркого художественного образа. Для примера: «Брожу ли я вдоль улиц шумных, вхожу ль во многолюдный храм».
3. Звукоподражание — применение фонетических сочетаний, которые передают определенный звуковой эффект: топот копыт, шум волн, шелест листвы.

Употребление речевых средств выразительности

Языковые средства в русском языке широко применялись и продолжают применяться в литературных произведениях, будь то проза или поэзия.

Прекрасное владение стилистическими фигурами демонстрируют писатели золотого века. За счет мастерского использования средств выразительности их произведения красочны, образны, приятны для слуха. Не зря их считают национальным достоянием России.

С языковыми средствами мы сталкиваемся не только в художественной литературе, но и в повседневной жизни. Практически каждый человек использует в своей речи сравнения, метафоры, эпитеты. Сами того не осознавая, мы делаем свой язык красивым и богатым.

Конспект для работы с заданием 26 ЕГЭ по русскому языку с примерами.

Тропы (эпитет, гипербола, литота, метафора, метонимия, олицетворение, синекдоха, сравнение, ирония, аллегория, символ).

Приёмы (анафора, эпифора, антитеза, вопросно-ответная форма изложения, градация, инверсия, лексический повтор, цитирование, диалог, парцелляция, синтаксический параллелизм, оксюморон)

Лексические средства выразительности (синонимы, антонимы, фразеологизмы, разговорная и просторечная лексика, книжная лексика, оценочная лексика, диалектизмы, устаревшая лексика, неологизмы, термины)

Фонетические средства (ассонанс, аллитерация, звукоподражание)

Практика

Определите, какие средства языковой выразительности употреблены в следующих предложениях:

1. Раздирает рот зевота шире Мексиканского залива.
2. И звезда с звездою говорит.
3. Глухие тайны мне поручены…
4. Ниже тоненькой былиночки / Надо голову клонить…
5. Мы читали Пушкина.
6. В крови горит огонь желаний.
7. Люди в белых халатах помогли ему.
8. Он мой заклятый друг.
9. Белые воротнички – основные посетители этого кафе.
10. И стройных жниц короткие подолы, / Как флаги в праздник, по ветру летят.
11. Я глупая, а ты умен, живой, а я остолбенелая…
12. Твой ум глубок, что море. / Твой дух высок, что горы.
13. Блажен, кто смолоду был молод, / Блажен, кто вовремя созрел…
14. И волны теснятся, и мчатся назад, / И снова приходят и о берег бьют…
15. Ночь, улица, фонарь, аптека, / Бессмысленный и тусклый свет.
16. Деточка, все мы немножко лошади, /Каждый из нас по-своему лошадь…
17. Все грани чувств, все грани правды стерты / В мирах, в годах, в часах.
18. Послушай… Далеко, на озере Чад, / Изысканный бродит жираф.
19. Во всем мне хочется дойти до самой сути. / В работе, в поисках пути, в сердечной смуте.
20. А вы, надменные потомки / Известной подлостью прославленных отцов,
Пятою рабскою поправшие обломки / Игрою счастия обиженных родов!
21. И какой же русский не любит быстрой езды?

Средства художественной выразительности – это тропы, фигуры речи и другие литературные приемы, используемые поэтами, писателями и драматургами для создания уникальных эффектов в своих произведениях.

В этой статье мы рассмотрим средства художественной выразительности, которые встречаются в прозе, поэзии и драматургии чаще других. Мы дадим определение каждого из терминов вместе с примерами из известных литературных произведений. Также мы рассмотрим контекст, в котором используются эти литературные приемы.

Знание арсенала средств художественной выразительности позволит нам не только глубже проникать в историю и сильнее привязываться к персонажам, но и успешно понимать и анализировать смысл, заложенный авторами.

Зачем нужны средства художественной выразительности?

Во-первых, зная, в каких случаях используются те или иные приемы, легче понять мотивацию автора, его отношение к персонажам, сюжетным поворотам и событиям.

Кроме того, способность идентифицировать литературные приемы может прояснить для читателя общий смысл или цель произведения. Например, роман «Лев, колдунья и платяной шкаф» К. С. Льюиса является религиозной аллегорией. Понимая это, легче разобраться, почему автор использует определенный язык для описания персонажей, и почему некоторые события происходят именно так, как происходят.

Наконец, средства художественной выразительности делают тексты более интересными, увлекательными и литературными, то есть использующими творческую свободу для создания эффектов и впечатлений, невозможных в реальности. Поэтому те, кто считает, что жизнь – лучший драматург, не осознают, сколько тысяч банальных историй ей требуется, чтобы создать сценарий, который даже писатель средней руки придумает с закрытыми глазами с помощью лишь некоторых тропов, даже не касаясь фигур речи. Литература, а тем более, хорошая литература – это весьма сложный и хитроумный мир, где любая деталь, кажущаяся мелочью, может оказаться ключом к пониманию истинного смысла и красоты произведения; так что, читая роман, не зная литературных приемов, вы скорее всего упустите многие смысловые уровни, заложенные в историю.

Главные средства художественной выразительности

Хотя наша статья разбирает больше средств художественной выразительности, чем остальные сайты, мы ни в коем случае не претендуем на полноту списка и предлагаем лишь наиболее часто встречающиеся литературные приемы, которые обязательно нужно знать любому, кто интересуется литературой и филологией. Каждый прием снабжен примером, иллюстрирующим его суть, и если вам в голову придут другие удачные примеры обязательно поделитесь ими в комментариях с указанием того, к каким средствам художественной выразительности они относятся.

Аллегория

Аллегория – использование запоминающегося образа или сюжета для иносказательного выражения универсальной идеи, реальных (исторических) проблем и/или событий. Используется в романах, в баснях.

Например, антиутопия Оруэлла «Скотный двор» – это аллегория событий, предшествовавших русской революции и сталинской эпохе. По сюжету, животные на ферме практикуют анимализм (отсылка к коммунизму). Многие персонажи соответствуют реальным историческим фигурам.

Другой пример: басня Крылова «Стрекоза и муравей», где стрекоза символизирует беспечность и легкомыслие, а муравей – трудолюбие.

Еще один пример аллегории в поэзии — стихотворение Рудого «Ужин с гордыней», где напросившаяся в гости к поэту сексапильная поклонница символизирует худший смертный грех.

Аллюзия

Аллюзия – это намёк или косвенная ссылка на лицо, событие или идею, имеющие место вне рамок основного произведения. Многие аллюзии отсылают к ранее созданным художественным произведениям.

В поэме «Петербургский роман» Бродский обращается к главному герою пушкинского «Евгения Онегина»:

Гоним столетьями гонений,
от смерти всюду в двух шагах,
теперь здороваюсь, Евгений,
с тобой на этих берегах.

Алогизм и парадокс

Алогизм – утверждение, в котором нарушены логические связи. Используется для создания более яркого зрительного образа, нередко – в детской литературе.

Жабы по небу летают,
Рыбы по полю гуляют,
Мыши кошку изловили,
В мышеловку посадили. (К. Чуковский, «Путаница»)

Парадокс – это утверждение нелогичное или противоречащее здравому смыслу на первый взгляд, но по сути оказывающееся истинным или правдоподобным.

В качестве примера можно привести известную фразу из повести Оруэлла «Скотный двор»:

«Все животные равны, но некоторые животные равнее».

Анафора

Анафора – это многократное повторение звука, слова или словосочетания в начале строк или предложений на протяжении всего текста. Используется как в прозе, так и в поэзии. Служит для усиления эмоционального воздействия на читателя.

Пример фонетической анафоры:

«Задремали звезды золотые…» (С. Есенин)

Пример лексической анафоры:

Клянусь я первым днем творенья,
Клянусь его последним днем,
Клянусь позором преступленья
И вечной правды торжеством. (М. Лермонтов, «Демон»)

Анахронизм

Анахронизм возникает, когда автору нужна намеренная ошибка в хронологии или временной шкале. Это может быть персонаж, появляющийся не в тот период времени, когда он на самом деле жил, или технология, используемая до того, как она была изобретена. Анахронизмы часто используются для создания комедийного эффекта.

В сатирическом романе «История одного города» Салтыков-Щедрин для усиления комичности использует путаницу в датах и часто допускаемые летописцем анахронизмы наподобие ссылок на Герцена и Огарева.

Антитеза

Антитеза – противопоставление двух или более различных (обычно противоположных по смыслу) идей, характеров, вещей и т. д. Этот прием помогает четче охарактеризовать объект или идею, сравнивая их между собой.

В начале «Повести о двух городах» Диккенс использует антитезу:

«Это было лучшее из времен, это было худшее из времен, это был век мудрости, это был век глупости, это была эпоха веры, это была эпоха неверия, это было время Света, это было время тьмы, это была весна надежды, это была зима отчаяния…»

Гипербола и гротеск

Гипербола – это намеренное преувеличение, которое не должно восприниматься читателем буквально.

В сто сорок солнц закат пылал… (В. Маяковский)

Гротеск – разновидность гиперболы. Служит для изображения в карикатурном или абсурдном, неправдоподобном ключе каких-либо качеств объекта или идеи. Часто служит для создания комедийного эффекта.

В романе «Гаргантюа и Пантагрюэль» Рабле часто прибегает к гротеску при описании непомерных размеров героев:

«Будучи препровождены таким порядком в рот, паломники приложили все усилия, чтобы не попасть под жернова его зубов, и уже начали думать, что их заточили в какое-то глубокое подземелье…»

Инверсия

Под инверсией подразумевается изменение привычного порядка слов в предложении. Нередко используется в поэзии для встраивания фразы в ритмический рисунок.

Сравнится ль что в моих стихах
С нежнейшей матери слезами? (В. Жуковский)

Ирония

Ирония – употребление слова или изображение ситуации в насмешливом ключе, часто – в значении противоположном буквальному. В литературе существуют разные типы иронии:

• Вербальная ирония: говорится одно, а подразумевается обратное.

В «Мертвых душах» Гоголь называет мошенника Чичикова «самым благопристойным человеком».

• Ситуационная ирония: происходит нечто противоположное тому, что должно было произойти.

В «Больших надеждах» Диккенса главный герой Пип считает своей благотворительницей мисс Хэвишем. В этом уверены и читатели. Однако, в итоге выясняется, что благодетель Пипа – беглый каторжник.

• Драматическая ирония: зритель знает об истинных намерениях или последствиях, а персонажи – нет. В результате действия и события приобретают для аудитории иной смысл, чем для участников.

В шекспировском «Короле Лире» аудитория знает, что Корделия – настоящая дочь Лира, но сам он этого не ведает.

Примером иронии является вся песня Александра Башлачева «Подвиг разведчика»:

Малапропизм

Малапропизм (неверное использование) возникает, когда вместо одного слова употребляется другое с похожим звучанием, но другим значением. Такое неправильное использование слова обычно ведет к бессмысленности утверждения. В результате этот прием обычно используется в комедийном жанре.

О, не надейтесь: она упряма, как аллегория на берегах Нила. (Р. Шеридан, «Соперники»).

В этой фразе «аллегория» использовано вместо слова «аллигатор». Надеемся, что, дочитав до этого места, вы уже не сомневаетесь в разнице между ними. Если же все-таки не уверены, данное видео поможет вам закрепить пройденный материал:

Метафора

Метафора – использование переносного значения для описания идеи, действия или объекта. Иначе говоря, одному явлению присваиваются свойства другого. Метафору можно назвать неявным сравнением.

У Есенина:

«В саду горит костёр рябины красной…»

То есть цвет гроздьев рябины такой же яркий, как пламя костра.

Все стихотворение Рудого «Опера войны» является одной развернутой метафорой, где бой между двумя армиями представлен, как музыкальное произведение, а военная техника, солдаты, генералы, Жизнь, Смерть и Бог-Судья играют свои партии:

Первой скрипкой в тех оркестрах
Начинается пристрел,

(…)

Отовсюду рвутся танки,
Добавляя стон трубы.

(…)

Слышен только шум прибоя –
Прибивает всех подряд:
Смерть играет на гобое,
Звуки взрывов ей вторят.

Метонимия

Еще один пример употребления «подмены» в тексте – метонимия. Она подразумевает замену одного слова другим на основании смысловой связи между ними. Это средство выразительности обычно используется для создания поэтического эффекта.

У Пушкина в «Медном всаднике»:

Шипенье пенистых бокалов
И пунша пламень голубой.

Здесь слово «бокалы» замещает название налитого в них напитка.

Многосоюзие и бессоюзие

При многосоюзии автор намеренно использует повторяющиеся союзы, подчеркивая логически и интонационно соединяемые союзами члены предло­жения. Прием служит для усиления выразительности речи.

Перед глазами ходил океан, и колыхался, и гремел, и сверкал, и угасал, и светился, и уходил куда-то в бесконечность. (В. Короленко)

Бессоюзие – обратный прием. Проявляется многократным опущением союзов (и, или, но и, для и др.) в группе слов или фраз. Служит, чтобы подчеркнуть значение фразы или предложения. Часто используется в поэзии, когда требуется создать мощный ритм или динамику.

Например, в отрывке из поэмы «Полтава» Пушкина:

Швед, русский – колет, рубит, режет.
Бой барабанный, клики, скрежет,
Гром пушек, топот, ржанье, стон,
И смерть и ад со всех сторон.

Образный язык

Образный язык помогает воздействовать на чувства восприятия (вкус, обоняние, зрение, осязание или слух) при описании сцены, вещи или идеи. Этот прием помогает читателю лучше представить себе происходящее, полнее погрузиться в него.

А какими пирогами накормит моя старуха! Что за пироги, если бы вы только знали: сахар, совершенный сахар! А масло так вот и течет по губам, когда начнешь есть. (Н. Гоголь, «Вечера на хуторе близ Диканьки»)

Отличный пример произведения, полностью написанного образным языком, является «Многоголосье» Ю. Визбора:

Оксюморон

Оксюморон – это разновидность парадокса, сочетание двух слов, имеющих противоположные друг другу значения. В отличие от парадокса оксюморон не является законченной фразой или идеей, а образует лишь словосочетание. Этот прием часто используется для привлечения внимания, создания напряженности или юмористического эффекта.

Оксюморон часто используется в названиях художественных произведений, например, «Невыносимая легкость бытия» Кундеры, «Живой труп» Толстого или «Горячий снег» Бондарева.

Параллелизм

В основе параллелизма лежит повторение грамматической структуры фразы. Он может быть использован в качестве средства выделения контраста между противоположными явлениями.

В синем небе звезды блещут,
В синем море волны хлещут;
Туча по небу идет,
Бочка по морю плывет. (А. Пушкин, «Сказка о царе Салтане»)

Парцелляция

Парцелляция – прием, заключающийся в намеренном разделении законченного по смыслу предложения на несколько самостоятельных фрагментов, более коротких предложений. Создает эффект неожиданной паузы, а также используется для передачи внутреннего монолога героя.

Платок мой. Он забрал. Помню. А я назад не забрал? <…> Позади. Кажется, кто-то есть. (Д. Джойс, «Улисс»)

Персонификация и олицетворение

Персонификация – это наделение неодушевленного объекта или абстрактного понятия человеческими качествами или характеристиками. Используется для того, чтобы помочь читателю создать более ясную мысленную картину описываемой сцены или объекта.

И каждый из мрака смотрел и слушал,
Как белое платье пело в луче. (А. Блок, «Девушка пела в церковном хоре»)

При олицетворении, в отличие от персонификации, неодушевленные фигуры в буквальном смысле становятся живыми существами. Это облегчает восприятие образов читателями, в том числе детьми, поэтому этот прием часто используется в детской литературе.

Вдруг из маминой из спальни,
Кривоногий и хромой,
Выбегает умывальник
И качает головой… (К. Чуковский, «Мойдодыр»)

Повтор

При повторе слово или фраза употребляются в отрывке несколько раз, обычно чтобы сделать смысловой акцент. Используется как в поэзии, так и в прозе.

Я понял жизни цель и чту
Ту цель, как цель, и эта цель –
Признать, что мне невмоготу
Мириться с тем, что есть апрель. (Б. Пастернак)

Это была любовь с первого взгляда, с последнего взгляда, с извечного взгляда. (Набоков, «Лолита»)

Предзнаменование

Предзнаменование представляет собой намек автора на будущие сюжетные повороты. Этот прием может быть встроен в диалоги, описания или действия персонажей. Часто используется для того, чтобы внести напряжение в повествование.

Например, в «Слове о полку Игореве» солнечное затмение служит дурным предзнаменованием, предвещающим неудачу в будущем военном походе.

Просторечие

Просторечие (разговорный язык) – это употребление неформальных выражений и сленга. Его часто используют авторы, чтобы придать реалистичность своим персонажам и диалогам. Как правило, служит для изображения народной речи.

В рассказе Шукшина «Сельские жители» один из персонажей выражается таким языком:

«Оно знамо, можно бы и теперь, но у Шурки шибко короткие каникулы».

Риторический вопрос, восклицание, обращение

Риторический вопрос – стилистический приём, который служит для выделения смысловых и эмоциональных фрагментов в речи. Такой вопрос, по сути, является утверждением (или отрицанием) чего-то и не требует ответа.

Какой же русский не любит быстрой езды? (Н. Гоголь, «Мертвые души»)

К риторическому восклицанию автор прибегает, когда хочет продемонстрировать момент наивысшего напряжения эмоций или чувств лирического героя произведения. Обычно оно облечено в форму возгласа или выкрика.

То было в утро наших лет –
О счастие! о слезы!
О лес! о жизнь! о солнца свет!
О свежий дух березы! (А. Толстой)

Особенность риторического обращения заключается в том, что отвечать на него – необязательно. Главное – интонация, с которой обращение произносится. Адресатом обращения может быть человек, отвлеченное понятие или неодушевлённый предмет.

О юность легкая моя!
Благодарю за наслажденья,
За грусть, за милые мученья,
За шум, за бури, за пиры,
За все, за все твои дары… (А. Пушкин, «Евгений Онегин»)

Сарказм

Сарказм – более колкая и язвительная разновидность иронии с оттенком горечи. Этот прием направлен на критику чего-то, например, человека, поведения, убеждений, общества, и выражает более сильные эмоции.

Где, укажите нам, отечества отцы,
Которых мы должны признать за образцы?
Не эти ли, грабительством богаты… (А. Грибоедов, «Горе от ума»)

Символизм

Символизм подразумевает использование определенного объекта, события или идеи для выражения иной сущности, более широкого смысла, отличающегося от буквального. «Носители» такого зашифрованного значения в символизме называются «символами». Они обычно появляются в тексте многократно, иногда меняя смысл по мере развития сюжета.

В романе Фицджеральда «Великий Гэтсби» зеленый свет, который находится напротив особняка Гэтсби, символизирует надежды и мечты героя.

Синекдоха

Синекдоха – разновидность метонимии. Литературный прием, при котором часть чего-либо используется для представления целого или наоборот.

У Фета:

«Морская даль во мгле туманной;
Там парус тонет, как в дыму…»

На самом деле под «парусом» подразумевается все судно. Только не путайте синекдоху с аллегорией. Например, в песне Владимира Высоцкого «Парус» использована именно последняя:

Сравнение

При сравнении происходит прямое сопоставление одного объекта, идеи, действия и т. д. с другим.

Джим неподвижно замер у дверей, точно сеттер, учуявший перепела. (О. Генри, «Дары волхвов»)

Флэшбек

Флэшбек – это обращение к событиям, которые уже произошли до того времени, когда происходит повествование. Этот прием часто используется, чтобы дать читателю больше информации и подробностей о конкретных персонажах, событиях, сюжетных точках и так далее.

Пример: большая часть романа Эмили Бронте «Грозовой перевал» представляет воспоминания экономки Нелли Дин. В этой истории Нелли рассказывает о детстве Кэтрин и Хитклифа, об их отношениях и трагической кончине.

Эвфемизм

В отличие от эпитета, привлекающего внимание к слову и подчеркивающего его оттенки, задача эвфемизма – завуалировать. К эвфемизму автор обращается, когда хочет выразить в более мягкой или корректной форме слово или фразу, которые могут считаться грубыми, вульгарными или неприятными.

У Салтыкова-Щедрина в «Губернских очерках» так говорится о пьянстве одного из героев:

«Видно, однако же, что, для подкрепления угасающих сил, он нередко прибегает к напитку, вследствие чего и нос его приобрел все возможные оттенки фиолетового цвета».

Эллипсис и умолчание

Эллипсис – намеренный пропуск незначащих слов в предложении. Используется, чтобы побудить читателя самостоятельно домыслить пропущенную фразу или слово. Таким образом, это художественное средство способствует большему вовлечению читателя в текст.

Мы сёла – в пепел, грады – в прах,
В мечи – серпы и плуги… (В. Жуковский)

При использовании умолчания фраза остается неоконченной, в расчете на то, что ее смысл и так ясен читателю. Часто используется для создания драматического эффекта или передачи эмоций героя.

Между прочим, у меня всего лишь сорок рублей, и вот эти деньги, возьмите, возьмите, я не умею, я потеряю, и у меня возьмут, и… (Ф. Достоевский, «Бесы»)

Эмоционально-оценочная лексика

Автор использует эмоционально-оценочную лексику, когда стремится полнее выразить отношение героя к происходящему. При этом четко прослеживается разделение на лексику с положительной и с негативной оценкой.

Не учился я как следует, да и проклятая славянская распущенность берет свое. (И. Тургенев, «Ася»)

Эпитет

Эпитет выступает в роли особого художественного определения, его назначение – придать слову новый, эмоционально окрашенный оттенок. С помощью эпитетов авторы могут более ярко описать своих персонажей и обстановку, придать тексту более богатый смысл.

Как нежишь ты, серебряная ночь,
В душе расцвет немой и тайной силы! (А. Фет)

Каменные столбы въезда во двор, снежно-сахарный двор, изрезанный по сугробам полозьями, тишина, солнце… (И. Бунин, «Жизнь Арсеньева»)

Я в беспечной толпе

В безучастном бреду

По покатой тропе

К гильотине бреду… (Д. Рудой, «Письмо Сесиль»)

Эпифора

Эпифора похожа на анафору, только в этом случае повторяющееся слово или фраза появляется в конце нескольких предложений. Подобно анафоре используется для того, чтобы вызвать эмоциональный отклик у аудитории.

В поэме «Ворон» Э. А. По примером эпифоры является многократное повторение в конце строф фразы «Каркнул Ворон: “Никогда”».

Как найти и истолковать художественные средства

Чтобы интерпретировать литературные произведения, необходимо уметь распознавать использованные в них средства художественной выразительности автоматически, то есть не задумываясь. Вот несколько советов о том, как этого добиться.

Читайте вдумчиво и внимательно

Не стоит поддаваться искушению пролистать или пропустить какие-либо отрывки произведения. В этом случае можно не заметить некоторые из используемых средств выразительности и, как следствие, неверно интерпретировать текст.

Если в произведении есть какие-то отрывки, вызывающие особые эмоции или интерес, нужно присмотреться к ним внимательнее, проанализировать их на наличие литературных приемов. Неплохо также перечитать любые части, показавшиеся запутанными или непонятными при первом чтении. Это гарантирует более глубокое понимание отрывка (и произведения в целом).

Запоминайте основные литературные термины

Очень сложно идентифицировать литературные элементы в текстах, если не знать, что они собой представляют и как используются. Поэтому стоит запомнить хотя бы основные средства художественной выразительности, перечисленные выше. Знание этих приемов позволит легче узнать их в различных типах произведений.

Представьте целевую аудиторию

Зная, к какой аудитории автор обращается в своем произведении, можно легче понять, какие типы литературных приемов могут быть им использованы.

Например, в детской книге с наибольшей долей вероятности будут задействованы такие средства, как повтор или олицетворение.

• Что такое сторителлинг? Узнайте, как создавать истории, от которых невозможно оторваться!

Делайте записи и отмечайте ключевые отрывки

Это один из самых важных советов. По мере чтения необходимо делать заметки в блокноте или на компьютере. Стоит записывать любые отрывки, абзацы, диалоги, описания и т. д., которые бросаются в глаза или содержат тот или иной литературный прием.

Можно делать заметки прямо на страницах, если книга – из личной библиотеки (но не из публичной!). Например, обводить в тексте ключевые слова и важные фразы, а также выделять интересные или особенно эффектные отрывки и абзацы.

Наконец, можно использовать стикеры для закладки страниц, где использован какой-то значимый литературный прием. Это поможет вернуться к ним позже, если потребуется.

Николаев А. И. Основы литературоведения:
учебное пособие для студентов филологических специальностей. – Иваново: ЛИСТОС, 2011

Языковые средства выразительности традиционно принято называть риторическими фигурами. Это такие стилистические обороты, цель которых состоит
в усилении выразительности речи. Риторические фигуры призваны сделать речь богаче и ярче, а значит, привлечь внимание читателя или слушателя, возбудить в нем эмоции, заставить задуматься.

 Человеческий язык устроен так, что, когда мы говорим на нем правильно, наша речь менее
выразительна, нежели когда мы каким-то образом отступаем от норм и правил. Тонко чувствовавший язык А. С. Пушкин не случайно заметил в «Евгении Онегине»:

Как уст румяных без улыбки,

Без грамматической ошибки

Я русской речи не люблю.

 О причинах этого речь шла выше. Теоретики русского формализма называли слово обычного языка
«окаменелым словом».  «Вывод вещи из автоматизма восприятия» известный литературовед  В. Шкловский
назвал «остранением»[1].
Целью искусства, по его мнению, является «дать ощущение вещи как видение, а не как узнавание»[2].
При всей спорности теоретических положений русского формализма задача «оживления» слова в поэзии поставлена совершенно точно.

Мы, действительно, очень часто не замечаем выразительности «обычных» слов. Например, мы «не слышим» изначальный смысл и выразительность
выражений «время идет», «семейные узы», «нос корабля». «Не слышим» мы и выразительности многих слов: «она к нему очень привязана (от слова
«привязать»)», «она отличница (от слов «отличаться», «отличие»)». 

Очень хорошо видно, как язык «каменеет» на примере многочисленных фразеологизмов. Фразеологизмы возникают в языке как средства
выразительности, однако «готовые» выразительные средства довольно быстро превращаются в клише и штампы, их экспрессивность угасает. Талантливый писатель при употреблении фразеологизмов, напротив,
искажает и оживляет их, чтобы снова «расшевелить» выразительность. Причем такое видоизменение фразеологизма снова может стать штампом и снова потерять выразительность. Например, выражение «жизнь
бьет ключом» давно перестало восприниматься как яркое и привлекающее внимание. Затем появилось выражение «жизнь бьет ключом, и все по голове», которое оживило окаменелый штамп. Теперь это
выражение тоже теряет свою яркость и необычность.

В задачи поэта входит подобрать такие слова и так выстроить высказывание, чтобы его речь оживляла его мысль, обращала внимание именно на то,
что ему кажется важным, вызывала те эмоции, которые хотелось бы вызывать. Под риторическими фигурами, или стилистическими приемами, подразумеваются способы, пути и модели «оживления»
языка.

Со времен зарождения литературы существовали самые разные классификации и дефиниции различных
стилистических фигур, а их количество в трудах некоторых исследователей превосходило сотню. Чаще всего говорят о нескольких группах:

– о риторических фигурах и тропах;

– о лексических, синтаксических и смешанных риторических фигурах,

– о фигурах добавления, фигурах убавления и фигурах расположения или перемещения.

Однако любая классификация этих средств заведомо довольно условная. Мы рассмотрим следующие группы языковых средств выразительности:

­–  стилистические средства;

– тропы;

– лексико-синтаксические средства;

– синтаксические средства, связанные с повторами;

– синтаксические средства, не связанные с повторами;

– грамматические и фонетические особенности художественной речи.

Стилистические средства языка

 

Наиболее распространенным и простым средством языковой выразительности является использование стилистического потенциала языка – выбор среди существующих слов такого, которое наиболее уместно и выразительно в данном контексте и в данной ситуации. Иными
словами, речь идет о выборе необходимого слова из синонимического ряда.

Синонимы – это такие слова,
которые имеют приблизительно одно значение, но различаются:

– оттенками смысла;

– степенью выразительности и эмоциональности;

­– происхождением;

– принадлежностью к «литературной» и «просторечной» лексике;

– принадлежностью к общеупотребительной лексике или сленгу;

– принадлежностью к современной, устаревшей или только появляющейся лексике.

Примеры синонимов, различающихся одним или несколькими признаками, всем хорошо известны, и мы часто бессознательно делаем выбор в пользу того
или иного слова. Однако в задачи поэта зачастую входит осознанный выбор из группы синонимов. Рассмотрим эти различия синонимов более подробно.

Синонимы, различающиеся оттенками смысла

В качестве примера можно привести следующий синонимический ряд: веселый, ликующий, радостный, живой,
резвый, игривый, беспечальный, бескручинный, неунывающий…

Все эти слова могут взаимозаменять друг друга в разных текстах, и выбор одного из них зависит от того смысла, который говорящий хотел бы
вложить в свои слова.

Синонимы, различающиеся степенью эмоциональности

Среди слов, имеющих приблизительно одно значение, могут быть слова, нейтрально выражающие этот смысл, и слова, обладающие, что называется,
«эмоциональностью и экспрессивностью».

Например, слово «плохой» – более или менее нейтральное, а множество его синонимов в той или иной
степени обладают эмоциональностью и экспрессивностью: дрянной, дурной, неважный, негодный, незавидный, неприглядный, низкий, скверный, дешевый,
грошовый.

Синонимы, различающиеся происхождением

Среди слов русского языка есть исконно русские и заимствованные. В то время как иноязычное происхождение одних слов не чувствуется носителями
языка (например, история, сахар, скамья), «иноязычность» других слов более или менее очевидна для говорящих и слушающих. Она может чувствоваться
из-за особых «примет» иностранных слов (например, бельэтаж, саквояж,
ажиотаж) или может быть очевидной в силу всего облика слова в целом, а также его относительно недавнего попадания в язык: файл, интерфейс, дисплей.

Присутствие в речи таких слов, у которых чувствуется «иноязычность» происхождения, может придать тексту определенную окраску. Это может
выполнять и чисто художественные функции, и подчеркивать психологическую характеристику героя. Достаточно вспомнить известный фильм «Москва слезам не верит», где герой, не вызывающий симпатии
авторов, в зависимости от «моды времени» меняет не только стилистику речи, но даже свое имя, делая его то более «иностранным», то более русским. В начале 60-х, в пик «иностранной» моды, он
Рудольф, а в конце 70-х, когда в моду входит «русскость», он становится Родионом. Уже этот штрих очень многое говорит о характере героя. Конечно, имена Рудольф и Родион формально синонимами не
являются, но здесь мы сталкиваемся с явлением так называемой контекстной синонимии, когда в данном контексте возникают синонимические
отношения и слова могут заменять друг друга. Не случайно «домашнее» имя героя – Рудик – может быть производным как от Рудольфа, так и от Родиона.

Кроме заимствованных слов как таковых, существуют также так называемые «варваризмы».  Это слова
из другого языка, которые только начали проникать в язык, но процесс заимствования которых еще не завершен (и может быть не завершен никогда). Например, это слово «бай-бай» в значении «пока»,
пришедшее из английского.

«Регулировать» попадание в текст заимствованных слов, в том числе варваризмов, можно при помощи синонимов. Один из самых простых примеров –
синонимы слова «до свидания». Ср.:

– Мы скажем юности «до свиданья»;

– Мы скажем юности «гудбай»;

– Мы скажем юности «орэвуар»;

– Мы скажем юности «адьос».

Предложение с русским «до свиданья» звучит нейтрально, с английским «гудбай» (goodbuy) – простовато, с французским
«орэвуар» (au revoir) – претециозно, с испанским «адьос» (adiós) – утонченно.

Синонимы, различающиеся принадлежностью к литературной и просторечной лексике

Очень часто эти синонимы одновременно различаются и по степени экспрессивности и выразительности:

лицо – морда, образина;

голова – башка, калган;

ноги – кляги.

 Часто мы сталкиваемся не только с синонимами как таковыми, а с просторечными вариантами
литературных слов, в том числе грамматическими:

до свиданья – до свиданьица;

всегда – завсегда;

оттуда – оттедова, оттудова;

их – ихий, ихний;

к ней – к ей;

он поел – он поемши;

красивее – кравивше, красимше.

В руках мастеровитого писателя умелое использование просторечных слов может не только служить средством психологической характеристики героев,
но и создавать специфическую узнаваемую стилевую атмосферу. Примером тому является творчество М. Зощенко, который мастерски пародировал мещанский быт и мещанскую психологию, «вкрапливая» в
речь героев неуместные просторечия.

«Я говорю:

– Не пора ли нам в театр сесть? Звонили, может быть.

А она говорит:

– Нет.

И берет третье [пирожное – А.Н.].

Я говорю:

– Натощак – не много ли? Может вытошнить.

А она:

– Нет, – говорит, – мы привыкшие.

И берет четвертое.

Тут ударила мне кровь в голову.

– Ложи, – говорю, – взад!

А она испужалась. Открыла рот, а во рте зуб блестит.

А мне будто попала вожжа под хвост. Все равно, думаю, теперь с ней не гулять.

– Ложи, – говорю, – к чертовой матери!

Положила она назад. А я говорю хозяину:

– Сколько с нас за скушанные три пирожные?

А хозяин держится индифферентно – ваньку валяет.

– С вас, – говорит, – за скушанные четыре штуки столько-то». (Рассказ «Аристократка».)

Обратим внимание, что комический эффект достигается не только за счет обилия просторечных форм и выражений, но и благодаря тому, что эти формы
и выражения контрастируют с «изысканными» литературными штампами: «держаться индифферентно», «скушанные пирожные»… В результате создается психологический портрет недалекого, малообразованного
человека, пытающегося казаться культурным и интеллигентным – классический герой Зощенко.

Синонимы, различающиеся принадлежностью к современной, устаревшей или появляющейся
лексике

Устаревшие слова (архаизмы и историзмы) могут играть в литературном произведении очень важную роль. У большинства архаизмов есть та
особенность, что они придают речи возвышенность и некую таинственность. Тонко чувствовавшая язык Марина Цветаева не случайно отмечала, что у древних форм слова есть некоторая «магия заклятия»:
«Разъяснять ребенку ничего не нужно, ребенка нужно – заклясть. И чем темнее слова заклятия – тем глубже они в ребенка врастают, тем непреложнее в нем действуют: “Отче наш, иже еси на
небесех…”»[3].
Старославянская форма известной молитвы гораздо выразительнее и действеннее ее современного перевода («Отец наш, который на небе…») Эту магию древнего слова поэты прекрасно чувствуют и
используют. Вспомним хрестоматийные строки Пушкина:

Восстань, пророк, и виждь, и внемли,

Исполнись волею моей,

И, обходя моря и земли,

Глаголом жги сердца людей.

Насколько беднее и невыразительнее были бы эти строки, если бы Пушкин использовал современную лексику: «Встань, пророк, и увидь, и услышь,
выполни мою волю, и, обходя моря и земли, словом жги сердца людей». Этот пример наглядно показывает возможности умело использованной архаичной лексики.

Еще более заметную роль устаревшие слова играют в литературных произведениях исторической тематики, где они составляют необходимый «фон
подлинности». Без этих слов исторический колорит прежних эпох исчезнет. Однако здесь писателя подстерегают и немалые сложности. Дело в том, что избыточное употребление архаизмов и историзмов
затруднит понимание, сделает текст слишком «темным», что, разумеется, снизит эстетическое впечатление. Найти баланс между необходимым и достаточным – весьма нелегкая задача.

 Прекрасным мастером, тонко чувствовавшим пределы использования устаревшей лексики, был Алексей
Толстой. Его знаменитый роман «Петр I» до сего дня по праву считается в этом смысле образцовым. Из воспоминаний писателя мы знаем, насколько тщательно работал Алексей Толстой со словом, то
насыщая текст историзмами, то возвращаясь к современной литературной норме. Это, кроме всего прочего, свидетельствует о том, что настоящий писатель, особенно обращающийся к исторической тематике,
должен быть и высокообразованным человеком, прекрасно знающим язык той эпохи, которую он описывает.

Во многих случаях писатели и поэты обращаются не к устаревшей лексике, а, напротив, к ультрасовременной. В распоряжении художника находятся и
неологизмы (новые слова), и – что еще важнее – окказионализмы, то есть слова, не
зафиксированные в языковой норме и созданные специально «под данный случай». Роль окказиональных слов особенно возрастает в литературе ХХ века в связи с общей тенденцией к словотворчеству.
Достаточно вспомнить окказионализмы В. Маяковского («двухметроворостая»), И. Северянина («дорожка олуненная»), В. Набокова («дом безлолитен»). В ряде случаев поэтические
окказионализмы приживаются в языке и со временем становятся общеупотребительными. Например, едва ли современный русский человек задумывается, что слово «летчик» имеет поэтическое происхождение,
его создал, по устоявшейся легенде, поэт В. Хлебников[4]. 
Однако чаще всего окказионализмы остаются только в тех текстах, ради которых они были созданы.

Эвфемизмы

Под эвфемизмом понимается такое слово, которое звучит, по мнению говорящего, менее грубо, жестко или категорично. Эвфемизмы имеют богатую
историю в языке и связаны с категорией «табу» (принятого запрета). Словами-эвфемизмами в разные эпохи назывались и называются такие явления, говорить прямо о которых по каким-то причинам
запрещено или не принято:

нечистый – черт;

хозяин – медведь;

уйти – умереть.

В художественной речи эвфемизмы играют значимую роль, иногда сатирическую, иногда, напротив, они становятся знаком высокого стиля. Вспомним,
например, известные пророческие строки, написанные накануне Великой Отечественной войны Н. Майоровым и определившие отношение к миллионам молодых людей, погибших на войне:

      Вы в книгах прочитаете, как миф,

      О людях, что ушли, недолюбив,

      Не докурив последней папиросы.

Эвфемизм «ушли, не докурив последней папиросы» гораздо пронзительнее и выразительнее прямо сказанного «погибли».

Тропы

 

Тропы – сердцевина художественной речи, именно благодаря им поэт может увидеть и подчеркнуть новые, неожиданные связи мира. Еще Аристотель
писал, что невозможно научить поэта создавать метафоры, это знак таланта, поскольку для создания удачной метафоры необходимо подмечать неожиданные черты сходства.[5]

В самом общем (лингвистическом) смысле слова тропы – это слова и выражения, употребляемые в переносном значении. Существует и более широкое,
общеэстетическое понимание тропов. Троп – это любой лексический или лексико-синтаксический прием, делающий речь более выразительной. В этом смысле все описанные выше приемы, т. е. выбор того
или иного более выразительного синонима или фразеологизма – это троп. Но сейчас остановимся на более узком значении этого термина.

Образования тропов может идти чаще всего по двум основаниям. В одном случае между какими-то понятиями есть устойчивое сходство, они в каком-то
отношении похожи (например, упрямый человек и осел – оба упрямы). Тропы, основные на этом принципе, называются сравнительно-метафорическими. Они основаны на сравнении.

В другом случае между понятиями нет сходства, но они связаны какой-то общей ситуацией. Эту
группу можно назвать «контекстно-дискурсной», то есть принципиален контекст и ситуация
говорения (дискурс). Разберем подробнее обе группы.

Сравнительно-метафорическая группа

Сравнение

Самым простым видом такого тропа будет собственно сравнение. Строго говоря, называть
сравнение тропом не совсем корректно, значения слов здесь не меняются. Но традиция относит любое сравнение именно к тропам. 

·   Союзное
сравнение (с использованием союзов как, словно, будто):

   «Как серна гор, пуглив и дик»
(Лермонтов);

   «Ты прошла, словно сон мой, легка»
(Блок).

·   Грамматическое
сравнение (выражено в форме подлежащего и сказуемого без союза)[6]:

   «Он в этом деле – царь и бог»;

   «Его жена – сущий ангел»;

   «Ваш город – настоящая жемчужина».

Простое сравнение (выражено с помощью творительного падежа):

   «Ты сегодня выглядишь орлом»;

   «Он хочет выглядеть Соломоном, а
выглядит Иваном Дураком»;

   «Он смотрит волком»;

   «А она – пулей домой».

·   Отрицательное
сравнение (организовано по схеме «это не А, а Б»:

   «Не стая черных ястребов спустилась над Германией – фашисты пришли к власти».

Во всех случаях общая структурная схема сравнения сводится к формуле А как В. При
этом  видоизменение или даже отсутствие грамматической связки представляется менее принципиальным.

Метафора

Метафора – это важнейшая, опорная категория эстетики. Классическое для современной науки описание метафоры было дано в начале XX века
французскими этнографами и  культурологами А. Юбером и М. Моссом. Именно они предложили принятое в современной науке и знакомое любому
школьнику различение метафоры и метонимии по основанию «перенос по сходству – перенос по смежности». Хотя сама по себе теория метафоры имеет гораздо более древнюю историю, метафора описывалась
уже в трактатах античных теоретиков, прежде всего Аристотеля и Квинтилиана.  Метафора – это
скрытое сравнение, когда одна часть сравнения выступает вместо другой.

То, что метафора является скрытым сравнением, признается всеми специалистами, разногласие вызывает вопрос, что должно быть скрыто.

Некоторые специалисты считают, что достаточно «убрать» союзную связку или ее аналоги, как из сравнения получится метафора. Важнейшим критерием
различения сравнения и метафоры признается то, что в сравнении подчеркивается подобие, а в метафоре – тождество двух предметов.  Так,
Н. Д. Арутюнова пишет: «Если в классическом случае сравнение трехчленно (А сходно с В по признаку С), то метафора в норме двухчленна (А есть В)»[7].

 Другой подход, сторонником которого является и автор данной книги, строится на том, что
подлинная метафора, по сути, одночленна, в реальном тексте присутствует только А, про которое понимается, что оно есть В. Такой подход, на наш
взгляд, корректнее, особенно если речь идет о «сквозных метафорах», определяющих текст целиком. Например, стихотворение М. Лермонтова «Парус» выглядело бы совершенно иначе, если бы было
построено на любой форме сравнения, включая грамматическую. Если бы в тексте Лермонтова возник «скрытый» участник сравнения (например, «одинокий человек», «ты», «я» и т. д.), это был бы
совершенно другой текст.

Это станет хорошо заметно, если сравнить три конструированных примера:

1.     Чайка, летающая над морем,

Ищет защиты и ищет покоя,

Но в бесконечном холодном просторе

Нет ей защиты от волн и ветров.

Это текст, основанной на «чистой метафоре», ясно, что «чайка» является знаком человеческой, прежде всего женской судьбы.

2.     Женщина мечется в жизни, как чайка,

Летающая над морем.

Так же ищет она покоя и защиты,

Но в ее жизни, как в бескрайнем холодном море,

Нет ей защиты от житейских бурь.

В основе этого текста – «чистое сравнение».

3.     Женщина – это чайка, летающая над морем.

Она ищет защиты и покоя.

Но ее жизнь – бесконечный холодный простор,

И нет ей защиты и покоя.

Вот здесь как раз тот спорный случай, когда граница сравнения и метафоры размыта. Нам, однако, представляется, что второй и третий тексты
ближе друг другу,  а первый находится в оппозиции им обоим.

Вторым аргументом в защиту нашей позиции является то, что изъятие семантического компонента сравнения (части А) всегда приводит к метафоре, а изъятие грамматического компонента (союза) может сохранить всю логику сравнения, метафоризация происходит не всегда.

Разумеется, метафора и сравнение – явления одного корня, поэтому определить строгие границы весьма
сложно, многие выражения трудно однозначно отнести к сравнениям или метафорам. Вспомним, например,  знаменитый монолог Жака из пьесы
У. Шекспира «Как вам это понравится»:

Весь мир — театр.

В нем женщины, мужчины — все актеры.

Логика сравнения затем плавно сменяется логикой метафоры, далее речь идет уже о пьесе, а имеется в виду жизнь. Разные возрасты человека
называются актами пьесы, а смерть – финалом.

Поэтому вполне корректно в данном случае сказать, что в основе монолога – метафора жизни как театра. Таких «промежуточных» случаев очень
много, и четкое разграничение метафоры и сравнения едва ли возможно. Речь идет лишь о предпочтениях определения. Что же касается «пограничных» тропов, то их много не только между сравнениями и
метафорами, но даже между куда более далекими метафорой и метонимией. Это прекрасно показал канадский филолог Пьер Маранда[8],
он даже предложил термин «метоморфная метафора» для подобных тропов. Однако сейчас нашей задачей является не описание «пограничных ситуаций», а разъяснение сущности и особенностей того
или  иного тропа.

 Итак, метафора – это скрытое сравнение,
построенное по схеме «А вместо В». Можно сказать: «Когда же придет наш приятель, огромный, как слон?» Это будет сравнение. Но можно сразу сказать: «Когда наш слон придет?» Это метафора.
Часто метафору можно «восстановить» в сравнение, т. е. добавить пропущенную часть, однако это не всегда возможно. Метафор очень много, чаще всего они так и называются – «метафоры», не имея особых
названий для каждого вида. Но некоторые, наиболее характерные метафоры, получили свое терминологическое определение: олицетворение, гипербола, литота, аллегория.

Олицетворение. Чему-то
неживому приписываются свойства живого. При этом выпускается часть «как если бы он/она был(а) человеком»:

«Дождь плачет»;

«Часы спешат»;

«Дерево грустит»;

«Надо вылечить страну».

Олицетворение – душа поэзии.
Человеческое сознание вообще склонно везде «искать человека», проецировать человеческое на весь космос. А литература и вовсе везде ищет человека, это ее главный предмет и забота.

Гипербола – явное
преувеличение. Гипербола призвана подчеркнуть какой-то признак, обратить на него внимание. Очень часто для этого используются «готовые» гиперболы, речевые штампы и фразеологизмы: «Этими
обещаниями нас кормят уже тысячу лет»; «Люди здесь каждую секунду хватаются за телефоны и названивают
близким».

Однако штампы, разумеется, не единственный и не самый выразительный вид гипербол. Классические образцы гиперболизации можно найти в
художественной литературе и фольклоре:

«У Ивана Никифоровича, напротив того, шаровары в таких широких складках, что если бы раздуть их, то в них можно бы поместить весь двор с
амбарами и строением»   (Н. В. Гоголь);

Сидит лодырь у ворот,

Широко разинув рот,

И никто не разберет,

Где ворота, а где рот. (Частушка.)

Гипербола является одним из наиболее популярных художественных приемов. Талантливый художник способен создавать неожиданные, выразительные
гиперболы, проникнутые глубоким психологизмом. Можно много писать о любви, но трудно найти формулу, найденную А. Башлачевым:

       Мне нужно хоть раз
умереть у тебя на руках.

Гипербола здесь становится знаком высокого, исполненного трагизма и преданности чувства.

Литота – метафора,
основанная на заведомом преуменьшении чего-либо. Это своеобразная гипербола наоборот. Как правило, оппозиция «литота – гипербола» имеет смысл только в пространственных образах: «человек-гора» –
гипербола, «мальчик-с-пальчик» – литота. За пределами этого литота и гипербола сливаются. «Сущий дьявол» и «сущий ангел»; «у него денег куры не клюют» и «у него денег ни гроша» нельзя
рассматривать как оппозицию «гипербола–литота». Это просто гиперболы.

Аллегория – это сложная
устойчивая метафора, прижившаяся в определенной культуре. Например, в России смерть ассоциируется со старухой с косой, а в Германии – со стариком.

Аллегория очень важна для писателя, поскольку она однозначно понимаема. Например, насквозь аллегоричны сказки и басни, поэтому стоит нам
сравнить своего героя с каким-то персонажем (зайцем, лисой, медведем), читатель без комментариев поймет, что мы имеем в виду. С такими же целями мы можем использовать имена героев из известных
фильмов или просто имена известных людей. Этот прием очень популярен, у него есть свое название (антономазия), его можно рассмотреть и
самостоятельно, и метонимически, и аллегорически. Об аллегории можно говорить в том случае, если имя собственное стало общеизвестным культурным знаком. Если мы про кого-то скажем, что он метит в
Наполеоны, мы дадим исчерпывающую информацию о его политических целях.

Метафорический эпитет. Общеизвестно, что эпитет – это красочное определение. Метафорическим он становится тогда, когда в основе явно прослеживается метафора или сравнение:
«русалочьи глаза» (как у русалки), лисьи повадки (если сказано о человеке) и т. д.

Завершая разговор о метафоре, стоит отметить еще несколько принципиальных моментов. Во-первых, нужно понимать, что разные культуры, даже тесно
связанные между собой, имеют разные метафорические корреляции, соответственно, далеко не все метафоры другой культуры могут быть поняты. Скажем, сюжет известного американского фильма
«Знакомьтесь, Джо Блэк» (построенный на основе итальянской пьесы) в принципе не мог бы родиться в России, поскольку в этом фильме Смерть является в облике прекрасного юноши, и в него влюбляется
героиня. Такой сюжет является органичным для многих западноевропейских культур. Например, мотив «смерть-мужчина целует цветущую женщину» является сквозным для нескольких картин замечательного
немецкого художника XV–XVI веков Ганса Бальдунга.

 В России же смерть плотно ассоциируется с женским началом, поэтому подобное превращение
совершенно невозможно. 

И напротив, понятные русскому читателю строки из сказки М. Горького «Девушка и смерть» могут серьезно озадачить, например, немца или
американца:

Смерть – не мать, но – женщина, и в ней

Сердце тоже разума сильней.

Несовпадение метафорических рядов – интереснейшая тема лингвистики и литературоведения, сейчас лишь отметим сам факт такого
несовпадения.[9]

Однако, кроме бесчисленных авторских метафор, кроме метафор, принятых в той или иной национальной культуре, существуют и универсальные
метафоры, характерные для человеческой культуры вообще. Это так называемые «базовые метафоры» человеческого существования. Само понятие «базовая метафора» впервые ввел, насколько нам известно,
знаменитый англо-немецкий этнограф и филолог Макс Мюллер еще в XIX веке, однако по-настоящему научное изучение базовых метафор началось с середины XX века. В современной лингвистике эта проблема
связывается прежде всего с именами американских ученых Д. Лакоффа и М. Джонсона, которые попытались доказать, что многие аспекты поведения человека определяются именно базовыми
метафорами. В ставшей классической работе «Метафоры, которыми мы живем»[10]
Лакофф и Джонсон убедительно показали, что человеческий мир строится на некоторых базовых метафорах, которые определяют всю систему взглядов людей. В частности, такими опорными метафорами
являются «время как движение» (time is motion); «смерть как прощание» (death is departure); внимание как теплота (attention is warmth) и др. В более поздней работе[11]
Дж. Лакофф  подчеркнул, что эти метафоры не «взяты из языка», а, напротив, определяют структуру языка. Источники этих метафор надо искать в сфере
психологии, а не в лингвистике[12].

Этот подход открывает перед филологом крайне интересные перспективы. Действительно, почему, например, спор в человеческой культуре
ассоциируется с войной (мы строим защиту, разбиваем доводы оппонента и т. д.)? Комментируя этот
тезис, Лакофф и Джонсон остроумно замечают, что, скажем, метафора совместного танца дала бы совсем другую картину спора, люди бы спорили совершенно иначе: «Постараемся вообразить другую культуру,
в которой споры не трактуются в терминах войны, в споре никто не выигрывает и не проигрывает, никто не говорит о наступлении или защите, о захвате или утрате территорий. Пусть в этой воображаемой
культуре спор трактуется как танец, партнеры — как исполнители, а цель состоит в гармоничном и красивом исполнении танца. В такой культуре люди будут рассматривать споры иначе, вести их иначе и
говорить о них иначе. Мы же, по-видимому, соответствующие действия представителей этой культуры вообще не будем считать спорами: на наш взгляд, они будут делать нечто совсем другое. Нам покажется
даже странным называть их «танцевальные» движения спором»[13].

Естественно, что художественная литература строится вокруг этих базовых метафор, воплощает их, реже – спорит с ними.

Метафора и символ

Для начинающего филолога разграничение метафоры и символа всегда представляет сложность, хотя по сути это разные вещи. Общая теория символа
достаточно сложна, и едва ли здесь имеет смысл излагать ее сколь-нибудь подробно[14].
Обратим внимание только на некоторые особенности.

Символ всегда имеет личностный или общественный смысл, он как бы является частью того, что им выражается[15].
Строго говоря, символ вообще не является поэтической фигурой, он всегда выходит за пределы эстетики. Так, крест для верующего христианина – это не просто знак, но выражение причастности «тому»
кресту, пути Христову. Именно поэтому фанатично верующий человек не снимет с себя креста даже под страхом смерти. Символ не обязательно должен быть общезначимым, скажем, для женщины, потерявшей
любимого человека, символизироваться может какая-то его вещь. Она не просто напоминает о любимом, она как бы является его продолжением. Кроме того, символ лишен четкого и конкретного значения,
его значение бесконечно расширяется. Попробуйте однозначно ответить на вопрос, что означает крест, и вы поймете, что это невозможно.

Метафора же, напротив, функционирует именно как знак чего-либо, более конкретный и экзистенциально менее значимый. Люди могут идти на жертвы и
на смерть ради символа (скажем, спасая во время битвы знамя армии, поскольку оно есть символ воинской чести), но никто не будет умирать ради
метафоры. Метафора – это поэтическая риторическая фигура, имеющая совершенно другой смысл и другую систему ценностей. Она позволяет по-новому взглянуть на мир, но «продолжением мира» не является.
Часто метафора имеет или однозначное толкование (скажем, «лиса» в метафорическом смысле – это однозначно «хитрость»), или круг значений более или менее определен.

В реальности, конечно, границы метафоры и символа не столь отчетливы, есть метафоры, тяготеющие к символичности, и символы, тяготеющие к
аллегоричности. Художественное слово вообще потенциально символично, не случайно Пушкин назвал свое наследие «душой в заветной лире», то есть стихи –
это и есть душа поэта. Но далеко не все метафоры символизируются, хотя такое и возможно.  Например,
лермонтовский парус, ассоциирующийся с метаниями одинокого человека, – метафора с глубоким символическим значением. Однако «в чистом виде» метафора и символ – понятия разные.

Контекстно-дискурсная группа (тропы, основанные на
ситуативной связи)

В основании этих тропов лежат совсем другие механизмы. Никакого сходства между двумя понятиями тут нет, просто в какой-то ситуации они
оказываются рядом. Тропы этой группы невозможно представить сравнением, поскольку общего признака (основания) для сравнения у них нет. Чтобы понять
логику переноса, нужно знать или контекст, или всю ситуацию говорения (дискурс). Общая структурная схема этих тропов будет совершенно иной. Если в основе сравнительно-метафорической группы лежит
схема «А похоже на В по основанию С» (например, женщина похожа на розу по основанию красоты), допускающая разные языковые вариации (А как В,
А есть В, А вместо В), то схема тропов контекстно-дискурсной группы будет совершенно иной: А оказывается плотно связанным с В благодаря
общей  (смежной)  ситуации С. Именно внутри этой ситуации возможно употребление А вместо В, за
ее пределами оно невозможно. Можно сказать «Я люблю Шопена» (музыку Шопена), если из ситуации ясно, что речь идет о его музыке, но за пределами этой ситуации смысл фразы радикально меняется.
Можно сказать «Я Некрасова в кабинете оставил», если ситуация подсказывает, что речь идет о книге, написанной Некрасовым, но за пределами этой ситуации фраза имеет совсем другой смысл.

Метонимия  – троп, основанный на общей ситуации, которая может в реальности быть очень разной: общее место («весь автобус
захохотал»), форма и содержание («я выпил уже две чашки»), имя и то, что им называется («я выхожу на Горького» (вместо «я выхожу на улице имени Горького»), автор и его произведение («Пушкин стоит на верхней полке»)
и т. д. Как правило, метонимия более привязана к контексту, чем метафора, более зависима от традиции употребления. Особенно это касается так называемых эллиптических метонимий, то есть образованных путем пропуска части текста. Скажем, «Я люблю Достоевского» вместо «Я люблю произведения Достоевского». Даже в
близких ситуациях в одном случае фраза покажется нормальной, в другом – нарочито ошибочной. Возможно сказать: «Я люблю Пушкина» (стихи Пушкина). Но абсурдно: «В Пушкине хорошо изображена любовь».
Метафора таких границ словоупотребления, как правило, не имеет.

Синекдоха. Особым видом
метонимии принято считать синекдоху. Это метонимия, основанная на отношениях целого и части: 

«Я занял очередь за красной сумкой»;

«Здорово, борода!»;

«Этот политик совершенно изжил себя, ему остается надеяться только на помощь штыков».

В отличие от метафоры, синекдоха имеет логические ограничения употребления, что, как мы уже говорили, вообще свойственно для метонимий.
Например, Н. Д. Арутюнова справедливо замечает: «Синекдоха неупотребительна <…> в бытийных предложениях и их эквивалентах, вводящих некоторый предмет в мир повествования. Так,
нельзя начать рассказ словами «Жила-была (одна) красная шапочка». Такое употребление воспринимается как олицетворение некоторого предмета, а не как обозначение лица» [16].

Кроме того, для синекдохи не характерна предикативность (то есть она редко встречается в позиции сказуемого). Если же это происходит,
синекдоха почти всегда приобретает метафорический оттенок, становясь характеристикой героя.

Ср., например:

«По дороге брели сапоги и лапти» (имеются в виду люди в сапогах и лаптях). Здесь чистая синекдоха. Но:

«Да он же просто лапоть!» (невежественный человек). Фраза стала метафорической, «лапоть» стал не знаком человека в лаптях, а характеристикой
невежественности.

Ирония – это троп,
образованный за счет того, что сказанная фраза в данном контексте или благодаря данной интонации означает свою противоположность или, во всяком случае, теряет однозначность. Если мы слушаем не
очень умную речь, мы можем сказать с определенной интонацией: «Какое это было замечательное и умное выступление!», и нас поймут так, что мы выступлением недовольны. В живой речи ирония чаще всего
подчеркивается:

– характерной интонацией,

– изменением порядка слов (в русском языке фраза «Мне это очень нужно» будет воспринята в прямом смысле, а «Очень мне это нужно» – в
ироническом);

– заведомым искажением или неточным употреблением грамматических форм: «Распрекраснейшая вы
наша!», «Надо было сказать еще красимше».

Существуют и другие возможности показать слушателям или читателям, что вы иронизируете. Тонкая ирония – обязательный атрибут умелого писателя.
Ирония может возникать также за счет использования необходимого контекста. Вспомним известный анекдот:

«Мужчина назвал женщину «коровой», и женщина подала на него в суд. Судья принял решение обязать мужчину публично извиниться. Перед тем, как
извиниться, мужчина спросил у судьи:

– Если я назвал мадам «коровой», то это оскорбление. А если я корову назову «мадам», это будет оскорбление?

– Нет, – ответил судья.

– Приношу свои извинения, мадам».

Как видим, убийственная ирония была создана исключительно за счет контекста.

Иронию как троп следует различать от иронии как философского понятия. Философское значение иронии огромно, оно связано с центром человеческого
существования, с ощущением относительности всякого знания и всех ценностей, с их потенциальной ограниченностью. Такое понимание иронии,  восходящее к
Сократу, чрезвычайно важно для человеческой культуры. Эта всеобщая, тотальная ирония стала одной из основ романтизма (так называемая «романтическая ирония») и нашла свое философское обоснование в
знаменитом труде датского философа Серена Кьеркегора «О понятии иронии». У многих современных философов ирония возводится в абсолют («постмодернистская ирония»). Вне иронического фона практически
невозможно само существование искусства, во всяком случае многих его форм. В XX  веке роль иронии в искусстве еще более возрастает. Известный
современный теоретик искусства В. И. Тюпа по этому поводу заметил: «В художественной культуре ХХ века ироническая модальность выдвигается на ведущие позиции. Она доминирует, в частности, в
практике художественного письма разнообразных модификаций авангардизма и постмодернизма. Собственно говоря, только придание иронии статуса самостоятельного модуса художественности позволяет
причислять такие антитексты, как знаменитое «Дыр-бул-щыл» А. Крученых, к области эстетической деятельности».[17]

Однако в нашем пособии речь идет не о фундаментальной иронии как основе многих форм искусства, а именно об иронии как тропе, как риторическом
приеме, не имеющем прямого отношения к мировоззрению и философии.

 Это небольшое отступление мы сделали лишь для того, чтобы избежать двусмысленности.

Сарказм. Наиболее жестким и
откровенным случаем иронии, всегда обличительным, является сарказм – подчеркнутая злая насмешка.

Метонимический эпитет. В
отличие от метафорического эпитета, этот троп основан на метонимии. Например, «дозорные костры» (костры, которые разожгли те, кто в дозоре), «сумасшедший дом» (дом, где содержатся умалишенные) и
так далее.