Как нашли леонова в тайге

19 марта 2015 года исполнилось 50 лет, как в лесу, неподалеку от поселка Эрна приземлились космонавты Алексей Леонов и Павел Беляев. Чтобы послушать, как ищут космонавтов, кудымкарский летчик Виктор Храмцов специально затянул свой полет из Перми до Кудымкара. А отец горожанина Николая Федосеева сам отправился на поиски — на лыжах.

«Вижу, вот они – на елке!»

Бывший летчик, 77-летний Виктор Храмцов, о том, как искали космонавтов Леонова и Беляева, знает не из газет и радио. Он сам был свидетелем этого события. В качестве подтверждения показывает небольшой черный блокнотик — рабочую тетрадь командира воздушного судна. В тетради указан график его полетов за 1965 год, а в конце странички за 19 марта вынесена небольшая ремарка. В ней он описывает, как подслушивал переговоры летчиков, искавших космонавтов.

В день, когда Леонов с Беляевым вернулись на Землю, Виктор Спиридонович летел на самолете Як-12 из Перми в Кудымкар. Обычно, как он вспоминает, полет занимал 50 минут. Его путь в тот день затянулся на минут 20.

— Хотелось послушать, как ищут космонавтов, — объясняет бывший летчик (на фото слева).

«Я такой-то квадрат обследую, а я такой-то», — обсуждали по радиосвязи военные.

— А потом вдруг раздался голос нашего пермского вертолетчика Васи Жунева: «Вижу, вот они — на елке!»

Виктор Храмцов, летчик

Впоследствии за свою зоркость Василий Жунев получил от ЦК комсомола фотоаппарат Киев, а от Минобороны – ружье-двустволку.

«Разбросал руки, как крылья, и полетел»

Корабль Восход-2 с космонавтами Алексеем Леоновым и Павлом Беляевым стартовал с Байконура утром 18 марта 1965 года. Во время полета Леонов, впервые в истории человечества, вышел из космического корабля в открытый космос. Космонавт был в скафандре. С кораблем его связывал фал, длина которого составляла 5,35 метра.

— Вышел на просторы космоса и сделал вначале движение одной рукой, затем другой, подвигал ногой. Все нормально. Все хорошо. Тогда разбросал руки, как крылья, и полетел. Очень приятные ощущения, — поделился своими ощущениями после полета Леонов с корреспондентами газеты Известия.

Журналистам Леонов рассказал, что Земля в космосе выглядит плоской, небо — черное-черное, звезды отливают красным, а солнце – «без ореола, как бы впаянное в черный бархат».

— Страшила ли меня такая картина? Нет. Но вот так остаться одному… Хорошо, что рядом был друг, — признался космонавт.

Кстати, то, как выглядят звезды, Леонов нарисовал в своем бортовом журнале. Писать и рисовать в невесомости оказалось не так уж трудно, надо было только, как замечает космонавт, карандаш потверже ставить на бумагу.

«Взял лыжи и отправился на поиски»  

Посадка корабля Восход-2 должна была состояться в автоматическом режиме. Планируемое место посадки – степи Казахстана. Однако автоматика отказала. Командиру корабля Павлу Беляеву пришлось перевести корабль на ручное управление. В результате космонавты сели в заснеженной тайге, в 200 км от Перми на границе трех районов – Усольского, Кудымкарского и Косинского.

Николаю Федосееву тогда было 7 лет. Он жил в деревне Чураки Косинского района. О том, что где-то в их районе могли приземлиться космонавты, сообщили по радиоузлу.

— В сельсовете сразу же собрали охотников и поставили перед ними задачу – найти Леонова и Беляева, — рассказывает Николай Анатольевич. – Мой отец взял лыжи и вместе с другими охотниками отправился на поиски.

До места приземления космонавтов чураковские мужики шли больше суток. Когда, наконец, добрались, Леонова с Беляевым там уже не было.

— Они немножко опоздали. Их к тому времени эвакуировали, — объясняет Николай Федосеев.

На месте приземления оставался купол парашюта. И отец Николая в качестве сувенира взял с собой парашютные стропы. Сейчас они так и лежат в деревне.

Главе Косинского района Евгению Анфалову в 1965 году было пять лет. Он тоже рос в деревне Чураки. О приземлении космонавтов Евгений Васильевич ничего не помнит – маленький был. Но помнит парашютные стропы, которые домой привезли охотники.

— Потом эти стропы они в хозяйстве использовали как веревки, — замечает глава района.

«Ну, Паша, п…ц космосу!»

Сами космонавты о своем приземлении рассказывали вот что.

— Приняла нас Земля мягко – корабль опустился между двумя большими елками, — цитировали в Известиях за 1965 год Павла Беляева. – Сели в глубокий снег. Он начал оседать под тяжестью корабля. Открыли люк. Вылезли, осмотрелись. Кругом большие деревья. Снег глубокий от 1,5 до 3 метров. По снегу заячьи и лисьи следы.

— На улице, наверное, было минус 25. Чтобы не замерзнуть, распороли ножом скафандры, вынули из оболочки и обернули вокруг тела теплоизоляционный материал, даже парашютными стропами обмотались, — вспоминает Алексей Леонов.

— Сняли скафандры, слили из них влагу — пот при спуске лил с нас ручьями, — рассказал в 2009 году газете Факты Алексей Леонов. — Затем сняли и выжали белье, снова надели. Вернулись в остывший корабль. «Ну, Паша, п…ц космосу!» — сказал я командиру, забыв, что включена рация и нас слышит по громкой связи много народа.

Позже, как добавляет Леонов, на пресс-конференции один иностранный журналист попытался выяснить значение брошенного им словечка. Под хохот присутствующих космонавт объяснил, что это означает успешное завершение важного дела.

«Посадить вертолет было невозможно»

Эвакуировать космонавтов из тайги сначала хотели на вертолете. Когда Василий Жунев их обнаружил, Москва запросила у него, сможет ли он взять космонавтов себе на борт. Вертолетчик не смог, поскольку в радиусе 10-15 км стоял сплошной лес. Посадить вертолет было невозможно.

Раньше на месте приземления космонавтов была сплошная тайга.

Поэтому космонавтам сбросили с вертолета теплую одежду и продукты питания. А на следующий день в 9 км от места приземления спасатели, вырубив лес, подготовили площадку для посадки вертолета. После этого, на вертолете Ми-6 космонавтов доставили в Пермь, аэропорт Большое Савино. Дорога, ведущая от аэропорта в город, позже была переименована в Шоссе Космонавтов.

— Командир корабля Павел Иванович Беляев в теплой летней куртке, унтах, шапке-ушанке, — вели репортаж из аэропорта корреспонденты Звезды. – Рядом с ним также тепло одетый Алексей Архипович Леонов – первый человек, который открыл дверь во Вселенную в прямом смысле слова.

«Блокнот сырой лежит рядом»

Спустя примерно пять лет на месте приземления космонавтов была установлена стела. Среди школьников и туристов стало популярным ходить на это место в походы.

Историк Артур Кривощеков вспоминает, что молодежь из Коми-Пермяцкого округа «рвалась туда». Там принимали в комсомол, давали клятвы.

— А еще там лежала шкатулка, в ней хранился блокнот. Все, кто приходил на место приземления космонавтов, оставляли в этом блокноте свои высказывания, ликования, пожелания, — рассказывает Артур Михайлович.

Был на месте приземления и сын чураковского охотника Николай Федосеев. Сначала будучи школьником. А теперь уже как охотник.

— В конце 90-х годов стелу кто-то разобрал, — печально замечает мужчина. — Она была сделана из цветного металла. Сейчас, правда, новый памятник поставили. Но место все равно не то. В прошлые годы я охотился в тех местах. Там лесорубы орудуют. Скоро от этой полянки ничего не останется. Вот тебе и история!

В августе 2014 года на месте приземления Леонова и Беляева побывали кудымкарские велосипедисты Владислав Ошмарин, Евгений Ермаков и Олег Тупицын (слева направо).

— На отвороте стоит вагончик лесозаготовителей, далее просека, на ней груженый КамАЗ, делянка рядом с памятным местом. Футляр с записным блокнотом сломан, блокнот сырой, лежит рядом, — написал после поездки в ВКонтаке Евгений Ермаков.

В краеведческом музее в Кудымкаре собрана целая папка газет и фотографий, посвященных полету Леонова и Беляева. Есть и такие флажки. Заведует фондами архива музея и демонстрирует экспонаты Ирина Седегова.

Редакция «ПН» благодарит Коми-Пермяцкий краеведческий музей за информацию, предоставленную из фондов музея для подготовки публикации. 

Известие на Байконур пришло в пять часов вечера. В информации поисковой группы сообщалось: «Корабль обнаружен по радиосигналам в северовосточном направлении, в 180 километрах от Перми. Эвакуация пока невозможна. Принимаем меры». Из другого источника Сергей Павлович Королев узнал, что космонавтов будто бы уже и видели, и руки им жали…

— Где же истина? — ломал голову Двадцатый (позывной С. П. Королева). Он был человеком точных наук и поэтому неясностей не терпел. Такое сообщение, а тем более такое разночтение его совершенно не устраивало.

Главный сидел вполоборота за письменным столом. Чуть привалившись к спинке кресла, он упрямо глядел в одну точку. Его преследовала навязчивая, неприятная мысль: «В космосе все обошлось. Но тайга… Тайга — не космос». Королев резко повернулся к телефонам. Поднял одну из множества трубок.
— Соедините меня по оперативной с начальником группы поиска, — попросил он.

А в городке отмечали очередную победу в космосе. Все только еще начиналось, как к Беляеву вдруг постучали. На пороге стоял оперативный дежурный: «Королев срочно просит к себе».

К Главному Владимиру Сергеевичу попасть не удалось. Шло заседание комиссии. Задание он получил от его заместителя Шабанова:
— С. П. просил срочно, очень просил и очень срочно, отбыть в район приземления «Восхода-2». Все необходимое для экспедиции уже приготовлено, я распорядился. Возьмите с собой еще человека четыре. С. П. назначил вас старшим. Летчики команду получили. Они готовят самолет.
Как никогда Владимиру Сергеевичу все показалось понятным и ясным — прилететь на место приземления и доложить, что там происходит. Беляев не задал ни одного вопроса.

В самолете, который вылетел из Байконура в двенадцатом часу ночи, немного придя в себя, Беляев серьезно задумался над заданием. «С. П. очень просил», — пронеслось в голове. «Просил, просил…» Не было еще, сколько помнит Беляев себя под началом Главного, чтобы кто-то не выполнил его просьбы. Вместе с Беляевым летели Артемов, Волков, Шаповалов, Лыгин.

Зима шестьдесят пятого на Севере была снежной и холодной. В марте еще стояли пятнадцатиградусные морозы. Густой высокий лес сомкнул кроны над обгорелым аппаратом.

Двойной купол парашюта с широкими ярко-оранжевыми полосами накрыл с десяток сосен и елей, а белоснежные стропы, словно паутина, связали их между собой. Картина полнилась — загляденье! Подобного тайга никогда не видела.

Корабль мягко опустился в почти полутораметровый снег и оказался зажатым между сосной и березой. Сначала под его тяжестью треснула береза, затем и сосна повалилась набок. Люк, через который можно было выйти, оказался у самого ствола березы, и открыть его полностью поначалу не удавалось. Несмотря на это, «пришельцы из космоса» не пали духом. Павел, как всегда, серьезен, внимателен ко всему, Алексей — мотор, пружина Он не терял присутствия духа ни в каких обстоятельствах. Не пасовал и Павел
Раскачивали, раскачивали космонавты крышку люка, пока наконец не сдвинули ее с опорных болтов и она неслышно нырнула в глубокий снег. Второй, запасной, люк зажали надломленная сосна, и об открытии его речи быть не могло.

На край обреза выбрался сначала Павел. Он спрыгнул я вслед за люком утонул в снегу. Кругом лес: ни конца, ни края, непроходимая тайга. «Был ли кто-нибудь в этих местах?» — подумал Беляев и огляделся. Тишина. Лишь поскрипывают от легкого ветра сухие ветви, да «Комар» (приводная радиостанция) попискивает, передавая невидимым ловцам сигналы в эфир.

Алексей почему-то застрял в корабле. Беляев, барахтаясь в сугробе в жестком, неудобном для таких «прогулок» скафандре, позвал Леонова:
— Давай, Леша, вылезай. НАЗ (носимый аварийный запас) тащи с собой.
— Помоги, Паша, не могу один. Ногу креслом зажало.

Павел как заботливый «марсианин», чуть перегнувшись через обрез люка, начал дергать Алексея за ногу. Леонову же в корабле без всякой теперь невесомости мешал ранец автономной системы жизнеобеспечения. Дергались, дергались они, как нога вдруг выскочила из ловушки, и Леонов завалился между креслом и стенкой корабля. Попробовал подняться — ни в какую. Зовет снова Беляева.

— Помоги, Пашенька, один с собой я не справлюсь, сил нет, — простонал он жалобно, в шутку, конечно. Хотя силы действительно убывали.

Павел, решивший было расчистить руками немного снег у корабля, притоптать его, повернулся к Леонову, взял снова его за ногу и начал:

— Раз, два — взяли, еще раз — взяли, потащили… Еще раз.
Алексей достал секстант, начал замерять местонахождение.

— Где-то между Обью и Енисеем, наверное, мы, — высказал он догадку, а потом съязвил: — К-р-е-п-и-с-ь, Паша! Месяца через два приедут за нами на собаках. Во экзамен! На выживаемость.

Координаты свои космонавты определили минут через двадцать. Им потребовался для этого второй замер по солнцу. А вскоре заиграла поземка, началась пурга и загнала людей в корабль. Павел открыл НАЗ, пососали из тюбиков холодного борща, по котлетке съели да по кусочку черного хлеба. Теплее стало, как-то даже уютнее в этом круглом, обгоревшем со всех сторон «домике».

В пятом часу пополудни над лесом зарокотал самолет. Погудел, погудел, походил кругами над местом приземления и улетел, оставив людям добрую надежду.
— Ил-14, — определил Беляев.
— Угу, он, — поддержал Алексей.

Совсем стемнело, как над головой снова послышался, на этот раз глухой, протяжный, даже заунывный гул. Он то удалялся от космонавтов, то приближался
— А это Ту, — ежась в скафандре от холода, сказал Леонов. Беляев зашевелился, достал пистолет.
— Леша, надо пальнуть, может, услышат?
— Давай.

Павел вытянул правую руку в люк и дважды бабахнул поверх сосен…

Кресло Павла — у открытого люка, следующее — Леонова. Беляев вскоре уснул. Забылся и Алексей. Крепко, видно, вздремнул. Потому и не чувствовал, как начали застывать руки. Проснулся ночью, когда все тело проняло холодом.
— Паша, Паш, — толкнул локтем Беляева.
— Ну чего, Леша? — сонно спросил он.
— Замерз я, руки окоченели.
— Подуй хорошо на них, подыши, — заерзал Павел в кресле.
— А я дышу одним холодом. — В голосе Леонова появилась обнадеживающая, ироническая нотка.
— Надо спать, скорее время пройдет, — посоветовал друг. — Непоседа же ты, Леша.

А Алексей снова за свое:
— Паша, так холодно ведь, может, утеплимся, а?

Павел зашевелился, спросил у Леонова:

— Чем ты утеплишься? Что ты в этой тайге найдешь?

— А корабль теперь для чего? — не унимался Леонов.

Космонавты содрали в корабле дедерон, нарезали лент из парашютных строп, а затем, помогая друг другу, сняли до пояса скафандры. Они обернулись дедероном, привязав ткань лентами, а потом снова натянули все на себя.

С трудом залезли в корабль. Опять в том же порядке легли в кресла: у обреза люка Беляев, за ним — Леонов. Павел уснул быстро — то ли нервная система у него была покрепче, то ли усталость одолела его больше. Алексей подремывал, глубокий сон не шел. Мороз все крепчал. Зато утих ветер, и пурга медленно оседала на хвою.

У Леонова руки совсем окоченели. Он уже не мог шевельнуть пальцами и почти не чувствовал их. Где-то в снегу валялись его перчатки, забытые во время «переодевания». Он начал толкать Павла в бок.

— Паша! А, Паша!
— Ну? — буркнул Павел.
— Я замерз. Руки окоченели, пусти меня, я перчатки поищу.
— Только заснул, а ты тут. — Он нехотя поднялся с ложемента, а Леонов быстро и пружинисто, как тигр, выпрыгнул из шара. Перчатки лежали на припорошенном снегом гермошлеме.

Надев холоднющие, задубевшие на морозе, но все же спасительные космические краги, Алексей задрал вверх голову и долго смотрел на купол парашюта, хлопая перчатками по бедрам, чтобы скорее согрелись руки. Идея пришла ему блестящая. Он протаранил грудью несколько метров глубокого снега и ухватился за парашютную стропу. Повисая на ней, Леонов стягивал потихоньку шелковистую скользкую ткань.

Алексей хорошо разогрелся. У его ног собралась целая копна строп. Подпрыгнув в сотый, быть может, раз, он завалился на них и затих. Разбудил его гул самолета. Павел тоже проснулся. Над ними снова кружил «туполев». Часы в корабле показывали пять.

— Все летают, — недовольно проворчал спросонья Беляев. — Летают, хотя бы поесть чего-нибудь скинули. Леша, Алексей, — громко позвал он Леонова.
— Я здесь, в стропах, ночую, — откликнулся тот и начал выпутываться из шелкового клубка…

Королёвская бригада «разведки», так они себя потом поименуют, в пять утра пересаживалась в аэропорту Перми из большого самолета в обыкновенный вертолет. Владимир ничего не стал записывать на космодроме. Он все запомнил. Сначала Пермь — аэропорт. Затем Мертвая деревня — 160 километров. Еще несколько километров — место без названия, просто координаты: долгота, широта.

Через четыре часа после того, как обугленный шар с двумя космонавтами коснулся стерильно чистого и искристо-белого снега, десятки, может быть, сотни людей, коим положено было, узнали об этих координатах. И для них они оказались неожиданными. Как можно было подготовить оперативную эвакуацию космонавтов за те два с небольшим часа, когда Двадцатому стало известно об отказе автоматической системы посадки корабля? Где Кустанай, а где Пермь».

Королев после короткого совета распорядился:
— Вам разрешена ручная посадка на восемнадцатом витке. Все будет хорошо. Мы вам верим.

Группа поиска, люди других служб, самолет с журналистами, кино- и телеоператорами в это время летели в сторону Кустаная, а корабль мчался к… Перми.

Телетайпы, радиостанции, телефонные провода переориентировали ответственных за эвакуацию космонавтов, приземлившихся в совершенно не предусмотренном, труднодоступном и труднопроходимом лесном районе.

Журналисты из Кустаная в Пермь не полетели. От Москвы сюда гораздо ближе. Для освещения события сколотили новую группу.

На небольшом аэродроме в Мертвой деревне Владимир Беляев увидел многих знакомых. В давно покинутую людьми деревушку прилетели вертолетчики, приехали специалисты на вездеходах, были здесь полярники, работники Гражданского воздушного флота. Лыжи, пилы, топоры, бухты каната, сложенные прямо на снегу, говорили сами за себя — вот-вот, еле забрезжит рассвет, спасатели ринутся в путь, несмотря ни на какие трудности… «Но сколько же понадобится времени? — подумал Беляев. — До ребят ни много ни мало восемнадцать километров. Надо действовать, действовать немедленно!» «Королев просил», — вспомнил он слова его заместителя Шабанова.

Специалисты объяснили: можем опускать людей с вертолета, если лес не выше двадцати метров, а там все сорок. Но в этом был определенный риск. Пришлось дать отбой. По рации с самолета как раз сообщили, что космонавты там, в лесу, уже костер развели

— Лыжный отряд выходит минут через двадцать, — сказал он. — Три-четыре часа — и будет у цели. Медики пойдут первыми.

Беляев ни на чем не настаивал. Он прекрасно ориентировался в обстановке и понимал все с полуслова. Многие его знали, знали и то, что Двадцатый волнуется: несколько раз от него запрашивали обстановку. А Владимир, в свою очередь, видел, что меры принимаются самые энергичные. Беляеву сказали, что руководство по спасению космонавтов наряду с группой поиска взял на себя и Пермский обком партии, поэтому один из его секретарей со вчерашнего дня находится в Мертвой деревне.
Ми-1 полярной авиации стоял в сторонке. Беляев увидел его, когда совсем рассвело, и решительно направился к пилоту. Он так же решительно спросил, подойдя вплотную к нему.

— Бросишь к ребятам? Хоть до полпути, а?
— Не имею права, — резко сказал вертолетчик.
— А что, поблизости нет низкого леса? — не обращая внимания на резкость, уточнил Владимир.
— Есть. Я летал туда вчера, — снизив тон, сказал парень одного почти с Беляевым возраста. — Березы там и ели. Можно выброситься.
— Ну так чего ты? — не унимался Владимир — Мерзнут парни, понимаешь?
— Я-то понимаю, а начальство? Оно по головке не погладит.
— Кто твое начальство?
— Если ты от Анохина 1 или… — Он не успел договорить.

— От Анохина, — не моргнув карими глазами, сказал Беляев.
— А как его имя? — спросил пилот
— Сергей Николаевич.
— Тогда летим, — сказал парень и полез на сиденье
— Артемов, Волков, сюда давай, сюда, — чуть отбежав от вертолета, позвал своих помощников Беляев.

Отбрасывая по сторонам закипающие вихри снега, Ми-1 поднялся в серое, туманное небо.

Высадка началась минут через двадцать. Вниз полетела веревочная лестница. Сначала Беляев сбросил лыжи, пилу, топор, а затем спрыгнул сам Пелена снега, словно волна, накрыла его. За ним последовали Волков и Артемов

Вертолет улетел. Беляев сориентировался по компасу и подал команду.

— На лыжи! Быстрее, хлопцы, быстрее!
Но быстрее не получалось…

Алексей Леонов, притерпевшись к холоду, мороза почти не чувствовал. Он подошел к люку корабля:
— Я здесь, Паша. Чего звал?
— У нас там кофе, кажется, остался. Не выпить ли?

Леонов полез в НАЗ и вытащил большую тубу кофе.
— Последняя, — сообщил он. — Холодный будем пить.

Беляев высунул голову, поежился: разогреть бы…
— Попробую, Пашенька Я для тебя на все готов. — И Леонов повернулся к Беляеву «вспухшей» от дедерона спиной. У березы, поваленной кораблем, Алексей нагреб мелких тонких хворостинок, березовой коры содрал — для распала. А потом начал, чуть подпрыгивая, цепляться за сухие ветки.

Маленький, жиденький костерок он все же развел. Таявший снег никак не давал разойтись огню. Потом, когда протаяло до мха, дело пошло живей. В багряный цвет окрасился снег, густые тени деревьев обступили костер. Леонов нашел ветку потолще, уложил ее поближе к огню, а к ней приставил тубу. И сам подсел, погрелся, а потом начал звать Беляева:
— Паша, иди сюда, здесь тепло, хорошо так!
— Когда кофе согреется, тогда и приду, — ответил командир корабля.
— А может, зарядочку перед кофеечком? — не унимался Алексей. — Давай, Паша, давай попрыгаем. — Он поднялся от костра и пошел тропкой, протоптанной к кораблю. За спиной у него что-то зашипело. Разогревшись н дав трещину внизу, туба, словно ракета, полетела к вершинам сосен, разбрызгивая вокруг остатки кофе.
— Ну как, — спросил с усмешкой Леонов, — горячий кофе будем пить или холодный?
— Я люблю горячий, — ответил Беляев и рассмеялся. Они потом до самой своей эвакуации уточняли: «Так какой кофе ты любишь больше: холодный или горячий?»

Владимир Беляев шел первым. За ним Владислав Волков, потом Сергей Артемов. Первые шаги, первые взмахи лыжных палок и первые провалы у молоденьких елок. Они оказались главным препятствием. На всем пути елочки создали сотни почти невидимых ниш. Лыжники через метр-другой влетали в них и, падая, захлебывались в снегу. Видел бы кто сверху, что творилось с людьми. Этот «тайный» наблюдатель вряд ли поверил бы, что все трое — перворазрядники по лыжному спорту. Вставал на лыжи один, падал другой, поднимался Волков, нырял в снег Артемов. За полчаса группа не преодолела и двухсот метров. Владислав, поднимаясь в который раз, надевая лыжи на свои унты, на которых они держались хуже, чем на сапогах, предостерег друзей:
— В этих местах водятся рыси. Их здесь много.
— Ну и что? — уточнил Артемов
— А то, что они прыгают человеку на спину, грызут шею, так что подними воротник, Серега, — посоветовал Волков.

Артемов послушался. А Беляев махнул рукой. Он понял, что втроем им не дойти; успел моргнуть Артемову, увидев, как Владислав, да и Сергей, — они оба были в унтах, меховых брюках и меховых куртках — вымокли с ног до головы.
— Заблудились! Стоп! — громко сказал Беляев, дожидаясь, пока Владислав выберется из ловушки-ниши и встанет на лыжи. — Дальше хода нет. Возвращайтесь по следу назад, а я разведаю. Поставь компас, Сережа, — посоветовал Владимир Артемову и шепнул: — Я к ребятам, а вы отдохните — и потихоньку… по моему следу.

Беляев скрылся за очередной елкой. Лыжи он хорошо пригнал к своим сапогам, крепко затянув парусиновые ремни. Владимир несколько раз разгонялся, надеясь проскочить ниши у елочек, но не вышло — падал. Снег набивался за воротник куртки, в нос, уши, рот. Избрал другую тактику: стал объезжать ловушки. Двигаясь медленно, обходил и огромные участки поваленных деревьев, и чащи, сквозь которые даже с пилой и топором пути не было. На снегу оставались восьмерки, круги, всякие кривые; Беляев шел то на восток (именно туда ему было надо), то на север, то на юг. Досаднее всего становилось, когда с невероятным трудом пройденные двести-триста метров возвращали его назад, на собственный след.

Давно болтается у пояса меховая куртка, шапка съехала на затылок и еле держится, потемнела от пота спина. А он все идет, продираясь сквозь заросли, делает зигзаги, обходя завалы, и идет, не едет, нет; лыжи ему нужны, лишь чтобы не проваливаться по грудь в снег.

На потной левой руке часы сползли к запястью, болтаются. Поначалу он возвращал их на старое место, теперь не стал, забыл о времени. От подбородка на шнурке свисает до живота компас. На него Беляев часто посматривает. Иногда закрадывается мысль: «Неужели промахнулся?» И следом самовнушение: «Вертолетчик не мог ошибиться. Он же говорил: «Видел белое с оранжевым — парашют».

Владимир потерял счет времени. Позади него по-прежнему оставались круги да восьмерки, которые он выписывал на снегу пятый час подряд. И вдруг Беляев услышал отдаленные, приглушенные расстоянием выстрелы, потом меж стволов сосен увидел шевелящихся людей. Их движения показались ему замедленными. Он ускорил шаг. Люди исчезли — померещилось? Снова послышались выстрелы. «Ребята стреляют, — обрадовался посланец Главного. — Это там, на востоке. Значит, уже скоро».

Встреча была неожиданной. Павел Беляев сидел верхом на аппарате и выразительно высказывался в адрес тех, кто летал над ними на самолете. Владимир стянул его за ногу на землю, тот не поверил глазам своим, ощупал невесть откуда взявшегося лыжника, узнал и удивленно произнес:
— Ты что, с неба свалился?!

Григорий Резниченко

«Когда космонавтов, приземлившихся в глухой пермской тайге, доставили на третьи сутки в Большое Савино, Беляев был в моей летной шапке, а Леонов – в моей куртке», – вспоминает летчик первого класса Анатолий Парасенко.

50 лет назад, 18 марта 1965 г., Алексей Леонов стал первым в мире человеком, вышедшим в открытый космос. О том, что его скафандр при этом раздулся так, что возвращение в космический корабль оказалось под большим вопросом, тогда нигде не упоминали. Да и приземление «Восхода» в прикамской глуши на следующий день, 19 марта, в сообщениях ТАСС называли не иначе как посадкой в запасном районе. 

По грудь в снегу

Анатолий Иванович, вы тот день, несмотря на прошедшие полвека, наверняка помните прекрасно?

Анатолий Парасенко: – Еще бы! С Александром Полежаевым, первым пилотом, мы отправились в грузовой рейс в Соликамск. Доходим до Чермоза, как вдруг диспетчер передает: «Возьмите курс на север». И указывает координаты района, где, по оценке Москвы, должны приземлиться космонавты: Соликамск – Сыктывкар – Кудымкар. Но это очень ориентировочно.

А как удалось найти точное место?

А.П.: – Пролетев Пожву, видим – внизу деревушка, люди мечутся. Мы сели на поляну. Кто-то к нашему Ан-2 на лыжах подбежал, рассказывает: «Там такой грохот стоял!» Понятно: шум от тормозных ракет. Летим в указанном направлении. Снова деревушка под крылом, и опять люди кричат, руками показывают, где громыхало. Ну а еще километров через 30 увидели оранжевый купол: парашют у космонавтов раскрылся, но стропы его, не достав до земли, попали в огромную раздвоенную березу. Там же тайга непроходимая, ели по 50 м высотой.

Вообще неприятностей всяких в том полете было много. Из-за отказа автоматической системы захода на посадку пришлось ориентировать космический корабль вручную и совершить лишний оборот вокруг Земли. Вот и приземлились в итоге в Пермской области, между Соликамском и Косой. Когда мы их увидели, Леонов стоял по грудь в снегу.

И как вы вызволяли их оттуда?

А.П.: – Это заслуга уже других людей. Потребовалось спилить много деревьев, расчистить площадку для посадки вертолета, проложить лыжню. А мы определили и передали точные координаты местонахождения Беляева и Леонова, а также одели их в теплое. Они ведь были в легких костюмах, а мороз стоял под 30 градусов. Мы сняли с себя меховые куртки, шапки, унты, скрутили все это и сбросили им с самолета.

Тут ставят на крыло

Пообщаться с героями космоса в те незабываемые дни Анатолию Парасенко не удалось: счастьем было сфотографировать их хотя бы издали. Но позже общались не раз. В том числе на Байконуре, куда Парасенко возит своих курсантов из клуба «Юный космонавт».

«Клуб появился в Перми в конце 1964-го, – рассказывает он. – Как раз вышло постановление партии об усилении работы с трудными подростками. А кому с ними работать, как не человеку, которого выгоняли из школы по два раза в месяц? (Хитрая улыбка.) Однажды, например, выгнали за то, что у меня из портфеля выпал немецкий автомат – и давай строчить! Кошмар, конечно. Но после войны пацаны в Кривом Роге не приходили в школу без боеприпасов. Как сегодня все с наушниками – так мы с боеприпасами. Идешь на поле боя и собираешь: они запросто лежали там… 

Главную задачу «Юного космонавта» Анатолий Иванович видит в том, чтобы отвлечь подростков от влияния улицы, а затем дать им первоначальную военную и летную подготовку. Около 800 его воспитанников уже связали жизнь с авиацией: стали пилотами, бортинженерами, стюардессами. А двое – Николай Игнатьев и Николай Канарский – даже входили в отряд космонавтов.

Тем не менее несколько лет клуб мыкался без собственного помещения. К кому только ни обращался его руководитель за помощью, когда чиновники лишили их обустроенного своими силами подвала в жилом доме на Одоевского. Все тщетно. И лишь вмешательство Алексея Леонова, утверждающего, что клубов, подобных пермскому, нет больше в России, дало результат.

Счастливый человек

Сейчас «Юный космонавт» базируется в пристрое к зданию Дзержинского райвоенкомата. Уже оборудованы летный и парашютный классы, скоро появятся компьютерный и спортивный. И если кого другого перед прыжком с парашютом приходится едва ли не выталкивать из самолета, то птенцы гнезда Парасенко при их-то подготовке справляются с этим на раз. Да и сев после занятий в реальной кабине пилота (где выключателей разных аж 340 штук) в учебный самолет, могут с легкостью сказать: «Ну, здесь нам и делать нечего!»

Вы счастливый человек, Анатолий Иванович?

А.П.: – Конечно. Пилотами мечтают быть многие, но не у каждого получается. А я летал тридцать лет, с 1964-го по 1994 г. Около 20 тыс. часов безаварийного налета! И курсантов своих теперь привожу в летные училища – все поступают. Более того, начальство ругает, что мало привез, потому что подготовлены они отлично.

А стать космонавтом мечтали когда-то?

А.П.: – В 60-е люди умоляли отправить их в космос вместо Белки или Стрелки, были готовы на все. И я после полета Гагарина звонил в Москву. Убеждал, что у меня железное здоровье. Но гражданских пилотов в отряд космонавтов тогда не брали.

Смотрите также:

• Начальник тайги. Житель Коми много лет ухаживает за закрытым аэродромом →
• Ставим на крыло. Пермяки делают музей из старого самолёта ИЛ-14 →
• Анатолий Парасенко: «Космос — моя несбывшаяся мечта» →

Когда прошел спуск, сообщили о том, что они сели и засечены ПВО и станциями слежения… Доклад поступил от экипажа: они на Земле, все в порядке. Мы, естественно, успокоились, и нам дано было разрешение ехать отдыхать.
И когда уже приехали домой, через 2–3 часа появился дежурный на машине и приказал мне немедленно явиться к С.П.Королеву. Со мной был Волков Вадим – будущий космонавт, и мы поехали к СП.
По дороге узнали, что СП очень волнуется, поскольку точной команды о состоянии космонавтов и мерах по их эвакуации не было. Он вынужден был назначить свою группу, чтобы иметь точные данные на месте о ходе эвакуации и оказании необходимой помощи в эвакуации корабля, экипажа.
Я был назначен старшим группы; со мной были В.Волков, В.Шаповалов, С.Артемьев. Мне дали представителя завода Ю.И.Лыгина. В 9 часов вечера мы получили команду в 12 часов ночи вылететь с Байконура в Пермь, куда прибыли к 5 часов утра. Там ждал вертолет, который доставил нас за 5 км от места приземления. Начали выяснять обстановку.
Лес в этом месте был очень густой, земли не видно совершенно, купол парашюта завис на деревьях. Связь с космонавтами по радио есть, но никто их не видел, только знали, что оттуда поднимается дымок костра и они сообщают кодом, что у них все нормально. Мы знали, что у космонавтов ограниченные ресурсы по теплу, одежда их надолго не спасает. Метеоусловия были благоприятные, всего — 5°С. Снег около 1.5 м и деревья по 40 м высотой не позволяли группе поиска высадить туда десант, поскольку инструкциями это было запрещено.
Мы обратились к летчикам вертолетов ВВС, которые там были, они нам отказали: пока не будет команды из Центрального командного пункта, они ничего не смогут сделать. Мы подошли к летчику полярной авиации – его Ми-1 стоял сбоку – фамилии его не помню, но А.Леонов его знает – и попросили подбросить нас туда. Хотя бы на «елочку» (тросовая лестница. – Авт.) высадить, чтобы мы по ней спустились и добрались до них. Летчик сказал, что тоже не имеет права:
– Только два человека могут дать команду – Кувшинов [один из руководителей ГВФ] и Анохин [заслуженный летчик-испытатель СССР, готовил первую группу космонавтов].
– Я от Анохина.
– Как его зовут?
– Сергей Николаевич.
– Садитесь.
Мы сели втроем – Артемьев, Волков и я, не разобрав за шумом двигателя, чтобы одного высадили – Ми-1 больше двух человек не берет. Погрузили лыжи, топоры, пилы и полетели. В пути, увидев, что нас трое, летчик сказал, что не сможет зависнуть, а высадит нас в двух километрах от космонавтов. Дальше нужно идти на лыжах. Он завис над березовой рощицей; высота деревьев – 20 метров. Выбросил веревочную лестницу и сказал, чтобы мы спускались. Мы побросали груз и спустились все трое.
Неприятные были ощущения, когда прыгали с лестницы. Он показал нам направление и улетел. Поставили компас в этом направлении и хотели двигаться. Но оказалось, что лыжные крепления хорошо подошли к моим сапогам, а Волков и Артемьев были в унтах, и поэтому возникли трудности с их креплениями. Пройдя метров 100, я вынужден был дать команду вернуться и готовить место для посадки вертолета, а сам двинулся к искомому месту один.
Через некоторое время я услышал выстрелы и по ним продолжал идти. В 9:00 мы высадились, а к ним я пришел в 2:00 дня. Идти 2 км пять часов, имея первый разряд по лыжам, – это стыдно, конечно… но очень сложно: рыхлый снег глубиной 1.5 м.
Когда я почувствовал дым, увидел корабль, силы как-то прибавилось. Я подъехал. На корабле сидел Беляев и выразительным языком разговаривал с самолетом, который барражировал над ними. Я подошел. Он так безразлично на меня посмотрел сначала. Я его за ногу стянул. Он потрогал меня, а потом кинулся обниматься. Он потом сказал, что подумал, будто у него галлюцинация. «Как это так? Провожал нас и оказался здесь. Ты что, раньше нас сюда прилетел?»
Леонов был в стороне у костра. Он услышал голоса, бросился к нам. Там у них тропиночка была проделана, а сам костер был на земле. Снег протаял и как в колодце они находились. Обрадовались, стали расспрашивать. Я взял рацию у П.Беляева и доложил СП: «Беляев прибыл, все в порядке, принимаем меры к эвакуации». После этого через самолет сообщил, что в первую очередь необходима экипажу теплая одежда, спальные мешки, палатки и питание. Вскоре вертолет сбросил нам 8 «мест». Мы нашли только два. Но, к счастью, оказались спальные мешки и палатки. И стали готовить место отдыха. Космонавты были измучены. Для них эта была вторая ночь без сна. Леонов стал шутить.
…Очень хотелось пить – много сил потратил на дорогу. Я присосался к бачку с водой и выпил почти все, что у них осталось. «Вот видишь, нам есть нечего, а ты и воду отнял». Они съели все продукты, а для добывания воды приспособили контейнер от НАЗа. Вторым заходом с вертолета сбросили продукты: макароны, сухари. Я успел сказать, чтобы сделали горячую пищу. И на следующий день нам выбросили 40-литровый бачок с чаем и стали доставлять горячую пищу.
К концу дня пришла группа, которая была предназначена для эвакуации от ВВС. Пришел доктор Туманов. Развели еще один костер. У Туманова оказались таблетки мясного бульона. Мы их вскипятили, и надо было видеть, с каким удовольствием Беляев с Леоновым залпом пили горячий бульон. Я, например, не мог до этой кружки дотронуться.
Доктор их осмотрел, послушал. Леонов сразу обратился: «Нельзя ли нам погреться?». Туманов сказал, что в порядке исключения можно, конечно, налил им по полстаканчика. Они с удовольствием выпили, и мы их уложили спать. Леонов на этой металлической фляжке нарисовал Туманову место приземления вместе с кораблем и написал свои пожелания.
На следующий день, как только они проснулись, стали приниматься меры к эвакуации… Запросили вертолет, который прилетел на место, где мы прыгали. Там расчистили площадку, прислали нам лыжи. Собрали все материалы, которые космонавты должны были взять с собой, дали им сопровождающего из группы поиска и по лыжне отправили к месту приземления вертолета. Оттуда они уже полетели в Пермь.
(Беляев В. С, участник поисковой группы )

Космонавты П.И.Беляев (слева в ушанке) и А.А.Леонов (справа в шлемофоне) и экспедиция спасения: инженер-полковник В.С.Беляев (в середине) и В.Н.Волков (справа над ним).