Как нашли нефть в тюмени

Сегодня, 4 сентября, все нефтяники России отмечают профессиональный праздник — День работников нефтяной, газовой и топливной промышленности. Что этот праздник значит для Тюмени? Есть ли в нашем городе нефть?

– Люди постоянно говорят про нефть и газ в Тюмени. Да нет у нас тут ничего! А бензин на заправках дороже, чем в Штатах или в Японии, которая всю нефть получает с наших краев, – шутит Николай Дробунин, тюменский экскурсовод. 

Так ли это на самом деле или нет — в вехах нефтяной истории разбирался журналист NG72.ru.

предыстория

Праздник зародился 1 октября 1980 года, когда главы верховного совета СССР добавили его в указ «О праздничных и памятных днях». Однако сама история нефтедобычи в Тюменской области началась значительно раньше. 

Эпоха открытий и поисков нефтегазовых месторождений в Тюмени оставила яркий след в истории города. В названиях улиц, площадей, есть даже памятники, напоминающие горожанам о том, как когда-то люди потратили немало сил, чтобы найти места зарождения черного золота в нашей области. В Тюмени даже есть одноименная улица, посвященная геологоразведчикам.

А в центре Тюмени, где сейчас жилой дом по улице Мельникайте-109 (в середине прошлого века эта территория считалась окраиной города), в 1948 году была пробурена геологами первая разведочная скважина во всей Западной Сибири. В честь этого на доме даже висит памятная табличка, которая свидетельствует: с этой самой скважины начались планомерные геологоразведочные работы на нефть и газ в Западной Сибири.

– Советское руководство в те годы сказало: «Найдите нефть в Тюмени», вот наши товарищи и начали искать. А кто тогда был у власти? Правильно, Иосиф Сталин, попробуй тут не найди! Поэтому бурили везде, даже за Текутьевским кладбищем — пока не нашли минералку. Геологи доложили, что обнаружили минеральную воду, а им из руководства отвечают: «Товарищ Сталин вас не за минералкой отправлял!» – рассказывает журналисту NG72.ru Николай Дробунин .

Пробурили эту скважину на глубину 2000 метров. Работы выполняла бригада бурового мастера по фамилии Мелик-Карамов. Эта вышка простояла до начала 1960-х годов. Позже, при начале строительства жилых домов, ее разобрали, а затем проложили новую улицу перпендикулярно Мельникайте — улицу Геологоразведчиков. В середине 1970-х годов на месте бурения установили пилон и мемориальную доску, а вокруг разбили небольшой сквер.

Весной 1998 года к 50-летию начала геологоразведочных работ на территории Тюменской области памятный знак реконструировали: облицевали пилон гранитом, наверху установили макет буровой вышки, а на листе нержавеющей стали сделали новую надпись. Этот памятник украшает наш город и по сей день.

Вместо нефти находили горячие источники

В те годы, надеясь все-таки отыскать драгоценную нефть, землю бурили по всей Тюменской области. Только вот в первое время геологи вместо нефти находили исключительно горячие источники. На эту тему бард Владимир Высоцкий даже песню написал, он там так и поет: «Вы ничего в Тюмени не отыщите, в болото вы вгоняете деньгу».

Месторождения искали до самого Березово, но так ничего и не могли найти. На дворе стоял 1953 год. Именно в этот год, как утверждают краеведы и местные экскурсоводы, Иосиф Сталин сказал: «Пять лет вы тратите союзные деньги, а результата нет. В нашей стране кто-то должен отвечать за провал пятилетки». Ситуация накалялась, люди понимали, что кому-то действительно придется ответить. Как ни странно, к концу этого же года был обнаружен самый мощный фонтан газа в мире – Березовское газовое месторождение.

На фото: так смотрелась буровая вышка и газовый фонтан на второй день. Высота струи фонтана достигала 45-50 метров

22 сентября 1953 года был подготовлен и обнародован специальный акт. Вот выдержка из него:

«Мы, нижеподписавшиеся: начальник партии Сурков, исполняющий обязанности старшего геолога Пастухова, бурильщик Мельников, механик Ковтун и буровая бригада в составе: Межецких, Проводников, Яковлев, Кориков, Янсуфин, составили настоящий акт, что 21 сентября 1953 года в 21 час 30 минут на скважине № Р-1 Березовской буровой партии в момент подъема инструмента, после разбуривания цементных пробок, произошел внезапный газо-водяной выброс. Из скважины выброшено 200 метров 5-дюймовых бур-труб и пикообразное долото. Высота струи фонтана достигает 45—50 метров».

Саму же нефть нашли в 1958-1959 годах на территории вблизи села Малый Атлым. Мало-Атлымская нефть — самая первая нефть Тюмени, качество которой было очень высоким. 

Ко времени появления Мало-Атлымской нефти правительство уже признало неперспективным дальнейшее бурение в Тюменской области. Был издан приказ о прекращении буровых работ на нефть. Все силы предлагалось переместить в район Березово и подготовить Березовское газовое месторождение к промышленной эксплуатации, однако позже поисковые работы продолжили, и как оказалось не зря – были открыты многие месторождения нефти и газа (более 250). Но именно Березово и Малый Атлым стали двумя отправными точками в превращении нашего региона в основную нефтегазовую провинцию страны, а СССР — в ведущую нефтяную державу.

Как живется современным нефтяникам и как они будут отмечать этот праздник — NG72.ru рассказал работник «Газпром проектирование» Николай Кинесфатор.

– Я работаю в этой сфере 4 года. В целом, нефтяная промышленность в Тюмени на высоте. Однако хочу заметить, что с приходом так называемого кризиса стало меньше заказов и меньше работы, и, как следствие, меньше зарплата, – рассказывает инженер Николай Кинесфатор. – В самой Тюмени точек нефтедобычи нет, все крупные месторождения в ХМАО, в районах Увата, Нижневартовска, в ЯНАО, возле Нового Уренгоя. Как мы отмечаем наш праздник? Мы будем отдыхать на турбазе всем отделом.

В рожденной 75 лет назад Тюменской области наука должна была стать и стала передовой. Без этого не удалось бы сначала найти запрятанные в глубине недр нефть и газ, потом доказать, что их запасы огромные, и затем разработать эти месторождения и создать уникальный крупнейший в мире топливно-энергетический комплекс. Он до сих пор остается энергетическим сердцем страны. «АиФ-Тюмень» — о некоторых из тех первопроходцев, которые причастны к этому беспрецедентному проекту и чьи имена известны и в России, и во всем мире.

«Получен фонтан нефти. Ясно?»

Фарман Салманов. Геолог, первооткрыватель нефти в Сибири, доктор геолого-минералогических наук, член-корреспондент РАН, Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской премии.

Это одна из самых, пожалуй, привлекающих всеобщее внимание фигур в советской геологии. С ним дружили известные ученые, государственные деятели, певцы, поэты, композиторы, писатели. Его постоянно осаждали журналисты. И все потому, что был он незаурядной, яркой личностью, со своим взглядом на науку и жизнь, со своими принципами, которым он никогда не изменял. Талантливый ученый и волевой, решительный практик — все это легко и свободно в нем умещалось.

Родился Фарман Салманов в 1931 году в Шамхорском районе Азербайджанской ССР. По национальности — азербайджанец.

В 1954 году окончил геологоразведочный факультет Азербайджанского индустриального института и по направлению, которого он добился с большим трудом, только благодаря поддержке министра нефтяной промышленности СССР Николая Байбакова, уехал на поиски нефти в Кузбасс. Поработав в нефтегазоразведочных экспедициях в Кемеровской и Новосибирской областях, он понял, что поиск здесь бесперспективен и нефть нужно искать в Западной Сибири. Но у его руководителей было другое мнение. И тогда Салманов самовольно увел свою геологическую партию в Сургут. Было это в 1957 году. За это его пытались отстранить от работы, судить, однако закончилась эта эпопея тем, что руководство подписало задним числом приказ о переброске партии Салманова в Сургут. И, когда первая скважина в районе поселка Мегион дала в марте 1961 года фонтан нефти, своим оппонентам Салманов отправил сообщение: «В Мегионе на скважине №1 с глубины 2180 метров получен фонтан нефти. Ясно? С уважением, Фарман Салманов». В этом он весь. И в молодые годы, и в зрелом возрасте его напористый нрав не изменился.

В 1970 году он был назначен главным геологом, заместителем начальника главного Тюменского производственно-геологического управления, а в 1978 году стал руководителем «Главтюменьгеологии». Проработав в Западной Сибири более 30 лет, он стал первооткрывателем и участником открытий более 130 месторождений нефти и газа. Кроме того, Фарман Салманов — автор фундаментальных научных трудов, посвященных проблемам формирования и распределения крупных месторождений нефти и газа. Им опубликовано более 160 научных статей и 10 монографий. Мировое научное сообщество назвало Фармана Салманова «Лучшим геологом ХХ века». Умер Фарман Салманов в 2007 году, похоронен в Москве на Ваганьковском кладбище.

Этому выдающемуся человеку открыты памятники и бюсты в Москве, Баку, Сургуте, Салехарде, Ханты-Мансийске, а в Тюмени на доме, в котором жил великий геолог, установлена мемориальная доска.

В честь него названы улицы в Сургуте и Нижневартовске, нефтегазоконденсатное месторождение и теплоход.

Имя Салманова присвоено самолетам Ту-154М и Boeing 737-800.

А в декабре 2018 года было объявлено, что по результатам народного голосования в честь Салманова будет назван аэропорт Сургута.

Дело жизни

Виктор Муравленко — начальник Главного Тюменского производственного управления по нефтяной и газовой промышленности, Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской и Государственной премий, профессор.

Родился 25 декабря 1912 года в станице Назамаевской Павловского района Краснодарского края в семье сельского врача.

Работать начал в 18 лет мотористом на нефтяных промыслах Чечено-Ингушской АССР. С этих пор вся его жизнь связана с нефтью. В 1936-м, окончив Грозненский нефтяной институт, он начал работать бурильщиком Лок-Батайской конторы бурения «Бакнефти», а уже в 1940 году был назначен директором конторы бурения треста «Сахалиннефть». И, когда в 1941 году началась война, на фронт его не отправили, оставили на Сахалине «для нужд нефтяной отрасли». После войны Виктор Муравленко возглавил управление «Куйбышевнефть». Там он прославился как руководитель-реформатор. Он модернизировал работу управления, стал применять научные разработки для нефтяной отрасли. По его инициативе была построена первая в стране комплексно-механизированная установка, которая стала применяться по всей стране. Но звездный час для Муравленко наступил в 1965 году, когда его назначили руководителем «Главтюменьнефтегаза». Коллектив этого новорожденного Главного тюменского производственного управления по нефтяной и газовой промышленности под его руководством и разрабатывал все основные месторождения Западной Сибири, в том числе крупнейшее — Самотлорское.

Умер он в июне 1977 года в Москве. Похоронен в Тюмени на Червишевском кладбище. Именем Виктора Муравленко названы город и месторождение на Ямале, научно-исследовательский институт и улица в Тюмени, общественный фонд. В городе Муравленко ему установлен памятник, а в Тюмени на здании «Главтюменьнефтегаза» и фасаде дома, где он жил, — мемориальные доски.

«Мотор» геологоразведки

Рауль-Юрий Эрвье — первый руководитель Тюменского геологического управления, Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской премии, Почетный гражданин Тюмени.

В 60-70-е годы прошлого века этот человек был живой легендой для жителей нашей области и культовой, как сейчас говорят, фигурой для геологов страны.

Родился он в 1909 году в Тифлисе. Окончил школу. С 14 лет стал работать на заводе в родном городе и в Термезе, грузчиком в порту в Батуми. А в 1929 году завербовался в Мелитопольскую газовую партию. С этого времени геология стала его судьбой. Он был буровым рабочим, сменным мастером и техноруком отдела, куда входили 12 геологических партий. В 1933 году, окончив с медалью Высшие инженерные курсы геологоразведчиков в Киеве, до 1941 года работал в различных геологических партиях на Украине.

С августа 1941 года Юрий Эрвье на фронте. Служил в саперных частях, был командиром отдельного отряда бурения саперного батальона. Воевал на Южном, Северо-Кавказском, 4-м Украинском фронтах. Участвовал в освобождении Моздока, Туапсе, Новороссийска, Одессы. В декабре 1944 года майором инженерной службы он вернулся к гражданской жизни и к работе по довоенной профессии. Он возглавлял Южно-Молдавскую, затем Южно-Челябинской нефтеразведки, а в декабре 1957 стал руководителем Тюменского геологического управления. Именно он был «мотором» масштабных поисковых и разведочных работ в Западной Сибири, которые завершились открытием крупнейшей не только в СССР, но и в мире нефтегазоносной провинции.

Почти четверть века он возглавлял геологическую службу области. За это время было разведано и открыто более 250 месторождений нефти и газа, в том числе уникальные нефтяные гиганты Мамонтовское, Правдинское, Самотлорское, и газовые — Заполярное, Медвежье, Уренгойское, Ямбургское. Юрий Эрвье был еще и автором многих научных работ по обоснованию перспектив нефтегазоносности Западно-Сибирской плиты, выяснению закономерностей размещения залежей нефти и газа, которые стали крупным вкладом в геологическую науку. Умер он в августе 1991 года.

В 2006 году в областном центре, возле здания «Главтюменьгеологии», открыт памятник этому легендарному геологу.

Холодный мир академика Мельникова

Владимир Мельников, председатель Тюменского научного центра СО РАН. Научный руководитель академической кафедры криософии ТюмГУ, ученый-геокриолог с мировым именем, академик РАН.

Кроме того, он член-корреспондент Королевской Академии наук Бельгии, координатор программы «Вечная мерзлота Арктики» в рамках российско-американской Президентской комиссии. И, к тому же, академик он потомственный — сын Героя Социалистического труда академика Павла Мельникова.

Родился Владимир Мельников в 1940 году в Москве. В 1962 году окончил Московский геологоразведочный институт. Работал в Институте мерзлотоведения СО АН СССР, Институте геологии и геофизики СО АН СССР.

В 1985 году возглавил в Тюмени Институт проблем освоения Севера, затем Институт Криосферы Земли СО РАН, а с 2017 года Владимир Мельников — руководитель научного направления Института Криосферы Земли Тюменского научного центра СО РАН.

Он основоположник криософии — междисциплинарной системы представлений о холодном мире, автор и соавтор более 300 научных работ, в том числе 13 монографий и 21 изобретения. Основное направление его научных исследований, если сказать совсем просто, — не покорение мерзлоты, а ее использование как ресурса. Этот развиваемый им подход в криологии Земли и инициированные им работы по газогидратам существенно расширили современные представления об объекте исследования геокриологии и получили международное признание. С 2006 года под руководством Владимира Мельникова проводятся исследования воздействия бактерий из древних мерзлых пород на современные биосистемы. Исследования показали позитивную роль холода и палеомикробиоты на укрепление иммунной системы и продолжительность жизни лабораторных животных.

По его инициативе прошел ряд международных конференций по экологии и устойчивому развитию северных регионов, а также создан Норвежский научный фонд, проект «Нефтяные загрязнения грунтов на вечной мерзлоте».

Владимир Мельников награжден орденом «Знак Почета», орденом «Почета», орденом «За заслуги перед Отечеством» IV степени.

Где искать вторую Тюмень?

Иван Нестеров в геологической науке фигура колоссальная. Член-корреспондент РАН, академик трех международных Академий наук, доктор геолого-минералогических наук, профессор, лауреат Ленинской и Государственной премий Правительства России, почетный гражданин города Тюмени и Тюменской области.

Родился он в январе 1932 года в деревне Параткуль Щадринского района Курганской области.

Окончил Свердловский горный институт. Работал в научно-исследовательских институтах Новосибирска и Тюмени. Долгие годы возглавлял флагман геологической науки — институт ЗапСибНИГНИ.

Всю свою жизнь был горячим сторонником большой тюменской нефти. Когда в научном мире начинались разговоры о том, что в Западной Сибири иссякают запасы углеводородов и надо искать «вторую Тюмень», утверждал, что «вторую Тюмень» можно найти только в Тюмени.

Под руководством Ивана Нестерова в регионе сложилась мощная школа геологов нефти и газа, известная во всем мире. Ее заслуги отмечены в США, Канаде, Евросоюзе, Китае, многих других странах.

Нестеров входил в число первооткрывателей Самотлорского, Усть-Балыкского, Уренгойского месторождений. Разработанные под его руководством программы геологоразведочных работ в Западной Сибири были успешно реализованы. В 2003 году он получил патент на изобретение «Способ и устройство для измерения гравитационного поля». Иван Нестеров — автор 13 изобретений, 684 научных статей и 39 монографий.

Он научил бурению в космосе

Виктор Копылов, доктор технический наук, заслуженный деятель науки и техники России, редактор сборников научных трудов. Почетный гражданин города Тюмени.

Он родился 24 февраля 1932 года в Свердловской области. Окончил Свердловский горный институт по специальности «бурение нефтяных и газовых скважин». С 1964 года живет в Тюмени. Работал в Тюменском индустриальном институте: заведовал кафедрой бурения нефтяных и газовых скважин, был деканом нефтегазопромыслового факультета, проректором по научной работе, а с 1973 по 1986 годы — ректором. Виктор Копылов первым в мире предложил использовать тепловые трубы для охлаждения породоразрушающего инструмента при сверхглубоком бурении, а также при бурении скважин в вакууме на поверхности космических тел, где обычная технология бурения неприемлема. А также он был организатором единственной в те годы в Сибири кафедры бурения нефтяных и газовых скважин и основателем сибирской школы инженеров-нефтяников по бурению.

Он автор более 700 научных трудов, в том числе 27 монографий и шести изобретений.

В 1983 году по его инициативе был создан музей истории науки и техники Зауралья при Тюменском индустриальном институте. В нем, помимо экспозиции ракетной и авиационной техники, проходят выставки, посвященные выдающимся ученым.

От коллектора до министра

Лев Ровнин — один из первооткрывателей Западно-Сибирской нефтегазоносной провинции, Уренгойского газового месторождения, участник открытия и разведки 150 месторождений нефти и газа, в том числе Березовского, Делинского, Усть-Балыкского, Самотлорского. Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской премии.

Родился 2 ноября 1928 года в городе Термез Узбекской ССР.

В 1951 году окончил Саратовский государственный университет по специальности «инженер-геолог». Работал в Западной Сибири. Прошел путь от коллектора до начальника Главного управления по поискам и разведке месторождений нефти и газа, члена коллегии Министерства геологии РСФСР.

С 1970 по 1987 годы был Министром геологии РСФСР.

Автор более 160 печатных работ. Именем Льва Ровнина была названа улица и сквер в Тюмени.

Золотая медаль за научный прогноз

Владимир Шпильман, лауреат Государственной премии СССР, доктор геолого-минералогических наук. Академик Российской академии естественных наук, почетный профессор Пекинского университета.

Родился в апреле 1941 года в Москве. В 1965 году окончил Московский институт нефтехимической и газовой промышленности им. И.М. Губкина по специальности «горный инженер-геолог».

С 1965 года работал инженером, геологом, старшим геологом, старшим научным сотрудником, заместителем директора по научной работе и координации научно-исследовательских работ Западно-Сибирского научно-исследовательского геологоразведочного нефтяного института (ЗапСибНИГНИ) в Тюмени.

Руководил Научно-аналитическим центром рационального недропользования в Югре. Под его руководством в Ханты-Мансийском автономном округе была создана система рационального недропользования, разработаны основные положения и условия лицензирования недр, внедрена территориальная программа геологоразведочных работ.

За работы по прогнозу и направлениям поисковых работ на нефть и газ награжден золотой и серебряной медалями ВДНХ СССР.

Впервые в СССР

Лев Цибулин — главный геофизик Тюменского производственного геологического управления. Герой Социалистического Труда, Лауреат Ленинской премии.

Входил в группу ученых и практиков, обосновавших нефтегазоносность Западно-Сибирской низменности. Под его руководством и при непосредственном участии впервые в СССР были внедрены методы речной сейсморазведки и авиасейсмозондирования, позволившие более интенсивно изучать геологическое строение территории области, эффективнее выявлять и готовить структуры к глубокому бурению.

Родился в 1927 году в станице Красюковка Новочеркасского, ныне Октябрьского, района Ростовской области.

В 1951 году окончил Свердловский горный институт им. В.В. Вахрушева, получил специальность горного инженера-геофизика. В 1951-1953 годах работал начальником сейсморазведочной партии в Кустанайской области. С 1953 года трудился в Западной Сибири. Был начальником сейсморазведовательной партии, старшим инженером Западно-Сибирского геофизического треста, главным инженером, главным геофизиком Березовской и Нарыкарской экспедиций. В 1961 году назначен главным геофизиком, заместителем начальника Тюменского территориального геологического управления по геофизическим работам. Занимал это пост почти 30 лет. За это время на территории области подготовлены для поискового бурения 173 структуры. Он участвовал в подготовке открытия 37 нефтяных и 32 газовых месторождений.

Все могло быть иначе

Не встань на защиту в 60-е годы тюменские ученые, производственники и власти, возможно, и «открытие века» случилось бы на многие годы позже, и разведка и добыча нефти и газа обошлись бы в разы дороже. А, возможно, и вовсе не было никакого ТЭК Западной Сибири.

Дело в том, что по заданию Госплана могучий и влиятельный в те годы институт «Гидропроект» прорабатывал строительство крупнейшей в СССР Нижнеобской ГЭС. Она должна была давать дешевую энергию и тем самым способствовать росту экономики.

В районе Салехарда планировалось перекрыть Обь плотиной в 42 метра. Мощность ГЭС должна была составить 7,5 тысяч мегаватт. Этот проект поддерживали на самом верху страны. Но в случае его реализации уровень воды поднялся бы примерно на 40 метров и под затопление попадало бы около 130 тысяч квадратных километров. Тогда пришлось бы и разведочное бурение и добычу нефти и газа вести под водой, с платформ. Представьте, в какую копеечку обошлось бы это стране.

Геологи, нефтяники и областные власти начали вести жесткую борьбу с этим проектом. Была создана экспертная комиссия Госплана СССР. В начале 1963 года в Москве состоялось ее заседание. В столицу прилетели руководители геологической организации, лесной и рыбной промышленности, обкома партии. И хотя к тому времени проектировщики уже собрали подписи в пользу строительства Нижнеобской ГЭС, проектирование гидроэлектростанции приостановили, чтобы разобраться в ситуации. В итоге проект строительства ГЭС остановили.

Бдительность и энтузиазм

К геологическому поиску привлекали обычных граждан, объявив в области «массовый геологический поход за полезными ископаемыми». Народ проявлял бдительность: кто нефтепроявления заметит у себя на огороде, кто камень необычный найдет. Словом, желающих стать геологом на общественных началах было немало. Профессия разведчика недр становилась на редкость популярной. 

Сегодня трудно представить, но в те годы редко кто из работающих в экспедициях представлял, что такое нефть. 

– Я помню, как в Кузбассе, где я трудился перед тем, как попасть в Сургут, одна женщина мне говорит: «На первой буровой три куска нефти подняли». Нефть представлялась как каменный уголь, – рассказывал мне Василий Храмов, оказавшийся в Приобье в 1959 году. На буровых порой работали бывшие крестьяне.

– Вчера он еще коров пас, а сегодня верховой, через неделю, глядишь, уже помбур. Аварий было много, порой со смертельным исходом, квалифицированных специалистов не хватало, – продолжал геолог-буровик. Храмов, кстати, возводил первые скважины на Усть-Балыке. Его вахта бурила скважину № 62 – первооткрывательницу – и первой достала нефтеносный керн на Усть-Балыке: керн этот специалистам сказал о больших перспективах Сургутского Приобья. 

Надо сказать, когда создавали Тюменскую нефтеразведочную экспедицию, рассчитывали, конечно же, на нефть. Но первым из западносибирских недр вырвался газовый фонтан в Березово в 1953 году, положивший начало рождению нефтегазовой провинции за Уралом. 

После первой победы в Березово у геологов энтузиазм не пропал, но какая-то досада была. Газ нашли, а нефти как не было, так и нет. Нефть дала о себе знать в 1958 году, на Малом Атлыме. Хотя, кого ни спроси в Западной Сибири, все скажут: первое черное золото получили на Шаимском месторождении в 1960 году. Но Шаим открыли позднее, а первую в Западной Сибири нефть получили раньше и значительно севернее, в Малом Атлыме, в 200 километрах южнее поселка Березово. 

Первая бочка нефти

– Я сам решил испытать ту скважину, а заодно и новенький вертолет Ми-1. Там, на глубине порядка 2 700 метров, вскрыли тонкий прослоек песчаника юрского периода, а оттуда – тот самый запах нефти! – вспоминал главный геолог треста «Тюменьнефтегеология» Лев Иванович Ровнин. Это он распорядился в 1953 году открытым забоем испытать березовскую скважину. И в результате случилось открытие первого газового месторождения. 

Теперь очередь дошла до нефти.

Лев Иванович любил показывать журналистам фотографию, где старший геолог Семен Терехин собирает малоатлымскую нефть в бочку. Набрали тогда литров триста.

Промышленного значения нефть не имела, но для геологов это был знак: нефть где-то рядом! Надо только искать! 

Появилась малоатлымская нефть не вдруг. В конце 1950-х в Нарыкарах Октябрьского района работала геологоразведочная экспедиция, в состав которой входили четыре геологоразведочные партии: Нарыкарская, Шеркалинская, Большекаменская и Малоатлымская. 

«…Поздним летом прошлого года к пустынному берегу Атлымки, недалеко от села Заречного, пристала баржа. Буровой мастер Владимир Владимирович Соболевский недолго осматривался на новом месте. Времени было в обрез… По шатким сходням буровики стаскивали с баржи плахи и бревна, механизмы и оборудование; подтянули балок – передвижной вагончик на мощных полозьях. – Так описывается появление нефтяников в маленьком таежном поселке в статье корреспондента газеты «За коммунизм» Евгения Лучинецкого «Дорога к нефти». – Все были грузчиками и строителями. Вскоре к небу поднялась сорокаметровая вышка. А в один из дней ноября, когда ветер, разыгравшийся на просторе, нес пургу, гулко заработал двигатель и бур вошел в грунт». 

Нефтеразведочная партия в Малом Атлыме работала около шести лет, пока не обнаружили первую нефть.

На скважине трудились практически круглые сутки, в три смены, – не только нефтяники, приехавшие из других городов, но и местные жители. Работы не прекращались даже при минус пятидесяти.

…Первой нефтью были измазаны все. На следующий день из Тюмени на самолете прилетел Юрий Георгиевич Эрвье – начальник геологического управления. Он был счастлив, расспрашивал нефтяников, хотел узнать даже самые мельчайшие подробности. 

– Нефть у нас есть! – восклицал Юрий Георгиевич Эрьве. – Ключ к ней в наших руках: одна скважина дала нефть, пусть немного, но это – как веха, понимаете?
Качество нефти, как показали лабораторные исследования, оказалось высоким: нефть легких фракций, практически не содержащая серы. 

Нефтяники уже строили планы о дальнейшей разработке месторождения. Но министерство нефтяной промышленности, в ведение которого были переданы поисковые работы, посчитало нецелесообразным продолжать работы на этом месторождении. Начальство приказало вышку разобрать, а скважину, из которой сочилась нефть, сровнять с землей бульдозером.

Отметим, что дата появления малоатлымской нефти в воспоминаниях современников указывается по-разному. Чаще – 6 апреля 1959 года, но Лев Ровнин, определявший место для каждой скважины, в своих воспоминаниях и интервью называет апрель 1958 года. Сын Соболевского, под руководством которого бурилась скважина, говорит, что нефть на Малом Атлыме увидели, скорее всего, в декабре 1958-го. 

Как бы то ни было, малоатлымская нефть была первой: до Шаимского фонтана оставались еще месяцы тревог и ожиданий. Геологи жили предчувствием чего-то значительного, и Малый Атлым это ощущение усилил.

От Малого Атлыма к Шаиму

Ко времени появления малоатлымской нефти правительство уже признало неперспективным дальнейшее бурение на нефть в Тюменской области. Был издан приказ о прекращении работ. Все силы предлагалось переместить в район Березово и подготовить Березовское газовое месторождение к промышленной эксплуатации. В Тюмень приехал замначальника Главгеологии РСФСР Е. Я. Дмитриев и на совещании ознакомил геологов с этим решением. Но в этот момент поступила радиограмма о появлении атлымской нефти. Буровые работы продолжили. Была создана Шаимская геологоразведочная экспедиция (начальник – М. Шалавин, главный инженер – В. Соболевский, главный геолог – A. Сторожен). Экспедиция вскоре открыла первое промышленное нефтяное месторождение в 280 километрах от Малого Атлыма. Но именно Березово и Малый Атлым стали двумя отправными точками в превращении западносибирского региона в основную нефтегазовую провинцию страны. С середины 1959 года в составе «Тюменьнефтегеологии» уже работало 50 поисково-геологических и сейсморазведочных партий. Численность коллектива геологоразведчиков выросла за пять лет в три раза. После Малого Атлыма геологи ждали более убедительного открытия. А оно все не случалось. И вот наконец…

Как это было

Из рассказа геолога-первопроходца Л. И. Ровнина:

– Первую промышленную нефть получили в Шаиме. Я настоял, чтобы провели сейсморазведку в Шаимской зоне. К лету 1959 года в верховьях реки Конды наша Ханты-Мансийская сейсморазведочная экспедиция выявила Мулымьинское поднятие. В навигацию сюда с большим трудом затащили по Конде две буровые установки, необходимые материалы. Для бурения первой скважины Юрий Георгиевич Эрвье направил в Шаим лучшего бурового мастера Семена Никитича Урусова, его бригада имела большой опыт скоростного бурения глубоких скважин. Пробурили скважину. И вдруг мне сообщают (я как раз был в Ханты-Мансийске), что Эрвье дал команду скважину не испытывать, а станок перетащить на следующую точку, поскольку, мол, по керну и каротажным диаграммам интересных объектов в ней нет. Я так тогда возмутился, даже поссорился с Эрвье и потребовал, чтобы буровой станок вернули. Опробовали скважину. И получили семь тонн нефти в сутки! Семь тонн из пород палеозойского фундамента!

Я утвердил здесь, на Шаимском поднятии, еще несколько скважин. В мае 1960-го бригада Урусова забурила скважину № 6, а в июне, 22-го, в Тюмень, в геологическое управление пришла радиограмма, что скважина выдала фонтан нефти под 600 тонн в сутки! Каково?! Мы получили в Шаиме (теперь там построен город Урай) первую промышленную нефть. Это был успех!

«Его открытие до сих пор кормит Россию и полмира». История великого ученого Юрия Эрвье

Человек, любивший солнце

«Совершенно верно, – ответил профессор. – Обычно публика всех этих деталей не знала, но когда Володя пел эту песню нефтяникам, то те отлично понимали, о чём шла речь».

Из интервью с профессором, доктором наук Игорем Леонидовичем Бровиным, долгие годы работавшим в научно-исследовательском институте «УкрНИИгипронефть».

Вы знали, что великой «нефтяной державой» Россия, стала благодаря одному совершенно удивительному человеку? Именно он обнаружил богатейшие нефтегазовые месторождения в Западной Сибири, которые продолжают «кормить» не только нашу страну, но и значительную часть всего мира.

Француз из Тбилиси

Неизвестно, каким ветром в Николаевские времена занесло французского коммерсанта Жана-Франциска Эрвье в Тифлис. 
Но вскоре купец первой гильдии, которого деловые партнеры звали попросту Иван Иванович, принял российское подданство. 
Его внук Юрий-Рауль уже ничем не отличался от прочих тифлисских мальчишек.

«Приехав и поселившись в России в 1850 году и проживая все время среди русских людей, я настолько с ними сроднился и полюбил Россию, что в 1896 году принял подданство России и согласно своему желанию причислен к обществу податных обывателей г. Тифлиса. 
Еще до принятия мною подданства России, я в течение почти полувекового пребывания в России, имел счастье оказать некоторые услуги своему новому отечеству» — этими словами начинается письмо Жана Франциска Эрвье, адресованное императору Николаю II. 

«Геология привлекала меня с детства…, — вспоминал он годы спустя, 
— Но, увы, я опоздал: приемные экзамены закончились. Правда, мне все же повезло… В Ленинграде я встретил хорошего человека из южного приазовского городка Мелитополя. Он работал в геологической партии. Поехал я в эту партию подсобным рабочим. С тех пор и началась моя кочевая жизнь геолога».

Поскольку родился Юрий Георгиевич в 1909, его взросление было сумбурным. Недоучившийся в гимназии мальчик успел поработать грузчиком, мыловаром, подсобником на заводе, пока, наконец, не пробился на рабфак – всегда мечтал стать геологом. Что и осуществил, отучившись на Киевских высших инженерных курсах геологоразведчиков.

Потом была война со службой в саперных частях, демобилизация в чине инженер-майора, несколько лет работы в нефтеразведке Молдавии.

С началом Великой Отечественной войны 32-летний Юрий Эрвье был мобилизован и назначен командиром отдельного отряда глубокого бурения в осаждённой Одессе.

К середине октября стало ясно, что город придётся оставить. Ночью головная часть отряда с оборудованием эвакуировалась на танкере «Серго» в Севастополь, а оттуда – в Новороссийск. 
По дороге их дважды бомбили, но обошлось без потерь. Из 86 членов отряда Одессу смогли покинуть только 31, судьба остальных навсегда осталась неизвестной.

В те дни Юрий Эрвье завёл свой фронтовой дневник – чёрную тетрадь, сегодня хранящуюся в Тюменском музейном комплексе имени И.Я. Словцова, как и сотни других документов семейного архива Эрвье.

Юрию Георгиевичу повезло – он выжил в той страшной войне и смог продолжить работу геолога, главное дело всей своей жизни.

А, может, это нам повезло, тюменцам? Ведь всего полвека назад, приехав в наши края, он встретил совсем другую Тюмень…
 

Отныне – сибиряк!

Назначение в Тюменскую нефтеразведочную экспедицию Юрий Георгиевич Эрвье получил в 1952. 
На тот момент Тюмень была заштатным городком, первую встречу с которым он описал в дневнике:

«Пустыри, унылые бараки-склады, ряды деревянных домов за глухими заборами. В центре сразу за универмагом базар с полусгнившими деревянными палатками. Асфальт сменяется булыжной мостовой: ямы, рытвины, щелястый деревянный тротуар. Старина и ветхость. 
Потом стройка – будущий машиностроительный техникум… 
База нефтеразведки на улице Минской, недалеко кладбище. 
Вот всегда так! Сколько ни организовывал партий и экспедиций, вечно место базы дадут на самом краю населенного пункта, и кладбище рядом…»

Но работы для талантливого ученого было «завались». В поисках нефти и газа командированные геологи «шерстили» непередаваемо огромную территорию: от Ямала до Казахстана.

На календаре был 1955 год. 
Трест «Тюменнефтегеология», главным инженером которого был назначен Юрий Георгиевич, только становился на ноги. Поиски нефти и газа велись на огромной территории от Казахстана до Ямала, учёные по-прежнему спорили о перспективах нефтегазоносности Западной Сибири, а о местах с диковинными названиями Самотлор, Уренгой и Шаим не слышали даже специалисты.

Здесь ему предстояло возглавить поистине гигантскую даже не по советским – по мировым меркам – организацию, имя которой потомки и сто лет будут повторять с почтением: Главтюменьгеология.

Молодым тюменским геологам, порой свысока взирающим на деяния своих предшественников, почаще следовало бы вспоминать слова академика И.И. Нестерова о том, что в сравнении с этим главком даже такие мировые гиганты как AMOKO, Shell и British Petroleum выглядели жалкими карликами.

Управлять крупной компанией – это искусство, руководить 100-тысячным коллективом – дар. 
И Юрий Эрвье этим даром обладал сполна. Требовательный, порой очень жёсткий, но при том внимательный и всегда справедливый, он был не только начальником, но и лидером, заряжавшим своей энергией и любовью к делу. 
«Прекрасная зеленовато-коричневая, с золотистой пеной ароматическая жидкость. Разве могут сравниться для нефтяника с запахом нефти любые самые дорогие духи!» 
— это слова не «менеджера» от геологии, а настоящего, прирождённого геолога.

Тем временем, Московские кабинеты буквально разрывались от словесных баталий. В столице сомневались, что в Западной Сибири найдется что-то достойное, а посему жечь ресурс и изводить людей становилось нецелесообразно.

Подпевали сомневающимся и маститые ученые, убеждавшие, что: «Тюмень, например – 80% болот, и никакой нефти там в жизни не найти». 
А Уренгой, Самотлор, Шаим и вовсе вызывали улыбку на их лицах.

Эрвье, поддерживаемый рядом таких же геологов-мечтателей из Москвы, считал по-другому. Чувствовал, что помимо уже найденных небольших месторождений вот-вот… клюнет крупная рыба, поэтому поиски не прекращал – продолжал работать… порой на одном энтузиазме.

Благо компромисс в Москве был найден. Эрвье дают шанс. В 1956 г. он возглавляет все геологические работы в Западной Сибири и получает, по сути, карт-бланш на реализацию собственных идей. 
В подчинении десятки тысяч человек, раскиданных по всей Сибири и живущих в суровых реалиях: кто в палатках, кто в плохо отапливаемых бараках. Но каждый из них отчаянно верил в Эрвье, его лидерские качества, харизму и чутье:

«Эрвье был очень строгим. Лентяев, разгильдяев презирал. В человеке ценил порядочность. Мне кажется, что в его голове всегда были вот эти наши месторождения, которые наделали столько шуму. Вот он и шел к цели. Сам был человеком, за которым хотелось идти. В одежде был неприхотлив, всегда оставался самим собой. При нем все работали так, что порой многие удивлялись открывавшимся в них способностям» – вспоминала личный секретарь Юрия Георгиевича
Их чутьё не подвело…

Победный фонтан

На каком-то этапе буровые разведработы сосредоточились в районе Нижневартовска на озере Самотлор. Два года разведка не давала там результатов. Из Центра уже раздавались отчаянные голоса: пора прекратить искать там, где явно ничего нет. Но Эрвье не унимался, продолжая, как собака-ищейка, прильнув к земле, искать нефть для нашей страны.

И вот произошло чудо. Ночью 21 июня 60-го из скважины, на которой работала бригада Шаимской экспедиции, забил мощный нефтяной фонтан. 
Найдено первое в Западной Сибири промышленное месторождение. 
Потом их будет еще больше…

Один из профессоров НИИ Гипронефти вспоминал:

Я потом спросил Эрвье, откуда ты знал, что она там все-таки есть? Он ответил: «Шестое чувство подсказало»

Небритый человек с канистрами

Завершение этой истории стало песней Высоцкого «Тюменская нефть».

Профессор Боровин вспоминал:

«Присутствующий на месте бурения Эрвье тут же наполнил нефтью две канистры и рванул на вертолете сначала в Сургут, потом в Тюмень. 
В аэропорту за ящик коньяку договорился с командиром рейсового экипажа, что его – небритого, в телогрейке, с двумя «подозрительными» канистрами – довезут до Москвы. Только в нашей стране такое возможно… 
Через считанные часы одна из канистр стояла в кабинете Председателя нефтяного комитета, а вторая – у дверей профессорской квартиры председателя комиссии, год назад подписавшего экспертное заключение об отсутствии на Самотлоре нефти…»

Эрвье покинул Тюмень в 1977-м, после назначения на пост заместителя министра геологии СССР. 
За эти два с небольшим десятилетия на территории области было открыто более 250 месторождений. Самотлорское, Мамонтовское, Усть-Балыкское, Уренгойское, Медвежье, Заполярное, Ямбургское – то были не просто нефть и газ. 
Тюменская область, а с ней и всё наше Отечество получили уникальный шанс сопоставимый разве что с чудом второго рождения. 
А уж как им воспользовались потомки – это совсем другая история…

«Тюмень превратится в большой, за миллион жителей, красивый чистый город с одним из лучших в стране аэропортов – воротами Сибири, с новыми парками, музеями, с хорошим оперным и драматическим театрами», — предсказывал Эрвье в 1966 году.

Юрий Георгиевич скончался в Москве 8 августа 1991 года, менее чем за две недели до путча и за четыре месяца до распада Советского Союза, народу которого он служил всю свою жизнь.

Тюменцы не забыли своего великого соотечественника – в центре города, возле здания Главтюменьгеологии установлен памятник Юрию Георгиевичу, имя его носит улица в одном из новых районов, а в музее  
«Городская дума» в апреле открылась посвящённая ему выставка.

Но сегодня мы хотим, пожалуй, впервые показать людям другого Эрвье – не только мудрого руководителя, но и сердечного, любящего, откровенного человека, каким им его знали только самые близкие люди.

Эрвье ушёл, оставив после себя огромное наследие: целую плеяду учеников-геологов и колоссальную ресурсную базу, которая продолжает кормить нас и по сей день.

Перед вами – строки из писем и фронтового дневника Рауля-Юрия Георгиевича Эрвье.

22 июня 1941 г. 
Замечательное, тихое, солнечное утро, сборы на море с Ксеной и Юриком. Работа в саду. Около 12 часов к забору подошел Володя Ляховецкий и сказал, что только что говорил Молотов о немецком выступлении, и что через несколько минут слушали повторную речь. 

Меня как громом ударило, до того неожиданно для меня это было. Я ожидал нашего выступления, но не раньше августа, об этом можно  
было судить по многим факторам, однако, выступление немцев было подобно грому в чистом небе. На дядю Спиру известие произвело еще большее впечатление. Он сразу схватился за голову, вбежал в дом и зарыдал. Огромное впечатление произвела война на Ксену. Она плакала вместе с дядей Спирой. У меня тоже сжалось сердце. 

Мысль: сколько жертв. Сколько обездоленных семей, сколько потерь в промышленности, так дорого доставшейся нам — боль. Сверлила мысль. Но лишь одно, что в конечном итоге мы вместе выйдем из этого положения, хоть и с большими потерями, несколько сглаживало  
впечатление. Социальное бедствие — нет войне имени. 
Совместным советом мы решили послать Юрика к бабушке в Кировоград, все же дальше на 250-300 км от границы.

26 июня 1941г. 
Сегодня утром, вернее в 2 часа дня уехал Юрик. Я попрощался с ним в 12 часов. Было ощущение потери жизни. Никогда я не прощу себе эту глупость. Послав его в Кировоград, мы совершили непоправимую ошибку. 

Прощаясь, я отвел его в сторону, посадил на вокзальном палисаднике рядом с собой и сказал следующее: «Юрик, сынок мой, не знаю, удастся нам встретиться, либо нет, но при всех обстоятельствах помни и обещай мне любить Родину, Россию и народ и сделать все лишь в пользу этим трем представляющим одно целое, и быть верным своему государству». 

И этот маленький 8-летний мальчик, посмотрев мне в глаза своими черными, с синими белками серьезными глазенками, ответил: «Да, папочка, буду помнить и делать только полезное Родине и народу». 
Я подвел его к матери, поцеловал и ушел не оборачиваясь. Я рыдал внутренне и боялся, что если останусь на секунду, то не смогу сдержать слез.
Надеждой жив человек, будем жить надеждой и мы.

18 июля 1941 г. 
У всех нервное состояние. Из Тирасполя поездом приезжал Шамис. Рассказывал о сдаче и последних днях Кишинева. Сообщил, что немцы-румыны заняли Бендеры. Уехал в Днепропетровск, якобы на формирование Коммунистического корпуса (не верю — бежал). 

В Одессе паника полная паника: бегут ответственные работники многих учреждений и промышленных предприятий. Получают в банках деньги и удирают. НКВД работает слабо. Особенно бегут евреи: они знают больше через различных людей. Государственные и военные тайны хранятся плохо. Слухи опережают официальные распоряжения. Кто виноват?  
Люди, которым доверяют и которым доверять нельзя.

14 августа 1941 г. 
Сегодня грустно, как никогда. Сообщили об оставлении Кировограда. На уме только Юрик. Что с ним? Вот первая хорошо ощутимая потеря. Мне очень жаль Ксеночку. Она очень тяжело переживает эту разлуку, ведь на них обоих и на взаимную любовь с Юриком, нельзя было наглядеться. Страшно и одиноко без горячей, дружеской поддержки женщины. Одна надежда на ее свойство, я бы сказал, настоящей  
русской женщины-героини: не терять мужества в плохие минуты жизни и стойкости в горе.

19 октября 1941 г. 
Ночь темная. Пришвартовываемся с опозданием в 10 часу. Так закончилась моя жизнь в Одессе, где прожил очень хорошо и счастливо с января 1937 г. За это время я полюбил город (не людей), привык к нему и смотрел как на родной. Грустно, очень грустно, даже при таких обстоятельствах расставаться с последним, что у меня осталось родным, связанным со столькими воспоминаниями. Жаль многого, но что же делать? Война! Но я не закончил жизнь вообще. Я жив и я вернусь сюда, если только провидение сохранит мне жизнь. И не с городом, но с людьми у меня еще будут счеты — не личные, общественные, государственные. А если без меня – то они тоже будут.

21 октября 1941 г. 
Я еще раз убедился, что когда человек сочетает в себе ум, силу и красоту – он добр, т.к освобожден от бессилия и уродства.

24 октября 1941 г. 
Вчера исполнилось 3 месяца, как уехала Ксеночка и около 4 – Юрик. Родненькие мои! Как я люблю вас обоих и сколько горя, лишений и страданий Вам причинил. За что я был груб к тебе, моя доченька, за твою любовь, за твою чуткость и самоотверженность ко мне! 
Мой дорогой Ксеночкин сыночек! Ты мой умненький, тихонький и послушный, самостоятельный мальчик – видел во мне только грубость; Ласка, отцовская ласка была для тебя большой редкостью. Неужели я не любил тебя? Нет, сыночек, любил! Любил глубоко и чутко, но я не показывал своих чувств, хотел, чтобы ты был лучше всех! Ты и был почти таким, но несколько особенным, более доступным для понимания  
матери – нашей Ксеночки. Если только судьба будет милостива к нам, то во мне вы увидите другого отца и мужа. Я возмещу вам ваши страдания и ваше горе. Я постараюсь сделать все, что только может сделать человек! Будем надеяться, что все для Вас обойдется хорошо.
 

6 ноября 1941 г. 
Сегодня 10 лет с тех пор, как Ксаночка стала моей женой. И первый раз мы в этот день не вместе. Где бы я не был, куда бы не ездил, но в этот день я бывал дома. Этот день всегда был праздником.  
Сегодня тоже праздник, но грустный. Весь день грустно, тоска так гнетет, что просто не находишь себе места. Прости мне мою грубость и иногда бессердечие и нечуткость. Правда, в большинстве это было напускное. Ты это знала, хоть и придавала порой большое значение даже тону. Но ты любила и прощала.

20 ноября 1941 г. 
Родная моя! Как было бы хорошо, если бы ты была здесь, вместе со мной. Доченька моя, солнышко мое! Ты, только ты была и будешь моей любовью, моей жизнью! Ты у меня одна и ею останешься. Женушка моя умненькая! Как глуп человек, когда не осознает своего счастья, находящегося в его руках. Я всегда был скуп к тебе и к Юрику в проявлении нежности. Это отпечаток моего детства. Но ты знала, что я тебя люблю, и знала, что во мне много нежности и самого глубокого чувства к тебе. 
 

23 ноября 1941 г. 
Я любил и люблю тебя до последнего дыхания и нет на земле кого-либо, к кому я питал бы такие чувства! Без рисовки — ты мне дороже жизни, даже дороже света, без которого я согласен трижды умереть.

1 декабря 1941 г. 
Сегодня 9 лет, как родился мой сыночек – наш сыночек. Черненький, как я ждал тебя 9 лет назад. И кто знал, что будешь именно ты, как был обрадован телеграммой о твоем рождении. Мне удалось приехать спустя несколько дней. Ты был такой маленький, черненький и любимый. Это было в тяжелые дни-дни нужды и голода. Я в то время учился. Впрочем, и учиться заставила меня она – наша родная Ксаночка! И только ее нужно благодарить за это! Друг мой! Если вы оба будете счастливее меня, то ты, Юрик, никогда не забывай, что мамочка делала для тебя все, и ты должен ее любить и охранять всю жизнь. Ты мне обещаешь это? Знаю, что да. Но я все же надеюсь, что скоро мы тебя увидим. Скоро вся эта поганая нечисть покатится обратно и заплатит кровью за все свои грязные дела, в два раза большей кровью за нашу русскую кровь. Сынок, люби Родину.

21 декабря 1941 г. 
Сегодня прочитал в «Красной Звезде» от 11 декабря, что в Одессе оккупационные власти обеспокоены отсутствием воды для питья и тем, что в связи с этим распространяются эпидемии. Значит, не умеют хозяйничать, сволочи, на чужой земле, так же как и на своей. Значит мы все же много делали по водоснабжению в условиях осужденной Одессы.

31 декабря 1941 г. 
Итак, сегодня канун 1942 г. Старый год, год несчастья не только личного, но и и год бед для всех советских народов. Проклятый год уходит в историю с тем, чтобы никогда больше не возвращаться. Нет, сегодня не будет поднят стакан за старый год. Мы будем приветствовать лишь Новый год, год, который принесет нам победу и с нею счастье. В этом я уверен. Это третий Новый год, который я встречаю без Ксаночки. Но так грустно и тоскливо никогда еще не было. Как наяву вновь вижу все встречи за всю нашу совместную жизнь. 
1938 г. Одесса. 
Встреча в узком семейном кругу. Скромно, но лучше, чем все остальные встречи как до того, так и после. Прошедший 1937 г. был хорошим годом. В Одессе Ксаночка показала себя таким искренним другом и такой любящей женой и матерью, что даже для меня это было откровением. Оба мы работали. Юрик ходил в детский сад. Рос и умнел. Воспитание его было возложено целиком на Ксаночку. Здесь ей удалось наконец-то осуществить устройство семейного очага, с возможным уютом обставить его. Здесь, дома, первый раз в жизни я чувствовал, что я действительно дома. Я стремился домой. Здесь я день ото дня все сильнее чувствовал любовь к Ксаночке. Глубина этого чувства с каждым днем увеличивалась. И она, моя доченька, это чувствовала, но она всегда любила меня больше. Здесь мы поменялись ролями. Но оба мы любили горячо и пылко. И наш сыночек! Он рос и креп на вольном воздухе, набирался ума, но оставался наивным, до смешного наивным мальчиком.

31 декабря 1941 г. 
Заканчивая год, я хочу закончить и дневник.

31 декабря 1941 г. 
Ты, моя родная! Ты была всю жизнь единственным, бескорыстным другом, матерью, женой, и только тебя одну я любил всегда искренно и нежно. Да и как было тебя не любить — тебя, заменившей мне всех и вся. Для того, чтобы ты полностью поняла мое чувство к тебе, нужно объяснить тебе его. Я хочу надеяться, что ты поймешь меня и правильно истолкуешь. 

Ты знаешь, что по натуре я грубый, неотшлифованный человек, эгоист, большой эгоист. Злость, грубость, вспыльчивость шла рука об руку с добротой. Наказание шло с жалостью. И нередко я, лишаясь нужных мне предметов, заработков, денег, сам отдавал их другим, даже людям, не бывшими моими приятелями. Друзей, ты знаешь, у меня не было: я был слишком самостоятелен и непримирим в спорах и суждениях – это их от меня отталкивало. Ни разу в жизни я не был предателем или человеком, способным подвести другого. Однако при открытых действиях был непримирим: люди боялись именно за это. 
Я же самый строгий и самый знающий критик самому себе. Я — беспредельный эгоист. Добрым бывал часто, но почти всегда тогда, когда мне это было выгодно по той или иной причине. Черствость же моя не знала до жизни с тобой предела. Внутри себя я был черств, как прессованная подметка. Себя я внутренне любил больше всех, но наружно это не было видно: хитрости хватало. Кроме всего, я был артистом в жизни, даже с начала жизни с тобой. Я хорошо умел скрывать свои чувства и нередко под маской грубости прикрывал любовь и наоборот, любовью — грубость. 

Но любил я тебя всегда. Так вот, родненькая моя, любимая крошечка! Так было. Но я стал более человечным, менее эгоистичным и грубым под твоим влиянием. Ведь если раньше я служебные неприятности переносил домой, то за последние годы я был на службе одним человеком, а дома совершенно другим — таким, что если бы об этом знали подчиненные, то ни один из них не поверил бы. Из строгого начальника я превращался в ласкового веселого мужа, редко отца. 
Ты сама не знаешь себе цены. Гордись, родная, любимая моя. Такая жена, мать, человек, друг, как ты, большая редкость. Женщины, подобной тебе, нет. Ты замечательный человек во всем: умная, веселая, неунывающая, самоотверженная, целеустремленная. Для меня ты была находкой. Ты меня перековала и переделала. Ты заставила меня учиться и сделала из меня инженера, более культурного человека. 
Солнышко мое утреннее! Звездочка моя нежная! Кто знает, что нас ожидает. Может быть, меня не станет: ведь я до конца выполню свой долг, долг русского человека, долг советского воина. Знай, что ты бесценна. Капелька моя! Если же будет хуже: не будет и Юрика, то я беру с тебя слово, что ты будешь жить – это ты мне обещай. За Вас, за вашу жизнь, я, человек, не веривший в бога, молюсь ежедневно, в любом месте, вечером или ночью, ложась спать, и осеняю себя крестным знамением. Я верю, что все вы будете живы и здоровы.

Здесь записано все, что я пережил за это время.

Из интернета

Гениальный расчет великого ученого, колоссальный труд инженеров и рабочих, и наконец, счастливый случай. Все это стало залогом открытия тюменской нефти – ресурса, который кормил нашу страну десятилетия и кормит ее по сей день. С момента открытия первых промышленных скважин прошло уже шестьдесят лет. Как же все это происходило?

В ХХ веке Россия действительно «приросла Сибирью». Этот рост оказался настолько впечатляющим, что оказывал важнейшее влияние на развитие страны на протяжении всего последующего периода времени. Советские «нефтедоллары» и брежневский застой, крах СССР, дефолт 1998 года, накопление страной резервов и избавление от долгов, произошедшее в последние 15 лет – все это в той или иной степени было увязано с добычей, потреблением и экспортом российской нефти.

Как и в любом большом начинании, однозначно выделить ту самую «реку Рубикон», перейдя через которую простой проконсул Юлий Цезарь стал диктатором Рима, практически невозможно. Сибирская нефть не возникла «сразу», ее нахождение и открытие готовилось десятилетиями упорного труда. «Большую» нефть Западной Сибири активно искали без малого 13 лет – поиски нефти в Тюменской области стартовали практически сразу после окончания Второй мировой войны, в начале 1947 года. Решающую роль в этом сыграли воззрения и догадки одного из основателей советской нефтяной геологии Ивана Михайловича Губкина.

Теория нефтеобразования Губкина была практически не известна за рубежом – его научные работы и учебники не переводились на иностранные языки. Однако его вполне можно назвать одним из основателей биогенной теории происхождения нефти как прикладного знания. Все дело в том, что органическое строение нефти и возможность ее получения из биологических веществ, например рыбьего жира, были установлены еще в Германии в XIX веке, однако эти знания не нашли практического применения. К заслугам же Губкина можно отнести не просто развитие биогенной теории, но и превращение ее в комплекс эффективных практических приемов по поиску месторождений.

Точно так же, как неизвестны были на Западе труды Губкина, вплоть до распада СССР была непублична и история открытия тюменской нефти. Например, в классическом труде «История крупных открытий нефти и газа» французского геолога Алена Перродона, впервые изданном в 1985 году, об открытиях нефти и газа в советской Сибири было буквально три страницы, в то время как поисково-разведывательные работы США в Саудовской Аравии удостоились целой главы.

Этому, в общем-то, были веские причины. Секретность в вопросе нефтяной и газовой отрасли в СССР диктовалась не просто советской запретительной паранойей. Сами поиски нефти в Татарстане и Сибири были предприняты как попытка уйти от уязвимости главной старой нефтеносной провинции СССР – Азербайджана и Северного Кавказа.

«Уязвимость» – это не преувеличение. В 1940 году, после подписания пакта о ненападении между Германией и СССР, существовал и даже начал осуществляться план совместной англо-французской операции Pike («Щука»), целью которой было уничтожение бакинских нефтепромыслов СССР. Как выяснилось уже после войны, британский генштаб рассматривал вариант нападения на бакинские промыслы во второй половине 1942 года, в момент наибольших успехов гитлеровских войск на Кавказе, с целью не допустить попадания советской нефти в руки немцев. Никуда не исчезли такие военные приготовления и после начала холодной войны – нефтепромыслы Баку всегда были приоритетной целью в американских планах ядерных бомбардировок СССР. Поэтому с геологической разведкой Западной Сибири после войны решили не медлить – 4 июля 1945 года Комплексная комиссия по нефти и газу при президиуме Академии наук СССР приняла постановление «О перспективности нефтеносности Западной Сибири».      

До большой сибирской нефти в то время оставалось долгих 15 лет. Удивительно, но факт – масштабные работы в Сибири стартовали буквально в чистом поле, исключительно на авторитете Губкина и в понимании того, что «наверное, там что-то есть». Последующее открытие громадной Западно-Сибирской нефтеносной провинции стало для СССР не только настоящим рубежом, но и подарком судьбы. Главный источник нефти и газа оказался не просто далеко от неспокойных и уязвимых границ, но находился буквально в сердце огромной страны, надежно защищенный самой географией.

Но эта же география оказалась и главным препятствием в истории открытия сибирской нефти.

Ледяной обелиск в Березово

На протяжении первых шести лет поиски нефти под Тюменью не давали никакого результата. Сотни километров буровых труб просто уходили в никуда, принося на поверхность в лучшем случае минеральную воду. Работы часто приходилось вести в самых тяжелых условиях – и летом, в жару до +45 градусов, и зимой, когда морозы доходили до -57.

Опорная скважина Р-1, ставшая судьбоносной для всей нефтегазовой отрасли Западной Сибири, была лишь 51-й по счету и входила в обычную «сетку», с помощью которой составляли общую геологическую карту региона. На ее результативность повлиял комичный случай: первоначально утвержденная по карте точка ее бурения располагалась на территории районной базы отдыха на берегу реки Казым. То ли из-за нежелания районного начальства портить базу отдыха, то ли из-за недостаточной судоходности реки разведочную скважину регулярной «сетки» сдвинули на целых 50 км, в район небольшого села Березово. Но этот перенос скважины стал просто-таки пророческим.

Руководитель геологоразведочной партии Александр Быстрицкий начал бурение Р-1 буквально на энтузиазме. Фонды из Москвы запаздывали, поэтому, чтобы успеть в сезон, ему пришлось ходить и занимать горюче-смазочные материалы в других организациях.

Однако Быстрицкому не довелось стать триумфатором: в апреле 1953 года по неизвестной причине его отстранили от работ на скважине и сняли с должности. Якобы опытный геолог не захотел тащить тяжелое, громоздкое бурильное оборудование несколько километров по болотам, а поставил вышку прямо там, где ее выгрузили с баржи, в нескольких километрах западнее поселка Березово, на берегу реки Вогулки. Спасло будущее открытие то, что новый начальник буровой партии Григорий Сурков продолжил строить скважину, полностью придерживаясь плана предшественника, а не учитывая точку на карте, поставленную большим начальством.

Первое открытие газового месторождения в Сибири случилось предельно внезапно: 21 сентября при глубине 1344 метра партия уже собиралась заканчивать проходку скважины и начала подъем инструмента. Когда оставалось поднять всего около 200 метров бурильных труб с бурильным долотом, скважина Р-1 начала фонтанировать водой и газом. Вид огромного ревущего фонтана высотой около 50 метров настолько испугал местных жителей, что практически все село убежало на другой берег реки Сосьвы.

Буровая партия не могла ничего поделать с огромным газовым фонтаном, к тому же в расклады вмешалось резкое похолодание, которое предельно затруднило все аварийные работы. Буровую бросили, успев лишь в труднейших условиях измерить газовый дебит, составивший без малого миллион кубометров природного газа в сутки. За зиму буровая превратилась в огромный ледяной обелиск.

Укрощать газового дракона поручили восстановленному на должности Быстрицкому. После зимы, когда вышка наконец растаяла, на это ушло еще целых три месяца: скважину «задавили» тяжелым глинистым раствором и установили запорную арматуру. Так было найдено первое газовое месторождение Западной Сибири. Но до первых находок сибирской нефти было еще долгих семь лет.

Перейти реку Конду!

«Официальная» дата открытия тюменской нефти – вещь достаточно условная. Первая разведка двинулась на север от Тюмени еще в 1958–1959 годах, но шла явно недостаточными силами. Ситуация поменялась только год спустя, когда на север области, в район реки Конды, направили бригаду бурового мастера Семена Урусова. По воспоминаниям Урусова, после получения этого приказа часть бригады взбунтовалась: работники отнюдь не горели желанием уезжать из обустроенного города Тавда куда-то в глухую тайгу. В итоге в экспедицию на Конду вылетело меньше половины бригады, 11 человек во главе с Урусовым, которых доставили гидросамолетом на приток Конды летом 1959 года.

В дальнейшем открытии тоже сыграл роль его величество случай. В сложившемся дефиците рабочих рук Урусов не мог оставаться возле деревни Шаим, где по плану надо было ставить буровую – среди местных крестьян не было желающих бросить хозяйство ради подработки. Поэтому Урусов распорядился переместить буровую на 25 км восточнее. Там располагался поселок Мулымья, где можно было нанять рабочих из местного леспромхоза. Так и сделали – прилетевших членов буровой разместили в местных домах, по «углам», по одному–два человека. Всех бывших помбуров (помощников бурильщиков) назначили бурильщиками, а вместо них в помбуры набрали местных.

25 сентября 1959 года поисковая скважина Р-2 вблизи села Ушья дала первый приток нефти, с крошечным по тем временам дебитом – всего около одной тонны в сутки.

На сегодняшний день это кажется вполне достойным результатом, но в конце 1950-х годов это было практически «нулем», скважиной, непригодной для промышленной эксплуатации. Но это был результат, дававший новую надежду.

По сути дела, только целеустремленность Урусова спасла ситуацию. Все дело в том, что за навигацию 1959 года он получил только один караван с оборудованием и техникой, который успел за короткое сибирское лето дойти по Иртышу и Конде из Ханты-Мансийска. Второй же караван из-за раннего ледостава в устье Конды пришлось вернуть, оставив партию без доброй половины снабжения.

В итоге некоторые самые необходимые материалы пришлось доставлять самолетами Ан-2 на посадочную площадку, которую срочно раскорчевали на окраине поселка Ушья. Многое оборудование пришлось изготавливать прямо на месте, при поддержке Мулымьинского леспромхоза, снабжавшего партию древесиной. Дизельные моторы для буровых доставляли по зимникам – всю зиму 1959/1960 годов потратили на подготовку следующего бурильного сезона. Оборудовать новые площадки пришлось, как и всегда, в топких болотах и в непролазной тайге, при морозе от -40 градусов.

Но такие сверхусилия Урусова и его работников дали результат – дебит следующей скважины Р-7, завершенной 30 апреля 1960 года на уже официально утвержденной Мулымьинской площади, составил от 10 до 12 тонн в сутки. Такой результат был уже заявкой на реальную, «большую» нефть.

И она, большая нефть, пришла. 13 июня партия Урусова закончила бурение очередной скважины Р-6, проходку на глубину 1523 метра совершили за 18 дней. Через четыре дня скважину перфорировали – и 18 июня получили долгожданный фонтан первой тюменской нефти. Результат был не просто долгожданным, но и настолько важным, что после сообщения Урусова на Конду вылетел лично начальник Тюменской экспедиции Михаил Шалавин. На скважине он несколько раз открывал задвижку и визуально определял дебит нефти, пока не убедился в ее промышленном количестве. После этого он дал в Тюмень странную радиограмму на азербайджанском языке: «Ики юз али – уч юз!» («Двести пятьдесят – триста!»). Но в Тюмени, где начальником Тюменского производственного геологического управления работал Рауль Эрвье, который, как и Шалавин, приехал в Тюмень с бакинских нефтепромыслов, эту радиограмму ждали и поняли: новая скважина дает 250–300 тонн нефти в сутки! Это была победа.

Вместо заключения

История сибирской нефти пишется уже почти 90 лет – если отсчитывать ее от знакового интервью Ивана Губкина, которое он дал корреспонденту газеты «Правда» летом 1932 года и в котором впервые предположил, что угольные пласты Восточного Урала при движении дальше, на просторы Западно-Сибирской равнины, должны постепенно сменяться залежами нефти и природного газа.

Выбранная нами дата 30 апреля 1960 года – лишь одно из звеньев длинной цепи, в которой смелые догадки «отца» советской нефтяной и газовой отрасли превратились сначала в программу по изучению ресурсов Сибири, затем – в первые открытия нефти и газа, а потом – в мощнейшую отрасль, которая является для России одной из наиболее важных частей национальной экономики.

Тюменская нефть, с юбилеем!