Как нашли нефть в западной сибири

Ох, братцы, искупаться в Черном море — красота!

Да что там море, душ сойдет и ванна…

Но только у геолога заветная мечта:

Умыться черной нефтью,

Умыться теплой нефтью,

Умыться первой нефтью из фонтана…

Песня из художественного фильма «Северный вариант» (1974 год)

Второе освоение Сибири — это нефтяная эпопея, давшая стране богатство сибирских нефтяных месторождений. О том, что нефть в Западной Сибири есть, говорили и в начале 30-х годов, и ранее. Однако первые фонтаны больших месторождений, давшие промышленную нефть, забили в начале 60-х годов.

Искать нефть геологи отправились почти сразу после Великой Отечественной войны. Особенно остро вопрос встал в конце 50-х годов, когда уровень добычи нефти во «Втором Баку» — Башкирии и Поволжье — начал постепенно снижаться. Первые геологи пошли в Сибирь еще в 30-х годах, когда прогноз о существовании нефти на восточном склоне Уральского горного хребта выдвинул в 1932 году основоположник советской нефтяной геологии академик Иван Губкин.

21 апреля 1948 г. был подписан приказ №108 по Главному управлению нефтяной геологии Министерства геологии СССР «О развитии геолого-разведочных работ на нефть и газ в Западной Сибири и неотложной помощи Центральной Западно-Сибирской нефтеразведочной экспедиции — о бурении опорных скважин». 17 июня 1948 г. по тому же министерству был издан новый приказ, №375 — «Об утверждении Западно-Сибирской экспедиции по разведке нефти и природных газов — круглогодичной». В конце 50-х годов ХХ века на тюменских просторах приступила к работе геологоразведочная экспедиция.

Советские геологи пробурили первую скважину в 1948 году — она находится почти в центре современной Тюмени, на улице Мельникайте. Вместо нефти скважина в 2 тыс. метров дала минеральную воду, однако работы по поиску нефти и газа в Западной Сибири это не остановило. Основные направления геолого-разведочных работ были утверждены в конце ноября 1950 г. в Новосибирске на совещании геологов, геофизиков, нефтяников Министерства геологии и АН СССР.

Было принято решение покрыть Западно-Сибирскую низменность густой сетью опорных глубинных скважин и рассечь из конца в конец геофизическими профилями. Нефть и газ начали искать на юге Западной Сибири, в Омске, Томске, а затем началась разведка на севере Западно-Сибирской низменности. Об открытии первой нефтегазоносной провинции в Западной Сибири возвестил газовый фонтан, забивший из опорной скважины Р-1 вблизи села Берёзово. Скважину по указанию геолога Александра Быстрицкого пробурила бригада под руководством мастера Василия Мельникова.

Говорили, что газовый фонтан забил по чистой случайности, мол, буровая бригада уже закончила работу и собиралась уходить со скважины. Однако, это не так — удача и «счастливые случайности» всегда сопутствуют тем, кто вел длительную, планомерную работу, и кто тяжело трудился над поставленной задачей. И особенно тем, за чьей спиной стоит огромное государство, сконцентрировавшее свои силы на решении вопроса о поиске нефтяных богатств Сибири.

Имена тех, кто нашел первые нефтяные месторождения, вписаны в историю. В нечеловеческих условиях, без транспортной техники — где высадились, там и начинали бурить, были найдены залежи нефти. На севере Тюменской области, на берегах Конды начальник одной из буровых бригад Семён Урусов нашел первую нефть. Ее дала скважина 2Р, пробуренная в районе маленького села Шаим, немного — всего полторы тонны в сутки. Вторая скважина была более результативной — 12 тонн нефти в сутки.

Там же, на берегу Конды, когда геологи еще сомневались, а есть ли здесь нефть, 21 июня 1960 года ударил большой фонтан — из скважины под номером 6Р, почти 400 тонн нефти в сутки. Позже за это открытие Семену Урусову было присвоено звание Героя Социалистического Труда, а его бригада получила почетное звание «Лучшая буровая бригада Министерства геологии СССР». Так было открыто первое в Западной Сибири месторождение.

Первую промышленную нефть Западной Сибири дало Мегионское месторождение, первый фонтан там забил 21 марта 1961 года. Пробурил скважину, открывшую одно из крупнейших и первых месторождений в Сибири, геолог, будущий доктор геолого-минералогических наук, член-корреспондент РАН (1991) и Герой Социалистического Труда Фарман Салманов. С этим бурением в районе Сургута связана почти детективная история: работы над скважиной начались практически самовольно и тайком. С 1955 по 1957 год Салманов работал начальником Плотниковской и Грязненской нефтегазоразведочных экспедиций в Кемеровской и Новосибирской областях. Идея была в том, что нефть есть и в Кузбассе, в чем не был убежден Салманов.

Оставив поиски в Кузбассе, Салманов увез свою геологическую партию тайком в Сургут в августе 1957 года. Приказ о переброске партии позднее подписали задним числом, разрешив группе остаться там, где решил геолог. Когда первая скважина в районе селения Мегион дала фонтан, Салманов написал в Москву «В Мегионе на скважине № 1 с глубины 2180 метров получен фонтан нефти. Ясно? С уважением, Фарман Салманов». После того как и из второй скважины в районе Усть-Балыка забил фонтан, Салманов отправил начальству радиограмму: «Скважина лупит по всем правилам». Большая нефть в Сибири была найдена.

Позже были открыты другие месторождения, всего более десятка, в том числе супергигант Самотлор — шестое по величине нефтяное месторождение в мире. Добыча нефти в Волго-Уральском регионе продолжала снижаться, и к середине 67-х годов разницу полностью покрыла Западная Сибирь.

В планах советской власти было довести добычу нефти в Западной Сибири до 100−120 млн тонн к 1975 году (за пять лет), и они казались нереальными — ведь в Татарии на это потребовалось 23 года. Сибиряки справились, несмотря на совершенно другие условия добычи и сложности с транспортировкой нефти. Первопроходцам было нелегко, бурить приходилось, вырубая леса, осушая болота и борясь с вечной мерзлотой.

Время подвигов освоения Сибири было не делом добычи природных ресурсов — оно, по воспоминаниям, например, моего отца, не геолога, но строителя БАМа, было делом преобразования природы, творчества, подвига и героев. На Западе опять не верили, что СССР сможет достичь заявленных планов по добыче нефти к 1975 году, хотя опыт уже должен был научить, что в СССР возможно было и невозможное.

Британская Financial Times писала с сомнением, что, «посмотрим, смогут ли они осуществить то, о чем мечтают…» Смогли и осуществили, изменив мир вокруг себя силой человеческой воли и разума. Россия до сих пор, до самого сегодняшнего дня экономически живёт во многом благодаря этому подвигу.

Геология – вечный поиск сокровищ для жаждущих открытий и стремящихся к разгадкам тайн природы крепких духом людей. И воображение тут же рисует образы великих геологов и нефтяников, таких как Рауль-Юрий Эрвье и Фарман Салманов. В 2023 году тюменская геология отмечает 75-летие со дня основания первой организации – крупнейшей геологической службы СССР. Как открывали величайшую нефтегазоносную провинцию в стране, ныне основу экономической безопасности России, Западно-Сибирский нефтегазовый комплекс – читайте на «ФедералПресс».

Навстречу открытиям

В солнечный осенний день в Новом Уренгое среди снующих по городской площади людей внимание журналиста «ФедералПресс» привлек молодой человек лет 25. Он будто ничем не выделялся – брюнет, ростом выше среднего, в черной кожанке, джинсах и водолазке. Но вместе с тем в нем было что-то притягательное, явно приезжий – осматривается. В беседе выяснилось, что Рамиль – командированный из Башкортостана геологоразведчик. В газовой столице проездом, скоро забросят в тундру. И в бескрайних просторах Крайнего Севера ему предстоит прожить не меньше полугода.

Образ парня никак не связывается в воображении с теми геологоразведчиками, которых доводилось встретить на праздновании юбилея тюменской геологии: бородачи в теплых кофтах с воротником да гитарой за спиной, поющие о единственной мечте «умыться первой нефтью из фонтана». И непременно улыбающиеся, с искрящимися глазами. И тут паззл собрался: вот что зацепило в Рамиле – взгляд.

«Геология – это же романтика!» – объясняет свой выбор профессии молодой человек.

Как и прежде, геологоразведчики едут туда, где еще не ступала нога человека, чтобы подтвердить свои гипотезы о залежах нефти и газа в Западной Сибири. Но сегодня задачу специалистам облегчают современные технологии. А в начале поисков черного золота первооткрыватели не только доверяли науке, но и брали в расчет интуицию и упорство.

Передовая геологоразведки

О том, что в Западной Сибири есть углеводороды, говорили в начале 1930-х. В годы войны геологические изыскания в самом центре арктических районов Западной Сибири проводил советский геолог Владимир Сакс. В 1945 году он рекомендовал в качестве одного из первоочередных районов поисков месторождений углеводородов низовья реки Надым, рассказал в научной статье доктор геолого-минералогических наук, председатель Научного совета РАН по проблемам геологии и разработки месторождений нефти, газа и угля Алексей Конторович.

«Сразу после окончания Великой Отечественной войны работы по обоснованию перспектив нефтегазоносности Советской Арктики были продолжены. В 1948 году в Ленинграде был создан Научно-исследовательский институт геологии Арктики (НИИГА), который сыграл выдающуюся роль в изучении геологии и перспектив нефтегазоносности и рудоносности арктических регионов страны», – сообщил ученый.

Это было 75 лет назад. Тогда же в Тюменской области и Таймырском (Долгано-Ненецком) национальном округе началась разведка недр для выявления месторождений нефти и газа. В апреле 1948-го для организации и производства поисковых работ было создано Главное Тюменское геологическое управление – «Главтюменьгеология».

Первым руководителем крупнейшей геологической службы страны стал советский геолог Рауль-Юрий Эрвье. Он был инициатором и организатором проведения широкомасштабных поисковых и разведочных работ на большей части Западной Сибири, закончившихся открытием крупнейшей в СССР нефтегазоносной провинции. За время его работы обнаружили более 250 месторождений, 112 из них в разряде крупных, крупнейших и уникальных. Это были открытия, принесшие славу Западной Сибири.

«В геологоразведку я пришел двадцатилетним пареньком. И на всю жизнь выбрал для себя дорогу, которой нет конца, потому что никто не знает, где скрыла природа ключи от своих сокровищ. Геология – вечный поиск. Мы стремимся объяснить происхождение нашей планеты, жизни на ней, изучаем скрытые в недрах тайны, – рассказывал современникам легендарный геолог. – Тюмень – первый сибирский город в моей жизни. Тогда, в 1952 году, я не предполагал, что Тюмень станет моей судьбой, что через несколько лет, благодаря открытиям геологов, Западно-Сибирскую низменность назовут крупнейшей нефтегазоносной провинцией мира».

Открытия пришли не сразу, вспоминал Эрвье: были ошибки, просчеты, даже аварии, прежде чем недра земли показали свои богатства.

Авария на радость

Известно каждому школьнику Тюменской области, что первой был найден не нефть, а газ. Главк разбросал геологоразведчиков по всей Западной Сибири, месторождения искали от берегов Карского моря до юга региона. По бездорожью шли караваны с оборудованием на северах. Так двигалась и Березовская нефтегазоразведочная экспедиция под руководством Александра Быстрицкого.

«Все мы [первооткрыватели] вышли из Березова», – говорил он спустя годы открытий.

Экспедиция с оборудованием шла в Казыме, где Комитет по опорному бурению запланировал сделать несколько скважин: «Найдем что-нибудь – хорошо. Не найдем – еще лучше: будут веские доказательства бесперспективности этого района. Можно облегченно вздохнуть и прекратить разведку».

Из-за мелководья караван барж застрял в Березове: либо везти оборудование назад в Новосибирск, либо разгружать на месте. Комитету пришлось согласиться на бурение скважины тут же, отметили красным точку: «Бурить здесь!» Но Быстрицкому место не нравилось: рядом больница, людям нужно поправляться в покое, а не слушать работу дизеля круглые сутки. К тому же неизбежно погибнет березовая роща – любимое место отдыха местных жителей. На свой страх и риск начальник экспедиции перенес место бурения ближе к реке: доверившись воле случая, он решил бурить за стеклозаводом – и скважина взорвалась фонтаном.

«Предыдущие неудачи (на юге области) вселили неверие в наличие нефти и газа, поэтому не было принято мер, исключающих самопроизвольное фонтанирование. Осталось поднять 200 метров 5 бурильных труб с пикообразным долотом, когда скважина начала фонтанировать водой и газом. За считанные секунды скважина выбросила инструмент, воду. Мощный гул потряс тишину вековой тайги. Высота фонтана составляла 50 метров», – писал в воспоминаниях главный геолог Игримского управления по добыче и транспорту газа Г. Заклецкий.

Фонтан газа с соленой водой расплескался метров на сто вокруг, отчего ближайший лес погиб. Рев стоял такой, что его слышали в пролетавшем мимо самолете, а жители поселка вовсе испугались, побросали дома и убежали в панике к реке, полагая, что настал конец света. Авария случилась в 21:30, но принесла она больше радости, нежели невзгод. Тюменские геологоразведчики доказали: нефть есть.

«21 сентября 1953 года, когда мощным голосом заговорил березовский фонтан, был первый праздник на нашей улице. Подтвердились предположения тюменских ученых о том, что нефть нужно искать в северных районах. Из нефтедобывающих районов Татарии, Башкирии, Азербайджана в Западную Сибирь поехали специалисты, – писал Эрвье. – На полпути остановки нет. Что открыто, то открыто. Нужно идти дальше».

В тайгу за нефтью

Теперь западносибирскую нефть ждала вся страна, но особенно геологи. Однако первое нефтяное месторождение было обнаружено только в 1959 году. С восторгом об этом событии писала «Тюменская правда»: «25 сентября на Мулымьинской структуре, вблизи села Шаим, на глубине 1405 м был открыт нефтеносный пласт, суточный дебит которого, по предварительным данным, составляет свыше 1 т легкой нефти… Тюменская область в скором будущем может стать новым советским Баку!»

Первый фонтан легкой нефти забил в марте 1960 года на берегу таежной реки Конды: черное золото здесь добыли разведчики Шаимской нефтеразведочной экспедиции. Скважина давала всего 5 тонн в сутки, но важно было не количество нефти, а сам факт ее существования на тюменской земле. Через три месяца из другой скважины здесь же забил фонтан на 250 тонн в сутки.

После сообщений о добыче первой западносибирской нефти Совет министров СССР принял постановление «О неотложных мерах по усилению строительства в районе Западно-Сибирского нефтегазового комплекса». К концу 1961 года на карте Тюменской области появилось уже 5 нефтяных и 12 газовых месторождений. А во второй половине 1962 года в приполярных районах Западной Сибири были выявлены Тазовское, а затем Новопортовское, Губкинское газовые месторождения.

Уже в 1965-м здесь добыли первый миллион тонн черного золота. В наши дни Западно-Сибирская нефтяная база дает около 70 % от общего объема извлекаемых в стране ресурсов. Сегодня в Тюменской области добывают более 220 миллионов тонн нефти.

Фото: ФедералПресс / Евгений Поторочин, Виктор Вытольский, Елена Аталыкова

Геологи требуют усилить разведку
Еще 1956-м геологи направили в Тюменский обком КПСС записку о необходимости форсировать нефтепоисковые, геофизические и разведочные работы. Документ подписали управляющий трестом «Запсибнефтегеофизика» Ю. Грачев, главный геолог треста А. Ракитов, управляющий трестом А. Шиленко, главный геолог «Тюменьнефтегеологии» Л. Ровнин.
В письме, в частности, говорилось, что с 1949 года в Тюменской области проводятся нефтепоисковые работы: геофизические – трестом «Запсибнефтегеофизика» и геологические – трестом «Тюменьнефтегеология».
Работы были начаты в обжитых, наиболее доступных южных районах, но месторождений нефти и газа здесь не найдено. На основе полученных данных было установлено, что по мере продвижения в центральные и северные районы Тюменской области перспективы нефтегазоносности улучшаются.

«Выполненные в этих более перспективных районах объемы геофизических и геологических работ крайне малы, рассредоточены отдельными небольшими участками вдоль рек Оби и Иртыша и не дают еще основания для полной оценки нефтеперспективности огромной территории западной части Западно-Сибирской низменности», – сообщалось в письме.

Руководители тюменской геологии выражали надежду, что «при достаточном внимании и помощи нефтеразведочным организациям в Тюменской области будет создана сырьевая база для строительства крупнейших в СССР объектов нефтяной и газовой и химической промышленности. Тюменским газом и нефтью должны быть полностью покрыты энергетические потребности Урала и Западной Сибири».
Авторы письма не побоялись заявить партийным чиновникам, что будущее области – вовсе не в сельском хозяйстве, лесной и рыбной промышленности. Неосвоенные недра – вот где настоящие богатства.

Шаимский вал
И что-то стало меняться. Не только областное начальство, но и московское обратило внимание на аргументы геологов. В области создали Тюменское территориальное геологическое управление, соединив два треста – геологов-
нефтяников и геофизиков. Управление возглавил Юрий Эрвье. Он добился того, чтобы на Север пошли буровые установки, трубы, цемент, сейсмостанции. С середины 1959 года в составе территориального управления «Тюменьнефтегеология» работало уже 50 поисково-геологических и сейсморазведочных партий. Летом 1958 года был открыт Шаимский вал, но для постановки глубокого поискового бурения нужны были конкретные точки под бурение, поэтому летом 1958-го туда и направили сейсмоотряд Виктора Гершаника.
Базировалась сейсмопартия в деревне Ушья Кондинского района. На всю бригаду – одна шестиместная палатка, внутри которой байковый утеплитель, буржуйка. На снег внутри палатки укладывали слой лапника и расстилали спальники. Освещением служила парафиновая свеча.

«Однажды даже пришлось жить на буровой. Над дизельным сараем из жердей сделали крышу, покрыли ее в один слой толем. Никаких деревянных полов и стен не было. Еду готовили сами, о поварах речи не было. Жили в палатках, вода была в дефиците. Но если бы мне сейчас представилась возможность заново прожить жизнь, я бы ни за что не поменял свой выбор», – спустя годы вспоминал ветеран урайской экспедиции Эдуард Осинцев.

Из рассказа главного геолога Тюменского геологического управления Льва Ровнина: «Первую промышленную нефть получили в Шаиме. Я настоял, чтобы провели сейсморазведку в Шаимской зоне. К лету 1959 года в верховьях реки Конды наша Ханты-Мансийская сейсморазведочная экспедиция выявила Мулымьинское поднятие. В навигацию сюда с большим трудом затащили по Конде две буровые установки, необходимые материалы. Для бурения первой скважины Юрий Георгиевич Эрвье направил в Шаим лучшего бурового мастера Семена Никитича Урусова…»

Семен Урусов родился на юге Тюменской области – в небольшой деревне Гилевка, что под Ялуторовском. В 1943-м семнадцатилетним ушел на фронт. Прошел всю Европу, с войны вернулся в 24 года, сразу получил профессию бурильщика. Сибирь жила ожиданием предсказанных академиком Иваном Губкиным открытий. А они как-то все не случались.  
Бригада Урусова перед Шаимом бурила в Тавдинском районе. Эрвье позвал Семена Урусова в Урай, сказал, что там обязательно найдет нефть. На север за Урусовым поехали не все: многие из его бригады обзавелись огородами, пообвыклись в Тавде, а на Севере – ни кола ни двора. Потом, правда, жалели. Те, кто рискнул (помбуры Владимир Шидловский и Алексей Распопов, дизелисты Иван Усольцев и Николай Пешков) впоследствии ходили в героях, с медалями и орденами. Нефть-то нашли!
Но сначала надо было попасть на Конду. Добирались долго: машиной из Тавды, потом самолетом Ан-2 с поплавками с озера Андреевского. Жен, детей, нехитрый скарб погрузили в Тюмени на баржи.
Бригада нуждалась в рабочих руках. Урусов вместе с секретарем Кондинского райкома комсомола Леонидом Тайлашевым убеждал местных ребят – охотников и рыбаков – идти работать на буровую.

С третьей попытки
А открытие Шаимского месторождения случилось так. Первая скважина, П-2, дала нефть. Правда, небольшую – всего лишь полторы тонны в сутки. Прилетело начальство из Тюменского обкома партии. Видно было, что результаты их разочаровали. Хотелось побыстрее партии и правительству доложить об открытии крупного месторождения, а тут нефти с гулькин нос.
Для исследования Мулымьинской площади пробурили следующую скважину – Р-7. Она оказалась более результативной: суточный дебит уже составлял до 12 тонн нефти. Проходку снова вела бригада Семена Урусова. Но в какой-то момент струя нефти фыркнула и иссякла. Обе скважины, пробуренные на Мулымьинской площади, вскрыли кристаллические породы палеозоя. Рассчитывать на получение в этих условиях больших устойчивых притоков не приходилось. В поисках проницаемых коллекторов песчаников, которые могли дать большие притоки, заложили скважину Р-6 на берегу Конды.
Когда началось бурение Р-6, начальник Шаимской экспедиции Михаил Шалавин вместе с геофизиком Владиславом Ирбэ возили в Тюмень керн и каротажные диаграммы в геологический главк Эрвье и Ровнину. Как вспоминал Ирбэ, «после перфорации начальник экспедиции М. В. Шалавин несколько раз открывал задвижку и визуально определял дебит нефти. Когда ему стало совершенно ясно, каков дебит нефти, он сообщил радиограммой в Тюмень». Вначале сведения он засекретил, передав на азербайджанском языке в управление: «Ики юз али – уч юз». (Эрвье, как и Шалавин, работал на Кавказе, поэтому Юрий Георгиевич понял значение этого текста: «250–300 тонн в сутки!»)

21 июня 1960 года Михаил Шалавин направил в адрес начальника Тюменского геологического управления Юрия Эрвье подробную радиограмму: «Скважина Р-6 фонтанировала через 5-дюймовую обсадную колонну без спущенных насосно-компрессорных труб через 4-дюймовую задвижку в земляной амбар. Емкость амбара определяется в 350–400 кубометров. После перфорации нижней части объекта и смены технической воды на нефть скважина периодически фонтанировала… с дебитом 350–400 тонн в сутки. Точно дебит определить невозможно ввиду того, что скважину пришлось по техническим причинам два раза останавливать. Амбар сейчас почти полностью заполнен нефтью, давление сообщу позднее. Шалавин».

Так была открыта шаимская нефть.

Будущее края могло быть другим
Открытие Шаимского месторождения встало на пути величайшей аферы, зревшей в московских кабинетах. Огромную часть территории Тюменской области предполагалось затопить, создав самое большое на планете рукотворное море. Близ Салехарда планировали построить Нижнеобскую ГЭС.
Развертыванию индустриализации в Западной Сибири, утверждали сторонники строительства ГЭС, мешает дефицит энергоресурсов, без них страна просто задыхается. Дошло до того, что на юге области предприятия вынуждены порой работать в полсмены: не хватает электричества. Пора, пора заставить мощную Обь поработать на благо советского человека! Ей это под силу: по площади бассейна Обь занимала первое место среди крупнейших рек СССР.
Аргументы авторов идеи строительства ГЭС выглядели на первый взгляд убедительно. Территория севера Тюменской области почти безлюдная. Болота да вечная мерзлота – все ее богатство. Ни дорог, ни промышленного производства. В пятидесятые годы о нефтеносности сибирских недр говорили только большие оптимисты. Но череда открытий нефтяных месторождений в районе проектируемого водохранилища в начале 1960-х годов уменьшила пыл сторонников проекта, а вскоре про него просто забыли.
На многие десятилетия именно открытие нефтяных месторождений определило вектор развития огромной территории за Уралом. И Шаимское в этой плеяде открытий оказалось первым.

40 лет назад началась промышленная добыча сибирской нефти. Говорят, сибирская нефть продлила существование СССР лет на двадцать. Влила новые силы в плановую экономику. Кроме того, в семидесятые годы в мире случился топливный кризис и цены на нефть взлетели до сегодняшних отметок. На продаже сибирской нефти СССР зарабатывал валюту. Много валюты. Это был наш главный товар на мировом рынке.

Когда большая страна распалась, когда рухнула плановая экономика, сибирская нефть стала источником выживания.

Страна худо-бедно выкарабкивается из кризиса — благодаря сибирской нефти. Золотовалютный запас растет — благодаря сибирской нефти. В Кремле строят планы по удвоению ВВП — благодаря сибирской нефти и геологу Фарману Салманову, который 40 лет назад открыл эту нефть. Открыл вопреки мнению ученых, записавших Сибирь в неперспективные регионы.

Он принес стране неисчислимую прибыль. И стал легендой. Сибирские женщины называли его именем детей. В Сургуте есть Дом-музей Салманова — бытовка нефтяника.

Сейчас он живет в Москве. С членом-корреспондентом Российской академии наук Фарманом Салмановым встретился обозреватель «Известий» Дмитрий ФИЛИМОНОВ.

Фарман Салманов листает глянцевый журнал с портретами олигархов.

— Я их всех знаю, — говорит Салманов. — Этот жулик. И этот жулик. А это хороший парень, — Салманов тычет пальцем в портрет. — Комсомолец. Жаль, что посадили. Он все по закону делал. Вместе с ним надо было посадить тех, кто эти законы придумал.

Фарман Салманов тоже мог стать олигархом. В 1991 году, когда делили страну, он исполнял обязанности министра геологии. Ему предложили создать РАО «Геология». То есть приватизировать разведку полезных ископаемых — нефти, газа, урана, железа, угля… По поводу приватизации министерства созвали собрание.

— Приватизация — это грабеж народа, — сказал Салманов. И не стал олигархом. Зато теперь никто не может ткнуть в него пальцем и сказать, что он жулик.

Фарман Салманов открыл более 130 месторождений нефти. Точной цифры не знает — не считал. В свои 73 года он продолжает искать нефть. Через 2-3 года объявит об открытии крупнейшего месторождения в Калмыкии.

Битва титанов

В школах Сургута, Уренгоя, Нижневартовска, Ханты-Мансийска проходят Фармана Салманова. По истории. Спартак, Юлий Цезарь, Галилей, Иван Грозный, Степан Разин, Юрий Гагарин, Фарман Салманов. Он открыл нефть Западной Сибири. Благодаря чему возникли эти города. И школы, в которых его проходят.

Говорят, Салманов нефть чует.

— Чутье складывается из знаний, — говорит Салманов. — У меня хорошие учителя были.

Еще в 1932 году академик Губкин предсказал, что в Западной Сибири должно быть много нефти. «В Западной Сибири не может быть нефти», — сказал профессор Калицкий и назвал Губкина авантюристом. Это была битва двух титанов, двух школ в геологии — «органиков» и «неоргаников».

Губкин доказывал, что признаки нефти в Сибири есть, что нужно лишь копнуть… Но чтобы «копнуть» — нужны средства.

Из письма тракториста Ивана Викулова, жителя сибирского села Татарское, в Москву: «Из увала горы все время сочится вода, такая, как будто в нее налито горючее, сверху покрытая слоем фиолетового цвета». Из Москвы тракторист Иван Викулов получил ответ с инструкцией — как самостоятельно проверить характер маслянистых пленок, поскольку «посылка геолога сопряжена с большими расходами и рядом трудностей».

Первая экспедиция, искавшая нефть в районе Сургута, закончилась безрезультатно. Экспедиция была плохо оснащена и бурила скважины на малую глубину. «Неорганики» торжествовали. В компетентные органы полетели письма: все, кто ищет в Сибири нефть, — авантюристы, растратчики и враги народа. Работы решено было свернуть. Разведчиков перебросили из Сургута в Кузбасс.

Салманов почуял нефть Западной Сибири, когда был здесь на студенческой практике. Он и дипломную работу написал о нефтеносных перспективах этого района.

Но после института его направили искать нефть в Кузбасс. Он понимал, что здесь нет нефти. И результаты разведки это подтверждали. Он так и сказал начальству: «В Кузбассе нефти нет». Тогда из обкома приехала комиссия — разбираться с молодым строптивым начальником нефтегазоразведки. И Салманов решил тайно бежать в Сургут. Вместе со своей партией.

Побег

Он прикинул план переброски людей и техники — на тысячу километров вверх по Оби. Договорился с речниками. Те обещали выделить семь барж и буксирные пароходы. Потом созвал собрание, объяснил ситуацию и кликнул добровольцев. Сорок семей вызвалось ехать за ним в Сургут.

Это была безумная затея. Чтобы начальство не могло его найти, велел радисту отключить рацию.

Вот начинается погрузка на баржи. Тракторы, трубы, конструкции вышек, тросы, щитовые домики, запасы продовольствия, питьевой воды… И тут Салманов видит, что по берегу бежит его бухгалтер. Салманов никогда не видел, чтобы его бухгалтер бегал. «Плохо дело!» — кричит. Оказывается, ему по межгороду дозвонилось начальство. Сперва сильно ругалось, что рация молчит. Потом, когда бухгалтер заикнулся про оплату барж, случился скандал. Начальство велело передать Салманову, чтобы он немедленно прекратил партизанские действия.

— Ты остаешься? — спросил Салманов своего бухгалтера.

— Пропадать — так вместе, — ответил тот.

Караван барж отчалил в Сургут 18 августа 1957 года.

Первый фонтан

Салманова пытались отстранить от работы и судить. Но его команда — 40 семей добровольцев — пригрозила забастовкой. Чтобы не нагнетать обстановку, начальство подписало приказ задним числом — о переброске партии Салманова в Сургут.

Первая скважина в районе селения Мегион дала фонтан нефти 21 марта 1961 года. Радист вломился в домик Салманова поздно ночью и протянул радиограмму: «Салманову. Скважина фонтанирует чистой нефтью дебитом 200 тонн». То есть 200 тонн в сутки.

Репортаж из местной газеты с митинга по случаю открытия месторождения. «Салманов тряс своими буйными, как и его характер, кудрями, свирепо сверкал белками глаз и кричал:

— Товарищи! Нефть мегионской скважины — это нефть высокого качества. Это исключительно хорошая нефть. Двадцать процентов бензина! Двадцать четыре процента керосина! Другие ценные компоненты! Но я не это хочу сказать. Совсем другое хочу сказать. Мегион — только начало. Я вот что хочу сказать: скоро все услышат о других скважинах!»

Всем своим врагам и оппонентам Салманов отправил письма одного содержания: «Уважаемый товарищ, в Мегионе на скважине № 1 с глубины 2180 метров получен фонтан нефти. Ясно? С уважением, Фарман Салманов».

Оппоненты ответили: это природная аномалия, через пару недель скважина иссякнет, большой нефти в Западной Сибири не может быть.

Когда забил фонтан из второй скважины в районе Усть-Балыка, Салманов отправил начальству радиограмму: «Скважина лупит по всем правилам». И еще телеграмму XXII съезду КПСС.

Третья скважина тоже дала нефть. Скептикам пришлось признать, что в Западной Сибири найдено большое месторождение. Но они не сдавались. «А как транспортировать сургутскую нефть в Европейскую часть страны?» — спрашивали скептики.

Тюменский судостроительный завод изготовил 20 нефтеналивных барж. 27 мая 1964 года они доставили на перерабатывающий завод первую промышленную нефть.

И пришла слава

Про бегство Салманова из Кузбасса в Сургут сняли кино — «Стратегия риска». Показывали в кинотеатрах страны.

Однажды, когда Салманов в очередной раз приехал в Москву, к нему в гостиничный номер пришел Владимир Высоцкий. Еще восьми утра не было. Высоцкий чисто выбритый, пахнущий одеколоном, с гитарой.

— Я песню написал, — говорит Высоцкий, — хочешь послушать?

— Нет, — отвечает Салманов, — давай вечером, сейчас дел по горло.

Но Высоцкий сел, взял гитару, объявил название песни — «Тюменская нефть» — и запел:

… Давно прошли открытий эпидемии,
И с лихорадкой поисков — борьба.
И дали заключенье в Академии:
«В Тюмени с нефтью — полная труба!»

Но подан знак:
«Бурите здесь!»
А с нефтью как?
Да будет нефть.

И ожила земля, и помню ночью я
на той земле танцующих людей!
Я счастлив, что, превысив полномочия,
Мы взяли риск — и вскрыли вены ей!..
Вляпался в бизнес

Песня Высоцкого заканчивается тем, что геолог принимает отречение бога нефти и становится нефтяным королем.

Отказавшись участвовать в «большой приватизации», Салманов задумал создать собственный бизнес. С нуля. Всю жизнь он занимался разведкой, а теперь решил заняться добычей. Но это не одно и то же.

Он берет в аренду 1000 квадратных километров земли в районе Уренгоя. Белое пятно на карте — неразведанное. Все удивляются: зачем ему белое пятно, когда вон сколько разведанных месторождений не используется. Американский партнер дает ему миллион долларов, потому что знает: у Салманова чутье. Если решил бурить здесь, значит, обязательно что-нибудь найдет.

Тем временем у Салманова появляется сосед. Борис Березовский арендует участок рядом, только в три раза больший. Потому что знает: если Салманов решил бурить в этих местах, значит, тут что-то есть.

Салманов находит газ.

И тут ему звонит Рем Вяхирев, тогдашний глава «Газпрома», и предлагает совместно разрабатывать месторождение. Березовский тоже звонит. И предлагает то же самое. Салманов отказывает Березовскому. Однако не может отказать Вяхиреву, потому что у того труба, а у Салманова трубы нет. Потому что владелец газопровода заказывает музыку на газовом рынке. Салманов отдает ему 51 процент акций своего предприятия, кое-что еще, возвращает миллион американцу, потому что Вяхирев не хочет иметь в партнерах американца, и ждет обещанных инвестиций от «Газпрома» — взамен утраченного американского миллиона.

Тем временем предприятие качает газ — 1,5 миллиона кубометров в сутки. Прибыль идет «Газпрому». Обещанных инвестиций нет. У Салманова сплошные убытки. Салманов влип в бизнес и обанкротился. Ни нефтяного, ни газового короля из него не вышло.

Теперь он занимается тем же, чем и 40 лет назад, — ищет нефть. В Калмыкии. А еще пишет письма.

«Уважаемый Владимир Владимирович! Более 40 лет своей жизни я отдал поиску и разведке нефтяных и газовых месторождений. Естественно, что пристальнее всего я продолжаю наблюдать за процессами, происходящими в топливно-энергетическом комплексе. Ежегодный прирост запасов нефти и газа составляет не более 50-60 процентов от уровня их добычи. То есть с каждым годом разведанные запасы нефти и газа непрерывно сокращаются. Такое положение явилось следствием того, что в условиях рыночных отношений государство прекратило финансирование поисково-разведочных работ на нефть и газ из бюджета, а взамен не были сформированы действенные экономические рычаги, стимулирующие компании-производители вкладывать средства в эти работы. Постулат, что рынок сам все отрегулирует, в данном случае не сработал».

Страшная тайна

У Салманова в кабинете собственная карта России. Вероятные запасы нефти и газа. Не разведанные, а вероятные. Салманов раскатывает карту по столу и накрывает ладонью территории.

— Здесь нефть, здесь, здесь, здесь. — Он проводит ладонью вдоль берега Ледовитого океана, гладит Сахалин, Восточную Сибирь. — Россия сказочно богата, — говорит Салманов, это ему его чутье подсказывает. — Но Россия перестала заниматься разведкой нефти и газа.

— Что, у «Газпрома» нет разведки?

— Нет. Им это невыгодно.

— А у нефтекомпаний?

— Нет. Все пользуются месторождениями, найденными в советские времена.

— А сколько в России запасов разведанной нефти?

— Это государственная тайна.

— На сколько лет этой тайны хватит?

— Если не возродить разведку? На восемь с половиной лет.

Справка «Известий»

Фарман Салманов родился в Азербайджане 28 июля 1931 года. Герой Социалистического Труда. Лауреат Ленинской премии. Доктор геолого-минералогических наук. Член-корреспондент Российской академии наук.

С Сибирью тесно связана биография его деда, который в свое время отбывал там ссылку.

Окончил Азербайджанский индустриальный институт в 1954 году.

Затем работал в экспедициях. Возглавлял геологические партии. В 1961 году под его руководством найдены месторождения нефти в Западной Сибири.

1978-1987 гг. — начальник «Главтюменьгеологии».

1987-1991 гг. — первый заместитель министра геологии СССР.

При участии Салманова были открыты крупные нефтяные месторождения: Мамонтовское, Мегионское, Правдинское, Усть-Балыкское и другие. Всего открыл и разведал более 130 месторождений нефти и газа в Западной Сибири.

Председатель совета директоров компании «Югнефтегаз».