Предлагаю составить диалог неодушевленных предметов так:
РАЗГОВОР КАРАНДАША И КИСТОЧКИ
— Привет, кисточка. Как поживаешь, подруга?
— Привет, карандаш. Да вот, сохну от небрежности моего хозяина.
— А что случилось?
— Он макал меня в клей ПВА, изготавливая аппликацию. А затем затем забыл вытереть!
— Очень некрасиво с его стороны!
— А как ты поживаешь?
— Довольно неплохо. Меня постоянно подтачивают и ежедневно пользуются. Это потому что я простой карандаш.
— Везет тебе. Надеюсь, что в скором времени и мне лучше заживется.
— Будем верить. Ну что ж, мне пора. Пока, кисточка!
— Пока, карандаш.
Предлагаю составить диалог неодушевленных предметов так:
РАЗГОВОР КАРАНДАША И КИСТОЧКИ
— Привет, кисточка. Как поживаешь, подруга?
— Привет, карандаш. Да вот, сохну от небрежности моего хозяина.
— А что случилось?
— Он макал меня в клей ПВА, изготавливая аппликацию. А затем затем забыл вытереть!
— Очень некрасиво с его стороны!
— А как ты поживаешь?
— Довольно неплохо. Меня постоянно подтачивают и ежедневно пользуются. Это потому что я простой карандаш.
— Везет тебе. Надеюсь, что в скором времени и мне лучше заживется.
— Будем верить. Ну что ж, мне пора. Пока, кисточка!
— Пока, карандаш.
Ну проше, всего представить себя таким предметом… Так проще будет представить пространство вокруг предмета и его мир, если вы творческий человек с хорошим воображением, то это просто сделать.
Для мотивации можно, посмотреть мультипликационые фильмы, таких много про машинки, самолётики..
Предмет можно выбрать любой и тему общения тоже, на что хватит вашей фантазии…
Знаки препинания расставляете, как в обычном диалоге…
В круглой клетке, стоявшей посреди комнаты,
завозился попугай. Ага! На часах в столовой пробило двенадцать.
Лунный свет сквозь ажурные занавески дымной
скатертью расстилался по паркету. Попугай внимательно склонил хохлатую голову
набок, поднял черную лапу и сказал:
— Полночь! Вещи могут разговаривать…
КРЕСЛО
Старое вольтеровское кресло плавно подкатило
на колесиках к окну, где было светлее, качнулось и по-стариковски тихо
заскрипело:
— Охо-хо-хо… Кому как, а мне плохо. В правой
передней ноге ревматизм, клепка рассохлась, моль всю обивку проела. Разве так
по-настоящему чистят? Служанка с щеткой пройдется, словно пудру с носа
смахнет, а сама в танцкласс бежит, как угорелая. Кот по грязным дорожкам
нагуляется, прыг в окно и прямо на меня. Да он, мурло, и не понимает, что
такое настоящее красное дерево и конский волос!.. Для него я поставлено?
Кхи-кхи… Ну, еще дети — понимаю. Я для них вроде дедушки, влезут с ногами, по
ручкам башмачками колотят, я, видите ли, паровоз… Все мои кости расшатали,
кряхчу, но не жалуюсь. Дети меня любят, и я их всей моей старой внутренностью
обожаю… Очень уж они тепленькие и смешные. Но почему же этот кошачий бандит
наваляется-наваляется, а потом меня же начнет когтями драть? Разве я
точильный камень?.. Вот когда-нибудь возьму да перевернусь и раздавлю тебе
пузо!
Пружина в кресле гулко стрельнула, очень уж
у кресла нервы расходились. Плоская гарусная подушка медленно сползла на пол…
— Обморок?.. — цвикнул попугай. Он вспомнил,
что в угловом шкафике лежит на полочке нафталин. Посыпать бы?.. Но как на
короткой медной цепочке до шкафика дотянуться?
И вдруг с любопытством повернул голову. На
стене еле слышно зазвенела мандолина.
МАНДОЛИНА
— Зиль-зиль! Нашло чем хвастаться! Из
красного дерева… А я из палисандрового, и вокруг отдушины — резная черепаха,
а по краю перламутровый ободок… И восемь струн звончей серебра, певучее
журчащей воды… И никто на меня не садится: ни кот, ни дети, потому что я
благородная вещь. Не граммофон какой-нибудь бездушный: все по чужим голосам
иголкой царапает, а своего нет. Зиль-зиль… Бабочка в окно залетит, на струну
сядет, и я нежно откликаюсь: «длинь»… Это вам не пружина в кресле.
Качаюсь на стене и отдыхаю. И не бородатой
щеткой меня чистят, а замшевой тряпочкой… Да и служанку, Боже упаси, хозяйка
ко мне на три шага не подпустит. Это тебе не кастрюля.
Да, да. Настанет золотой сентябрь, уложат
меня в теплый футляр, чтобы я не простудилась и не отсырела, и повезут в
Италию… Кто еще в этой комнате бывал в Италии? Кастаньеты? Да, да, знаю. Вы с
острова Капри, но вы ведь не музыкальный инструмент, а так себе — трещотка из
лимонного дерева. Пожалуйста, не перебивайте, когда старшие говорят.
Поеду в Италию, далеко на юг. Внизу
полукругом васильковый залив, вверху дымится большая крутая гора, а по
склонам белые кубики — дома, дома, дома… Неаполь! О, как я там буду играть.
Соловьи в оливковых рощах умолкнут от зависти… Это моя родина: можете не
сомневаться. Если поднести меня к свету, внутри ясно виден мой паспорт из
мастерской Джузеппе Сакелари, Наполи. Зиль-зиль! Теперь вы понимаете, что я
не какой-нибудь барабан, по которому хозяйкин сынок колотит ложкой… И не
простуженный граммофон, и не играющий комод, который называется пьянино.
Попугай чихнул, мандолина протяжно
отозвалась серебряным баском: «дзав!» и умолкла.
КОПИЛКА
Дремавшая на столе копилка захлопала своими
свиными ушами, заморгала узенькими глазками и задребезжала.
— Она из мастерской Сакелари! Восемь звонких
струн! Важное дело!.. Ты лучше скажи, что у тебя внутри? Пустота. А у меня
что внутри? Монетки. И на мои монетки хоть сто струн купить можно и булавку
для галстука и даже несгораемую шкатулку. Ты поешь? Это всякий шмель может, и
никому это не нужно. Хрю-хрю! Самое главное — с достоинством стоять на одном
месте и знать, что ты не пустая. Каждый день в меня опускают по монетке. Это
очень приятно: я становлюсь тяжелее, солиднее и на всех вас смотрю сверху
вниз. Хрю! А когда я наглотаюсь по самую щелку…
МЯЧ
— Тебя кокнут молотком между ушей и черепки
выбросят в грязное ведро, — весело рассмеялся полосатый мяч на полу и,
подпрыгнув выше стола, хлопнул свиную голову по темени. — Хозяйский мальчик
ко дню рождения своей мамы накупит фейерверков, и полетят все твои монетки
разноцветными мячиками к небу! Паф! Больше ничего. Весело и красиво…
Все вы тут ничего не понимаете. Кресло давно
пора отправить на чердак, оно совсем не модное и похоже на старую жабу,
набитую утюгами… Стреляй, стреляй своей пружиной, очень я испугался!
Мандолина тоже могла бы быть поскромнее.
Разве она может прыгать? Правда, она тоже немножко похожа на мяч: пузатая и
полосатая, но брось-ка ее на пол, крак — и готова!
Самое главное, быть веселым и прыгать во что
бы то ни стало, куда попало… Ай!
Мяч хлопнулся в корзинку для бумаги,
стоявшую у стола, и завяз. На тумбочке у буфета проснулся самовар.
САМОВАР
— Ки! Ки-ки-ки! Позвольте и мне поговорить
немножко… Я могу пищать только шепотом, потому что во мне нет ни воды, ни
углей. Вы все тут иностранки: копилка — немка, кресло — француженка,
мандолина — итальянка. А я русский, природный туляк! Так как вы живете в
русском доме, то вы должны меня выслушать. Я ненавижу кофейник! Его ставят на
плиту каждый день, а обо мне забыли… У меня на груди восемь русских медалей,
и я не из мастерской какого-нибудь «Джузеппе Сакелари», прошу заметить: я
родился на знаменитой фабрике С. В. Баташева в Туле. Можете убедиться!
Кроме кофейника, у меня множество врагов:
минеральная вода Виши, столовое красное вино, сидр, молоко и прочие
зловредные напитки. Нет ничего лучше чая! Но разве здесь умеют пить чай?
Ставят на газовую горелку неуклюжий, пузатый алюминиевый чайник, обмотают
его, чтоб не остыл, в берлинскую попонку и в таком позорном виде ставят на
стол.
Почему меня забыли? Где моя любимая
самоварная труба? Куда девались мои черные шишечки с крышки? Ки-ки-ки! Почему
не исправят моей погнувшейся камфорки?.. Служанка раз в месяц чистит меня
каким-то уксусным французским составом и смеется: «Ну ты, старый пароход, не
вертись, пожалуйста!» А дети называют меня «тульской пушкой» и запихивают мне
в ноздри сквозь кран обгорелые спички. Бедный я, бедненький!..
ПАЯЦ
Паяц сидел на камине, свесив вниз тонкие,
как макароны, ручки и ножки. На белом, словно обмазанном известкой лице
ровными шнурочками чернели брови, большие бессмысленные глаза смотрели на
лунное пятно на паркете, маленький рот — вишенкой, словно собирался свистнуть.
Что это самовар так распищался?..
Попугай снова чихнул. Паяц встряхнулся,
скрестил длинные ножки и вялым голоском, дурашливо подпрыгивая на камине,
запел:
В доме спят. Тихо-тихо…
И луна так светит мило.
Отчего меня портниха
Ватой пухлою набила?
Режет ниточка под мышкой
Ручки, ножки, словно плеть…
Я хотел бы быть мальчишкой,
Чтобы прыгать и шуметь…
Посадили на камин,
Спрыгнул вниз бы, да опасно…
Третий день сижу один
И тоскую понапрасну…
В голове и в сердце мякоть,—
Таракан и тот живой!
Не умею даже плакать…
Хлопнусь об пол головой!
И хлопнулся. Мягко, словно подушка упала… А
сбоку на этажерке тихий шорох прошел… Зашелестели страницы, солидно
заскрипели корешки переплетов… Это заговорили книги.
КНИГИ
— Вот, только позволь им поговорить… Каждый
о себе: какой он несчастный, да какой он хороший… А мы рассказываем о всех и
за всех. Мы помним всех прежних хозяев вольтеровского кресла, мы знаем, какую
песенку напевал мастер, когда полировал ножки красного дерева… Мы помним
даже, как много лет назад мальчишка-итальянец пробовал играть на вот этой
старой мандолине, как лопнула струна и больно щелкнула его по лбу. Наши
страницы расскажут вам о прежней свободной жизни попугая… Чудесная жизнь! А
сколько повестей знаем мы о людях, по карманам которых бродили маленькие
монетки, лежащие теперь в глупой свиной голове копилки. И о вашем будущем мы
тоже кое-что знаем. Паяца подарят девочке прачки. Она будет его возить в
грязной тачке, и он весь перемажется, но зато будет счастлив и излечится от
своей меланхолии. Мандолина в Италию осенью не поедет, глупости… Осенью
приедет из Болгарии племянник хозяйки, получит в подарок мандолину и заставит
ее петь русские песни. Право, они не хуже неаполитанских… Кресло к Рождеству
обтянут новым малиновым репсом, оно давно заслужило, чтобы его нарядили в
новое платьице… А мы попадем в русскую библиотеку, будем переходить из дома в
дом и рассказывать все, что в нас написано. Потреплют нас порядком, но что
же, это и есть настоящая жизнь. И вот тогда…
* * *
Что будет тогда, книги не успели договорить.
Часы в столовой зашипели и гулко звякнули: «бан!»
— Час ночи! — задирая за голову лапу,
закричал попугай. — Вещи должны замолчать.
Старая птица хорошо знала все ночные
правила, и, уж пожалуйста, никто не смел ей прекословить.
<1926>
Составьте диалог неодушевленных предметов, очень надо помогите.
На странице вопроса Составьте диалог неодушевленных предметов, очень надо помогите? из категории Русский язык вы найдете
ответ для уровня учащихся 5 — 9 классов. Если полученный ответ не
устраивает и нужно расшить круг поиска, используйте удобную поисковую
систему сайта. Можно также ознакомиться с похожими вопросами и ответами
других пользователей в этой же категории или создать новый вопрос. Возможно,
вам будет полезной информация, оставленная пользователями в комментариях, где
можно обсудить тему с помощью обратной связи.