Как составить философский текст

Современный философский текст — по крайней мере, маде ин раша — обычно пишется с использованием трёх основных приёмов. С каковыми я и хочу ознакомить начинающих, чтобы они не тратили время зря на изобретение велика.

Во-первых, писать надо непонятно, но так, чтобы создавалось впечатление, что понять что-то всё-таки можно. Хороший тон — делать вполне понятным примерно треть текста (столько обычно даёт отыграть лоху профессиональный шулер). Ещё треть текста требует додумывать за автора. Остальное стоит оставлять непонятным, чтобы лох знал своё место и уважал.

Обычные средства достижения такого результата — это использование личного, на худой конец, тусовочного птичьего языка. Полезно изобретать всякие словечки, хитровырожденные ad hoc, «для данного конкретного случая», пусть-ка читатель поломает голову. Очень хорошо помогают сложные, изломанные фразы, разбиваемые короткими и многозначительными. Но всё это очень желательно разбодяживать чем-то знакомым и легко опознаваемым. Подчёркиваю – не ясным, а именно знакомым: например, фразочками из киношек, из рекламы, из бородатых анеков и так далее. Читатель должен чувствовать себя как на русских горках: из совсем непонятного он должен падать в какую-нибудь оскорбительно знакомую фразочку, а дальше снова удариться мордой о превыспренную хитровымудренность. И, конечно, всегда хороши слова и фразы на импортном языке без перевода.

Второе — это повышенная эмоциональность текста. Читатель должен почувствовать, что текст хоть и смутен, но очень важен, «раз автор так волнуется». Ясен пень, градус эмоциональности нужно повышать пропорционально непонятности.

Поэтому писать нужно не только непонятно, но и взволнованно, с пафосом, гневом и обязательно с иронией. Ирония уместна в любых количествах, потому что она явлется главным (а пожалуй что и единственным) признаком выдающегося ума. Обязательно нужно кого-нибудь и что-нибудь ниспровергать, желательно — непонятно как и за что. Обязательно нужно кого-нибудь хватить и кого-нибудь ругать, в идеале – хвалить тех, кто кого-нибудь удачно обругал. Для оживления текста очень хорошо работают каламбуры или псевдокаламбуры – то есть фразочки, построенные как «остроумные» (ну, когда видно, что тут у нас «игра слов», и обозначено, где оной игрой можно начинать восхищаться). И, конечно, всегда уместны выражения на импортном языке без перевода.

В-третьих, необходимо постоянно демонстрировать эрудицию, неважно в каких вопросах.

Самое очевидное – обильно цитировать других философов, создавая видимость «знания трудов». Но вообще-то можно выставлять напоказ свои познания в истории, богословии, медицине, психологии, ботанике и те пе. На самый худой конец – заниматься этимологизированием («это греческое слово имеет сто сорок семь значений, из которых бытийственно важно двадцать шестое»). И, разумеется, фразы на импортном языке без перевода как нельзя лучше свидетельствуют о высокообразованности автора.

Правда, с цитированием нужно соблюдать одно условие: ни в коем случае не ставить других авторов выше себя. Никакого уважения ни к кому проявлять нельзя. С другой стороны, не стоит сразу говорить, что все говно — автора за это тоже не зачислят в дартаньяны. Поэтому нужно использовать всё те же горки: сначала сказать, что некто высказал очень важную мысль, а потом — что он «сам оказался недостойным своего достижения», не дотянул, не понял, зассал и сдулся. Типа: «Хайдеггер подошёл к вопросу вплотную, но испугался размаха вопрошания», «Платон не мог помыслить подлиннный горизонт своей мысли», «Яннарас показал перспективу нового развёртывания смысла истины, которую, однако, попытался закрыть наивной апелляцией к вере», и так далее. За этим нужно тщательно следить, а то читатель может случайно сравнить ваш текст и цитату из Платона, и сравнение будет не в вашу пользу. Однозначно почтительно относитесь только к тем, кто ругается или «выражает презрительное фэ», и только пока он это делает. Тут, наоборот, следует восхищаться и называть любое попёрдывание «убийственно-точным», «исчерпывающе-зачёркивающим» и так далее. Найдите какого-нибудь желчного мудака, и щедро его цитируйте, приговаривая, что оный желчный мудак «поставил точнейший, безжалостнейший диагноз нашей эпохе». Это как в бильярде: бьёте по одному шару, чтобы тот скинул в лузу другой шар. Можно разыгрывать сложные комбинации — бить Гегелем по Бебелю, чтобы стукнуть в итоге Маркса. Но это уже высокий класс, для начала научитесь просто оставлять свои пахучие следы на всякой чужой мысли, метить её, как собачка метит дерево.

То же самое — о прочих цитатах, фактах и ином антураже: не забывайте систематически опускать тех, на чьи слова и мысли вы ссылаетесь. Это делает вашу эрудицию ещё более ценной: вы показываете, что относитесь к своим энциклопедическим познаниям иронично, а ирония, как уже было сказано — единственный признак выдающегося ума. Не забывайте о полезных штампах типа «наивный платонизм» или «догматичная схоластика», не ленитесь их вставлять в текст… В общем, соблюдайте правило «всегда быть выше», даже если вы ссылаетесь на какую-нибудь фигню, которую вы на самом деле совершенно не понимаете (типа теоремы Гёделя или машины Тьюринга). В конце концов, вы философ, а Тьюринга химически кастрировали, «и кто из вас круче». Если остаются какие-то сомнения, заглушите их фразой на импортном языке без перевода.

Есть ещё всякие приёмы, но этих трёх аккордов достаточно, чтобы сбацать философский текст.

Получается примерно вот что:

Консерватура – это самость без эго, амплифицированная до эстетического целого у-топики, служащей ей, в свою очередь, операциональным основанием. Это чистая στοργή без гимера, актуальная нерепрезентативность, в которой фактичность отменена в горизонте возможного, чтобы быть утверждённой как альтернатива наивному платонизму. Но, как известно, альтернативности нет альтернативы, инаковость, возведённая в принцип, всегда отменяет подлинно-иное, которого всегда «не дано» и всегда не завезли. Urgrunt оказывается кикейоном, обычно используемым в качестве чечевичной похлёбки, вечно остывающей в ожидании Исава. Но Исав сегодня — это Годо. И тьюринговская амплификационная машина консерватуры – это романтизированная доде(како)фония тенденций, связанных постыдным секретом классового, хуже того – кассового рессентимента, различающихся лишь способом утаивания этого секрета. Однако секрет секрета состоит в его полишинельности. Это фальшивый аусвайс, по которому пытаются получить допуск к настоящей тайне, о чём столь презрительно-точно отзывался Мозес Шпонек в своих поздних дневниковых записях («dieser Gedanke ist die Pumpe» по поводу Огюста Маше). Спекулятивный реализм здесь обслуживает себя как спекуляцию реальностью.

Если нашпиговать цитатами из правильных авторов, глядишь, в каком-нибудь эмгеушном сборничке тиснут.

) глянул тут кой-чего (

Современный философский текст — по крайней мере, маде ин раша — использует три стилистические приёма. С каковыми я и хочу ознакомить начинающих, чтобы они не тратили время зря на изобретение велика.

Во-первых, писать надо непонятно, но так, чтобы создавалось впечатление, что понять что-то всё-таки можно. Хороший тон — делать вполне понятным примерно треть текста (столько обычно даёт отыграть лоху профессиональный шулер). Ещё треть текста требует додумывать за автора. Остальное стоит оставлять непонятным, чтобы лох знал своё место и уважал.

Обычные средства достижения такого результата — это использование личного, на худой конец, тусовочного птичьего языка. Полезно изобретать всякие хитровырожденные словечки «для данного конкретного случая», пусть-ка читатель поломает голову. Очень хорошо помогают сложные, изломанные фразы, разбиваемые короткими и многозначительными. Но всё это очень желательно разбивать чем-то знакомым и легко опознаваемым. Подчёркиваю – не ясным, а именно знакомым: например, фразочками из киношек, из рекламы, из бородатых анеков и так далее. Читатель должен чувствовать себя как на русских горках: из совсем непонятного он должен падать в какую-нибудь оскорбительно знакомую фразочку, а дальше снова удариться мордой о превыспренную хитровымудренность. И, конечно, всегда хороши слова и фразы на импортном языке без перевода.

Второе — это повышенная эмоциональность текста. Читатель должен почувствовать, что текст хоть и смутен, но очень важен, «раз автор так волнуется». Ясен пень, градус эмоциональности нужно повышать пропорционально непонятности.

Поэтому писать нужно не только непонятно, но и взволнованно, с пафосом, гневом и обязательно с иронией. Ирония уместна в любых количествах, потому что она явлется главным (а пожалуй что и единственным) признаком выдающегося ума. Обязательно нужно кого-нибудь и что-нибудь ниспровергать, желательно — непонятно как и за что. Обязательно нужно кого-нибудь хватить и кого-нибудь ругать, в идеале – хвалить тех, кто кого-нибудь удачно обругал. Для оживления текста очень хорошо работают каламбуры или псевдокаламбуры – то есть фразочки, построенные как «остроумные» (ну, когда видно, что тут у нас «игра слов», и обозначено, где оной игрой можно начинать восхищаться). И, конечно, всегда уместны выражения на импортном языке без перевода.

В-третьих, необходимо постоянно демонстрировать эрудицию, неважно в каких вопросах.

Самое очевидное – обильно цитировать других философов, создавая видимость «знания дела». Но вообще-то можно выставлять напоказ свои познания в истории, богословии, медицине, психологии, ботанике и те пе. На самый худой конец – заниматься этимологизированием («это греческое слово имеет сто сорок семь значений, из которых бытийственно важно двадцать шестое»). И, разумеется, фразы на импортном языке без перевода как нельзя лучше свидетельствуют о высокообразованности автора.

Правда, с цитированием нужно соблюдать одно условие: ни в коем случае не ставить других авторов выше себя. Никакого уважения ни к кому проявлять нельзя. Поэтому везде следует оставлять фразочки типа «Хайдеггер подошёл к этой проблеме вплотную, но остановился на полпути», «Платон не смог даже увидеть эту перспективу», «Попандопулос показал перспективу вопрошания об этом, которую, однако, попытался закрыть наивной апелляцией к вере», и так далее. За этим нужно тщательно следить, а то читатель может случайно сравнить ваш текст и цитату из Платона, и сравнение будет не в вашу пользу. То же самое — о прочих цитатах, фактах и ином антураже: не забывайте слегка опускать тех, чьи слова используете. Это делает вашу эрудицию ещё более ценной: вы показываете, что относитесь к своим энциклопедическим познаниям иронично, а ирония, как уже было сказано — единственный признак выдающегося ума. Не забывайте о полезных штампах типа «наивный платонизм» или «догматичная схоластика», не ленитесь их вставлять в текст… В общем, соблюдайте правило «всегда быть выше», даже если вы ссылаетесь на какую-нибудь фигню, которую вы на самом деле совершенно не понимаете (типа теоремы Гёделя или машины Тьюринга). В конце концов, вы философ, а Тьюринга химически кастрировали, «и кто из вас круче». Если остаются какие-то сомнения, заглушите их фразой на импортном языке без перевода.

Есть ещё всякие приёмы, но этих трёх аккордов достаточно, чтобы сбацать философский текст.

Получается примерно вот что:

Консерватура – это самость без эго, амплифицированная до эстетического целого у-топики, служащей ей, в свою очередь, операциональным основанием. Это чистая στοργή без гимера, актуальная нерепрезентативность, в которой фактичность отменена в горизонте возможного, чтобы быть утверждённой как альтернатива наивному платонизму. Но, как известно, альтернативности нет альтернативы, инаковость, возведённая в принцип, всегда отменяет подлинно-иное, которого всегда «не дано» и всегда не завезли. Urgrunt оказывается кикейоном, обычно используемым в качестве чечевичной похлёбки, остывающей в ожидании Исава. И тьюринговская амплификационная машина консерватуры – это романтизированная доде(како)фония тенденций, связанных постыдным секретом классового, хуже того – кассового рессентимента, различающихся лишь способом утаивания этого секрета. Однако секрет секрета состоит в его полишенельности. Это фальшивый аусвайс, по которому пытаются получить допуск к настоящей тайне, о чём столь презрительно-точно отзывался Мозес Шпонек в своих поздних дневниковых записях («dieser Gedanke ist die Pumpe» по поводу Огюста Маше). Спекулятивный реализм здесь обслуживает себя как спекуляцию реальностью.

Если нашпиговать цитатами из правильных авторов, глядишь, в каком-нибудь эмгеушном сборничке тиснут.

) глянул тут кой-чего (

Странная тема, но достаточно актуальная для многих участников философских форумов. Многие считают, что философский текст следует писать сложно, путано и непонятно с неназойливым вкручиванием цитат ( желательно на иностранном языке).
Ну, хорошо, пусть немногие так думают, хотя судя по репликам, это не совсем уж редкая позиция злословия по поводу философских текстов. Итак, с чего начинается философия? Мне кажется, что любое философское размышление начинается с постановки вопроса, который обозначает определённую проблему. Из этого следует, что необходимо честно сознаться себе: Как я понимаю, в частности, поставленный вопрос и в общем, обозначенную проблематику. Максимальное преодоление субъективного в описании сути вопроса и есть начало философии. Следует стремиться к ясности и остроте аргументов в описании содержания вопроса, который не сужает, а расширяет пространство для возможных ответов. Не следует бояться интерпретаций, которые могут возникнуть в результате неизбежных, но желательных противоречий во время подачи аргументов. Из потока многозначности в результате намывается несколько содержательных аргументов, которые формируют ощущение ответа, а не императивной законченности.