Как составить оправдательную речь

Защитительная речь Уголовного Адвоката в Суде (Примеры Успешных Речей Адвоката Плевако Ф.Н.)

Незыблемое правило хорошего адвоката – тщательно готовить защитительную речь.

Используя план и перенося свои мысли на бумагу. Выступать экспромтом – серьезный риск. А ведь на кону стоит не столько профессиональная репутация, сколько судьба человека — клиента. Об этом нужно всегда помнить.

Подготовка защитительной речи адвоката включает 4 этапа:

• Анализ, оценка перспектив судебного процесса и выступления защитника исходя из личности судьи (коллегии судей), подходов к рассмотрению дел, социальных характеристик состава присяжных.
• Анализ предшествующего хода процесса, исследованных доказательств стороны обвинения и стороны защиты, в том числе в противовес и опровержение позиции и доводов обвинения.

Подготовка детализированного плана на основе главных его составляющих:

• вступление;
• фактические обстоятельства уголовного дела и их анализ;
• правовая позиция стороны защиты в зависимости от поставленных целей – оправдание подсудимого (полное, частичное), переквалификация содеянного, применение смягчающих вину обстоятельств; доводы защиты по каждому из предъявленных эпизодов; рассмотрение и анализ (аналитический разбор) представленных обвинением доказательств с указанием по каждому из них (при наличии) оснований признания недопустимыми, сомнительными с точки зрения убедительности, с приведением имеющихся опровержений;

• анализ доказательств стороны защиты; характеристика личности подсудимого с акцентом на ее положительные черты;
• анализ условий и причин совершения преступления, которые несут в себе смягчающие обстоятельства;
• заключение – выводы и итоговое обращение к суду.

Составление, проверка и корректировка речи.

По уровню и особенностям воздействия речи адвоката по уголовному делу задача вступления – вызвать внимание и интерес, основной части – побудить суд усомниться в доводах обвинения и убедить в своей правовой позиции, заключения – усилить эффект воздействия ранее сказанного и подвести к нужному решению. 

Seth P. Waxman for petitioner

Наиболее значимая роль отводится основной части – аналитической.

Именно здесь уместно применение психологических приемов воздействия, но важно избегать пафоса, надменности, перехода на личности. Все должно быть по существу, без рассмотрения очевидных фактов, убедительно, логически последовательно и ненавязчиво подводя суд к нужному адвокату результату. Заключение целесообразно делать кратким и точным, но выразительным и запоминающимся для суда.

Чего следует избегать в речи защитника? Нередко даже самая сильная речь адвоката утрачивает свою эффективность из-за допущенных ошибок.

Итак, 10 главных правил составления защитительной речи адвоката:

• не надо доказывать очевидное – это отвлекает внимание от главного и действительно важного;

• в выступлении не должно быть противоречий;

• речь должна содержать только нужное и полезное,

• поддерживать внимание и интерес аудитории;

• анализ доказательств строится на принципе «от менее значимого к более сильному»,

• анализ и заключения по доказательственной базе должны приводиться в заданном логическом порядке, а не хаотично;

• любая информация не в пользу подсудимого – серьезная ошибка;

• любой довод должен быть конкретизирован, а не носить общий характер;

• слабые, спорные места в речи должны быть исключены – их могут обратить против стороны защиты;

• глупо выглядят попытки объяснить что-то, в чем защитник сам плохо разбирается, не будучи специалистом или не владея всей полнотой информации;

• в приоритете – не количество, а качество аргументов;

• одна заведомая ложь, разоблаченный блеф – мощный удар по всей правовой позиции и доказательственной базе защиты.

Все ошибки, спорные, сомнительные моменты удаляются еще на стадии планирования и подготовки речи. Молодым, недостаточно опытным адвокатам стоит показать речь более старшим коллегам.

Хорошее подспорье для подготовки плана и содержания защитительной речи адвоката – изучение выступлений по аналогичным или сходным уголовным процессам. К ним обращаются даже опытные адвокаты, потому что всегда можно почерпнуть что-то новое, более весомое в доказательственном плане. Особенно эффективны опубликованные речи адвокатов, благодаря которым судебный процесс был выигран или удалось добиться существенного снижения наказания. Но важно помнить: выступление всегда готовится индивидуально, шаблоны – лишь помощники, но действительно полезные.

Ознакомьтесь с примерами выступлений адвокатов по уголовным делам>>>

Источник: https://www.ugpr.ru/article/1584-rech-advokata-po-ugolovnomu-delu

Примеры блистательных выступлений в суде адвоката Н.Ф. Плевако 

Не знаю, насколько написанные ниже истории достоверны, но то, что Ф.Н.Плевако был одним из самых известных адвокатов в нашей истории — это факт.

Примеры его блистательных выступлений в суде.
1. Туфли я сняла!

Защищает он мужика, которого проститутка обвинила в изнасиловании и пытается по суду получить с него значительную сумму за нанесенную травму. Обстоятельства дела: истица утверждает, что ответчик завлек ее в гостиничный номер и там изнасиловал. Мужик же заявляет, что все было по доброму согласию. Последнее слово за Плевако.
«Господа присяжные,» — заявляет он. «Если вы присудите моего подзащитного к штрафу, то прошу из этой суммы вычесть стоимость стирки простынь, которые истица запачкала своими туфлями».
Проститутка вскакивает и кричит: «Неправда! Туфли я сняла!!!»

В зале хохот. Подзащитный оправдан.

2. «15 лет несправедливой попреки»

Однажды к Плевако попало дело по поводу убийства одним мужиком своей бабы. На суд Плевако пришел как обычно, спокойный и уверенный в успехе, причeм безо всяких бумаг и шпаргалок. И вот, когда дошла очередь до защиты, Плевако встал и произнес:
— Господа присяжные заседатели!
В зале начал стихать шум. Плевако опять:
— Господа присяжные заседатели!
В зале наступила мертвая тишина. Адвокат снова:
— Господа присяжные заседатели!
В зале прошел небольшой шорох, но речь не начиналась. Опять:
— Господа присяжные заседатели!
Тут в зале прокатился недовольный гул заждавшегося долгожданного зрелища народа. А Плевако снова:
— Господа присяжные заседатели!
Тут уже зал взорвался возмущением, воспринимая все как издевательство над почтенной публикой. А с трибуны снова:
— Господа присяжные заседатели!
Началось что-то невообразимое. Зал ревел вместе с судьей, прокурором и заседателями. И вот, наконец, Плевако поднял руку, призывая народ успокоиться.
— Ну вот, господа, вы не выдержали и 15 минут моего эксперимента. А каково было этому несчастному мужику слушать 15 лет несправедливые попреки и раздраженное зудение своей сварливой бабы по каждому ничтожному пустяку?!
Зал оцепенел, потом разразился восхищенными аплодисментами.
Мужика оправдали.

3. 20 минут

Очень известна защита адвокатом Ф.Н.Плевако владелицы небольшой лавчонки, полуграмотной женщины, нарушившей правила о часах торговли и закрывшей торговлю на 20 минут позже, чем было положено, накануне какого-то религиозного праздника. Заседание суда по ее делу было назначено на 10 часов. Суд вышел с опозданием на 10 минут. Все были налицо, кроме защитника — Плевако. Председатель суда распорядился разыскать Плевако. Минут через 10 Плевако, не торопясь, вошел в зал, спокойно уселся на месте защиты и раскрыл портфель. Председатель суда сделал ему замечание за опоздание. Тогда Плевако вытащил часы, посмотрел на них и заявил, что на его часах только пять минут одиннадцатого. Председатель указал ему, что на стенных часах уже 20 минут одиннадцатого. Плевако спросил председателя: — А сколько на ваших часах, ваше превосходительство? Председатель посмотрел и ответил:
— На моих пятнадцать минут одиннадцатого. Плевако обратился к прокурору:
— А на ваших часах, господин прокурор?
Прокурор, явно желая причинить защитнику неприятность, с ехидной улыбкой ответил:
— На моих часах уже двадцать пять минут одиннадцатого.
Он не мог знать, какую ловушку подстроил ему Плевако и как сильно он, прокурор, помог защите.
Судебное следствие закончилось очень быстро. Свидетели подтвердили, что подсудимая закрыла лавочку с опозданием на 20 минут. Прокурор просил признать подсудимую виновной. Слово было предоставлено Плевако. Речь длилась две минуты. Он заявил:
— Подсудимая действительно опоздала на 20 минут. Но, господа присяжные заседатели, она — женщина старая, малограмотная, в часах плохо разбирается. Мы с вами люди грамотные, интеллигентные. А как у вас обстоит дело с часами? Когда на стенных часах — 20 минут, у господина председателя — 15 минут, а на часах господина прокурора — 25 минут. Конечно, самые верные часы — у господина прокурора. Значит, мои часы отставали на 20 минут, и поэтому я на 20 минут опоздал. А я всегда считал свои часы очень точными, ведь они у меня золотые, мозеровские.
Так если господин председатель, по часам прокурора, открыл заседание с опозданием на 15 минут, а защитник явился на 20 минут позже, то как можно требовать, чтобы малограмотная торговка имела лучшие часы и лучше разбиралась во времени, чем мы с прокурором?
Присяжные совещались одну минуту и оправдали подсудимую.

4. Знамение.

Великому русскому адвокату Ф.Н. Плевако приписывают частое использование религиозного настроя присяжных заседателей в интересах клиентов. Однажды он, выступая в провинциальном окружном суде, договорился со звонарем местной церкви, что тот начнет благовест к обедне с особой точностью.
Речь знаменитого адвоката продолжалось несколько часов, и в конце Ф. Н. Плевако воскликнул: Если мой подзащитный невиновен, Господь даст о том знамение!
И тут зазвонили колокола. Присяжные заседатели перекрестились. Совещание длилось несколько минут, и старшина объявил оправдательный вердикт.

Источник: https://fishki.net/1318634-primery-blistatelnyh-vystuplenij-v-sude-advokata-nf-plevako.html © Fishki.net

В Орджоникидзевский районный суд

г. Екатеринбурга

г. Екатеринбург, ул. Машиностроителей, д. 19 А

От Адвоката
Кацайлиди Андрея Валерьевича
в защиту У.

Защитительная речь адвоката

по уголовному делу в обвинении доверителя в изнасиловании

   В производстве Орджоникидзевского районного суда города Екатеринбурга Свердловской области находится уголовное по обвинению У. по статьям: п. «б» ч.4, ст. 132, п. «б» ч.4, ст. 131, п. «а» ч.3, ст. 131, п. «а» ч.3, ст. 131, п. «а» ч.3, ст. 131, п. «а» ч.3, ст. 131, п. «а» ч.3, ст. 131, п. «а» ч.3, ст. 131, п. «а» ч.3, ст. 131, ч. 1 ст. 151, п. «г» ч.2 ст. 117 УК РФ в отношении С.

   Мой доверитель вину в инкриминируемых преступлениях не признает полностью, поскольку обвинение строится лишь на предположениях, следствие проведено не в полном объеме, за основу взята лишь позиция потерпевшего, которая не подтверждается допустимыми и достаточными доказательствами.
При ознакомлении с материалами уголовного дела мною установлено, что в нарушение ст. ст. 73, 171 УПК РФ обвинение, предъявленное моему подзащитному, является неконкретизированным, а изложенные в нем обстоятельства не подтверждены собранными доказательствами, описание событий основано на предположениях, не проведена работа по исключению иных версий событий, а также по выяснению истины по делу.

ВНИМАНИЕ: наш адвокат по составу преступления изнасилование составит речь и будет представлять ваши интересы в деле: профессионально, на выгодных условиях и в срок. Звоните уже сегодня!

   В ходе расследования не принято мер к сбору достаточных доказательств, свидетельствующих об исключении иной версии событий, иного состава лиц совершивших преступление, если таковое вообще имело место быть. В связи с отсутствием соответствующих доказательств нельзя считать доказанной вину моего подзащитного.

    Необходимо, на мой взгляд, остановиться на каждом отдельном моменте дела и характеристике личности моего подзащитного:

Поведение потерпевшей:

   Аморальный облик и отрицательная характеристика потерпевшей должна поставить под сомнение ее показание и наличие самого события преступления, которое вполне могло быть вымыслом, а не реальностью. Тем более в подтверждение того, что потерпевшая могла сыграть определенную роль, преследует собственные мотивы и цели может выступить то обстоятельство, что она ходила в театральный кружок, который дал ей навыки актерской игры (см. заключение комиссии экспертов где приводятся обстоятельства заложенные в позицию защиты).

   Из указанного заключения следует, что: «как следует из показаний У., матери, С. с 2011 года интерес к учебе у нее пропал, она стала замкнутой, постоянно конфликтовала с матерью, хотя до этого была человеком спокойным…».

   Кроме того, необходимо обратить внимание, что в материалах дела имеются факты, представленные со стороны Территориальной комиссии Орджоникидзевского района г. Екатеринбурга, где указано, что по представлению по факту уклонения от учебы потерпевшей вынесено Постановление решение: несовершеннолетней вынесено предупреждение. Что говорит о доказанности отрицательной характеристике потерпевшей.

   Считаю, необходимо учитывать содержание переписки моего подзащитного с супругой и записи, содержащие в частности доводы в поддержку оговора в совершении преступления моего подзащитного со стороны потерпевшей. Письмо содержит записи супруги подзащитного указывающие, что потерпевшая «пытается избавиться от нас всех, свобода любым путем», по мнению защиты потерпевшая оговорила подсудимого с целью выйти из под контроля с его стороны как родителя, свобода в действиях стала возможна после заключения его под стражу.

   Письмо указывает, на ложь потерпевшей органам прокуратуры, так мать потерпевшей пишет моему подзащитному, что: «фото… компьютеру сделала она сама, а в прокуратуре сказала, что ты просил, ладно еще была тема с ней про Вована…». Из записей следует, что характеристика потерпевшей требует внимательного анализа как со стороны психолога так и суда, несовершеннолетняя имеет множество друзей, из которых есть условно осужденные лица, мама указывает, что бывали случае, когда потерпевшая «ушла в школу и пропала на три дня. В тот день к вечеру мы узнали, что она с Темой, но тогда не знали где он живет, Ирина сказала где-то у магазина «Монетка», и сказали просто спросите Тему наркомана… когда нашли дочь, она была в квартире, там сидели уголовники, которые уже не раз срок отбывали. Муж забрал мою дочь Вику оттуда в непонятном состоянии…она рассказала, что уже не девушка…».
… «моя дочь почувствовала свободу, начала потихоньку командовать дома… она за шкирку притащила Сашу домой окричала, стукала по голове, я на нее закричала, она в ответ…»…

   Также важно содержание протокола судебного заседания, содержащий показания представителя потерпевшей, которая указала, что «те показания, которые давала дочь, — они лживы…»

   Исследование указанных вещественных доказательств позволяет установить, оговор со стороны потерпевшей в отношении моего подзащитного, ставит под сомнение ее показания и дает основания брать за основу позицию защиты, а не обвинения. Кроме того, под сомнение вера в позицию потерпевшей подпадает и по причине противоречивых показаний. Показания потерпевшей не последовательны и не согласуются между собой, а ходатайство о повторном вызове потерпевшей для устранения данных противоречий было отклонено. Так в заявлении о возбуждении уголовного дела она указывает, что матери рассказала о событиях преступления ноябрь-декабрь, а после в ходе очной ставки уже дает показания, что мать обо всем узнала от нее лишь в январе-феврале. Что касается найденных на электронных носителях фотографий с изображением потерпевшей, то и по ним показания менялись. Изначально, еще при даче объяснений потерпевшая указывала, что данные фото размещены на ноутбуке, а в последующем показания были изменены, акцент стал делаться на компьютере, и про ноутбук никто не стал говорить (ни потерпевшая, ни ее мать).

ПОЛЕЗНО: смотрите видео и узнаете, почему любой образец речи адвоката в суд, иска, жалобы лучше составлять с нашим адвокатом, пишите вопрос в комментариях ролика, подписывайтесь на канал YouTube

Неполнота расследования по делу:

   Следователем неполно проводилось расследование по делу без проведения всех необходимы экспертиз и истребования доказательств. В рамках дела не проведена экспертиза на предмет вопроса одно и тоже или разные изображения рук запечетлены на фотографии предъявленной обвинением и фотографией руки моего подзащитного, который специалист бы сделал в случае признания необходимости проведения экспертизы на предмет выяснения истины по делу. Получается эпизод преступления, предъявленный обвинением необоснован и непроработан. При этом расследование подобных дел всегда проводится с привлечением специалиста и проведением в рамках уголовного дела фототехнической судебной экспертизы.

   Кроме не проведения экспертизы по делу о необходимости которой указывается выше в настоящей позиции по делу — не истребована информация из социальной сети «В контакте» и «Одноклассники». В материалах дела в качестве доказательства обвинения имеется фотографические изображения эротического содержания, на которых изображена потерпевшая. Следствие вменяет моему подзащитному, что именно с его компьютера данные были опубликованы в социальной сети «Одноклассники» и В контакте». Также данный факт утверждает сама потерпевшая, считаю, что в рамках расследования по делу было бы необходимым запросить информацию о том, с какого IP-адреса или аккаунта в социальной сети «Одноклассники», «В контакте» появилась страничка «Виктория» и с привязкой к какому номеру мобильного телефона была создана данная страничка.

   Также не выяснены свидетели происшествия, которые, по мнению обвинения, имели место быть. Не установлен молодой человек, с которым потерпевшая ходила в больницу по факту травмы носа, не выяснялись свидетели по другим событиям, которые вменяются моему подзащитному по составу п. «г» ч. 2 ст. 117 УК РФ, а также З., с которым потерпевшая имела связи интимного характера (неблагополучный молодой человек, употребляющий наркотические средства со слов допрошенных свидетелей и собранных материалов дела).

   Не истребованы протоколы совещания и объяснения лиц, которые легли в основу выписки из протокола № 253 оперативного совещания при начальнике ОП № 14 УМВД России по г. Екатеринбургу, а ведь из выписки видно, что данные пояснения со стороны К. и потерпевшей разнятся с их пояснениями данными в рамках рассматриваемого дела. Так потерпевшая указывала на то обстоятельство, что сожительствует с К. уже более двух месяцев и всего лишь приезжала в гости домой к матери, а в рамках дела, показания иные, из них следует, что февраль и март потерпевшая проживала дома и имели место быть домогательства в отношении ее.

   Экспертиза проведенная в рамках дела в отношении потерпевшей должна была повлечь назначение дополнительной или повторной экспертизы, поскольку она вызывает сомнение относительно своей полноты и объективности. Необходимо обратить внимание, что из текста заключения не следует когда и в какой промежуток времени она проведена, не ясен ход ее проведения. В результате эксперты приходят к неоднозначному ответу, который ставит сомнение в их компетентности и дает неоднозначность понимания для дела важных обстоятельств: «по уровню психического развития и осведомленности в вопросах взаимоотношений полов, он могла понимать характер и значение совершаемых с ней действий». Согласно правилам русского языка и толкованию значения слова «он» (толковый словарь Ожегова) данное слово является местоимением мужского рода. А, следовательно, не ясно становится из ответа отнесено ли слово «он» экспертами к подэкспертной, которая является представителем женского пола. Произошла опечатка либо эксперты имели в ввиду иное лицо при ответе на вопрос.

   При изъятии телефонов не исследовались SMS на предмет выяснения, кто пользовался данным аппаратом, с кем и какую связь имела потерпевшая, характеризующаяся неоднозначно по показаниям допрошенных в ходе суда свидетелей.

   Нельзя считать проведенным и освидетельствование потерпевшей в части медицины. Согласно акту судебно-медицинского освидетельствования процедура осмотра потерпевшей начата в 14-10, а окончена в 15-20, при этом согласно материалам уголовного дела С. не могла находиться у врача в данное время, поскольку опрашивалась в служебном кабинете следователем по адресу: г. Екатеринбург, ул. Ильича, 2 (с 15-00 до 15-40) (т. 1 л.д. 85-87). Периоды совпадают, в связи с чем нельзя было брать следствию медицинский акт имеющий сомнение в его проведения вообще. Защита считает, что освидетельствования не имело место быть, а следовательно процедуру следует повторить.

   В связи с тем, что освидетельствование ставится в сомнение, считаем необходимым обратить внимание суда о нарушении процедуры судебно-медицинской экспертизы по факту совершения насильственных половых актов с гр. С. (заключение эксперта № 1504 (по медицинским документам), ведь данный документ ссылается на неправильный и не объективный акт судебно-медицинского освидетельствования, который не мог ложиться в его основу.

ПОЛЕЗНО: смотрите видео с дополнительными советами адвоката по уголовным делам о защите обвиняемого, пишите свой вопрос в комментарии ролика

Ведение дела следователем с обвинительным уклоном:

   Допрошенная в качестве свидетеля в суде Г. пояснила, что следователь еще до ее допроса в рамках расследования по делу сказал, что: «У. в любом случае будет сидеть, что говорит о предвзятости, я знаю У. более 8 лет, он работал постоянно, он все эти годы работал, я его постоянно встречала».

   Более того, в деле имеется недопустимое доказательство — протокол допроса моего подзащитного в качестве подозреваемого, который следователь положил в основу делу, при этом в суде У. оспаривал данный протокол в части его подписи на нем, что дает основание сомневаться в соблюдении со стороны лица проводившего допрос в его беспристрастности и объективности.

   По делу должна была быть проведена почерковедческая экспертиза на предмет определения подписи моего Доверителя. Судом должно быть учтено, что к подсудимому в ходе дачи объяснений и следствия применялись незаконные методы ведения следствия — его избивали сотрудники правоохранительных органов, он жаловался на то обстоятельство, что ему отбили почки, в результате чего ему были причинены телесные повреждения, что подтверждается медицинскими справками, запрошенными в скорую помощь. В связи с чем, по данным обстоятельствам необходимо вызвать оперативных работников и выяснить у них с какой целью применялась сила в ходе разбирательства случившегося.
Считаю, что сотрудники полиции своими действиями совершила преступление предусмотренное ч. 3 ст. 286 УК РФ: «Совершение должностным лицом действий, явно выходящих за пределы его полномочий и повлекших существенное нарушение прав и законных интересов граждан или организаций либо охраняемых законом интересов общества или государства».

Состав преступления ч. 1 ст. 151 УК РФ:

   Обвинение строится на предположении и показаниях одной потерпевшей, которая указала, что ей систематически мой доверитель покупал алкогольную продукцию.
При этом в силу статьи 151 УК РФ для наступления уголовной ответственности за вовлечение несовершеннолетнего в систематическое употребление (распитие) алкогольной и спиртосодержащей продукции наступает в том случае, если виновный совершил эти действия более двух раз, что подтверждает их систематический характер. Следует отметить, что даже потерпевшая не указывает о датах и времени употребления алкоголя, в допросе потерпевшая указывает о том, что: «1-2 раза в неделю (точное количество раз она не помнит, точные даты не помнит) У. покупал ей алкогольную продукцию, покупал пиво и джин, которые она употребляла вместе с ним, катаясь на машине».

   Для привлечения лица не достаточно лишь одного не проверенного доказательства в виде показаний потерпевшего, которое также неточно, и не содержит конкретизированной информации. Свидетелей произошедшего и описанного со стороны потерпевшей не найдено и не было допрошено.

Состав преступления п. «г», ч. 2 ст. 117 УК РФ:

   Данное обвинение также строится на отсутствии доказательств наличия события преступления. То обстоятельство, что потерпевшая якобы обращалась в медицинские учреждения за помощью после нанесения ей травм со стороны У. опровергнуто в ходе судебного процесса по делу. Так, истребованная информация из Муниципального автономного учреждения «Детская городская клиническая больница №9» подтвердила позицию защиты о непричастности доверителя к событиям, описанных потерпевшей. Согласно жалобам врачу потерпевшая указала на то обстоятельство, что она «избита неизвестным лицом», У. является известным для потерпевшей лицом, а значит полностью исключается версия о том, что именно он нанес вред здоровью С.

   Так как оспаривается эпизод, то под сомнение попадают и остальные факты, которые также не подтверждены доказательствами. Отсутствуют очевидцы заявленных событий. Материалы проверки по делу необходимы, потому что сейчас моему подзащитному в вину вменяется п. «г» ч.2 ст. 117 УК РФ. В ранее даваемых сотрудникам полиции объяснениях, и С. и У. отрицали факт применения к ним насильственных действий со стороны моего подзащитного. Поскольку имеются явные противоречия в показаниях С. и У. между теми, что они дают сейчас и теми, что давались ими, считаю необходимым запросить указанные выше материалы проверок, в которых зафиксированы объяснения С. и У.

Читайте еще про преступления против половой неприкосновенности по ссылке

Состав преступления ст. 132, 131 УК РФ:

   Составы вменяются лишь на предположениях и подтверждаются лишь показаниями потерпевшей, которая сама сомневается в точности предоставляемой следствию информации. Так, в заявлении в правоохранительные органы потерпевшая указывает на эпизоды преступлений, которые по ее мнению были 6-7 раз, а, следовательно, уверенности нет даже у самой потерпевшей, при этом следствие уверовало в то, что составы имели место быть именно в большем объеме, а не в меньшем. При этом со стороны обвинения грубо нарушен принцип того, что «все сомнения в виновности обвиняемого, которые не могут быть устранены в порядке, установленном настоящим Кодексом, толкуются в пользу обвиняемого».

Поведение во время задержания и в период расследования по делу:

   При задержании мой подзащитный не оказывал сопротивления, не пытался скрыться, что говорит о законопослушности в поведении моего подзащитного. С первой минуты задержания был согласен с ним, в силу своего воспитания и жизненного образа следования букве закона, он знал, что сотрудники полиции являются представителями власти и блюстителями закона, и не в силах был им противоречить, основываясь на своих личных убеждениях. При даче объяснений и на допросе давал полные, достоверные, показания по обстоятельствам обвинения, так и действий предшествующих.

Активное содействие предварительному расследованию:

   С первой минуты задержания мой доверитель активно сотрудничал с предварительным следствием: давал полные показания, как в объяснительных, так и в ходе допросов его в качестве, подозреваемого, обвиняемого.

   Обвиняемый имеет стойкие социальные связи – проживал до задержания с семьей (у моего доверителя четыре несовершеннолетних малолетних ребенка), его работа и общественная жизнь говорит о социальной ориентированности моего подзащитного. Он поддерживает отношения и связи со своей матерью, которая поддерживает его и в настоящее время. И я считаю нельзя рушить семейные ценности, необходимо дать еще один шанс моему доверителю, право реабилитироваться, доказать обществу о своем намерении впредь быть приверженцем моральных и нравственных устоев, человеческих ценностей и законов.

   Дети любят и ждут своего отца, скучают, подтверждением данного обстоятельства является переписка с ним посредством помощи матери, которая в письмах прикладывает рисунки детей и их обращения в адрес отца «Привет, папа мы все по тебе скучаем. Я, М., В., И., мама. Папочка – скорее возвращайся скорей домой. Мы тебя ждем дома».

   При решении судом вопроса необходимо учесть обстоятельства, которые повлияют на дальнейшую судьбу детей моего подзащитного, повлияют на его психологическое состояние в связи с тем, что его дети продолжат расти без отца.

Отношение к труду:

   В характеристике с места работы моего подзащитного оценивают как исполнительного, надежного, добросовестного работника. Производственная характеристика содержит сведения: «У. начал свою трудовую деятельность в ЕМУП «Специализированная автобаза» рабочим по благоустройству населенных пунктов (полигонов) и трудится в этом качестве по настоящее время. У. зарекомендовал себя как ответственный работник. За весь период работы не имел нарушений трудовой дисциплины, общественного порядка. Пользуется заслуженным авторитетом в коллективе».

   Подсудимый не находится под психиатрическим и наркологическим наблюдением, что следует из представленных ответов на запросы следователя, ранее не судим.

Состояние здоровья моего подзащитного

   Мой доверитель имеет заболевания. Заболевание стало препятствием прохождения военной службы, в связи с чем, он был признан ограниченно годным. Подтверждением негативного влияния заключения под стражу на организм моего подзащитного можно привести период его нахождения в СИЗО, где ухудшился аппетит и появились боли, которые можно устранить лишь на свободе.

   Кроме того, проведенной экспертизой выявлено, что у моего доверителя во время вменяемых ему преступлений и в настоящее время обнаруживаются признаки органического психического непсихоттического расстройства в связи со смешанными заболеваниями (шифр по МКБ-10: F06.828), кроме того доверитель имеет не снятый диагноз – резидуально цереброорганическая недостаточность полигенной этиологии, церебрастическим синдромом состоянии неустойчиво компенсации.

   Данные медицинские показатели должны быть учтены и безусловно являются смягчающими обстоятельствами в деле.

Место жительства моего доверителя:

    Мой подзащитный имеет постоянную регистрацию по месту своего жительства, где проживал большую часть своей сознательной жизни. Согласно бытовой характеристики по месту жительства характеризуется положительно «У. проживает по указанному адресу. За период проживания жалоб и перереканий от соседей не поступало, общественный порядок не нарушал. В ссорах с детьми замечен не был. На просьбы о любой помощи отзывался положительно. Проживает с семьей: женой и четырьмя детьми: три сына и дочь. Содержит семью в достатке, доброжелательно относится к родным.

   Положительно характеризуется по месту содержания в СИЗО, учреждение не имеет нареканий и взысканий в отношении моего доверителя.

   В случае назначения наказания, если прекращение уголовного дела не будет достигнуто необходимо применение условного срока:

   Я уверен, что нельзя приговорить моего подзащитного к реальному сроку лишения свободы даже в случае вынесения обвинительного приговора по делу, потому что цели наказания уже достигнуты, в изоляторе временного содержания и пребывания в СИЗО хватило. Избрание меры наказания связанного с лишением свободы приведет лишь к тому, что испортится психика моего доверителя. Он озлобится, на несправедливость по отношению к нему и потеряет те положительные качества, которых так не хватает современному обществу.

   Согласно п. 2 ст. 6 УПК РФ уголовное судопроизводство имеет своим назначением защиту личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод».

   В соответствии со ст. 1 Конституцией Российской Федерации: Российская Федерация — Россия есть демократическое федеративное правовое государство с республиканской формой правления.

    Исходя из всего вышесказанного и учитывая все смягчающие обстоятельства, ст. 14 УПК РФ, ст. 49 Конституции, а также руководствуясь ст. 64, 73 УК РФ

ПРОШУ:

• прекратить производство по уголовному делу в отношении моего доверителя в виду отсутствия в его действиях состава преступления
• в случае, если позиция защиты в части прекращения производства по делу не будет взята за основу и суд будет выносить обвинительный приговор при назначении наказания не применять меру, связанную с лишением свободы в отношении моего доверителя путем применения ст. 64, 73 УК РФ и учитывать принцип справедливости и избирая максимально мягкое наказание, какое возможно в данном деле.

Дата, подпись

Отзыв о нашем адвокате по уголовным составам преступления

Автор статьи:

© адвокат, управляющий партнер АБ «Кацайлиди и партнеры»

А.В. Кацайлиди

УВАЖАЕМЫЙ СУД!

Пришла пора подвести итог судебному разбирательству по уголовному делу, которое я, к сожалению, не могу назвать ни объективным, ни беспристрастным, ни справедливым. Все происходившее в рамках настоящего уголовного дела, нельзя оценивать иначе, чем провокацию, призванную оправдать само существование секретной службы её спланировавшей, и придавшей ей видимость борьбы с преступностью.

Я убежден, что в действиях подсудимого отсутствует элемент обмана, что не позволяет квалифицировать их как мошенничество. Ж. с самого начала общения с Г. прекрасно знал, что он действует самостоятельно, и оказывает ему вполне легальные консалтинговые услуги. В обвинительном заключении отсутствуют упоминания о взаимодействии подсудимого с другими, даже «не установленными» лицами.

Однако давайте обратимся к фактам, которые состоят в следующем: Успешный бизнесмен, безосновательно называемый потерпевшим, имея солидный опыт приобретения муниципального имущества, и целый штат сотрудников, в т.ч. юристов, вопреки здравому смыслу, лично и неоднократно приходит в КУМИ, разговаривает со всеми сотрудниками и посетителями, делится планами, задает вопросы, пишет письма, оставляет свои номера телефонов, т.е. просто «отирается» в учреждении, а на самом деле работает «живцом», приманкой, выискивая жертву.

И жертва нашлась, на эту роль, за неимением лучшего, был утвержден нынешний подсудимый Г., который просто оказался в ненужное время, в ненужном месте.            Ищущий работу Г., и общительный бизнесмен Ж., просто не могли не встретиться, и они встретились, и начали общаться.
Ж. с ходу продиктовал номер своего телефона и явно дал понять, что заинтересован в любой «помощи» в приобретении муниципального имущества, и будет очень «благодарен» любому помощнику, причем слово «помощь», как впрочем и «благодарность», нужно взять в кавычки, т.к. вся процедура продажи муниципального имущества достаточно ясна и прозрачна, и у Ж. уже был солидный опыт участия в торгах.

Видя перед собой столь заинтересованного и благодарного слушателя, который с первой встречи, сам предлагал вознаграждение за содействие, Г. решил, что это его шанс заработать, именно заработать, а не украсть, не присвоить, и не отобрать.

Наведя справки о продаваемых объектах муниципального имущества, причем из совершенно открытых источников, Г. позвонил Ж., предложил встретиться, и обсудить возможности сотрудничества.

Ж. сразу же согласился, и назначил встречу, а сам немедленно (а может быть и загодя) побежал в ФСБ писать заявление о предполагаемом вымогательстве, хотя к тому времени разговора о деньгах даже еще не было, а заодно получать микрофон, диктофон, или что-то еще из разряда шпионской техники, чтобы записывать разговоры с Г.

Вполне возможно, что на самом деле все было не совсем так, или совсем не так. Я вполне допускаю, что Ж. всегда носит с собой специальную аппаратуру, и ему не было нужды даже приходить в ФСБ, т.к. он вполне мог уже давно негласно сотрудничать с ФСБ на постоянной основе. Ни подтвердить, ни опровергнуть это предположение невозможно, т.к. все покрыто завесой государственной тайны.
Тем не менее, эта версия не лучше и не хуже любой другой, но она лучше всего объясняет очень странное поведение псевдопотерпевшего.

Как иначе можно понять поведение человека, который сам дал свой телефон Г., сам назначил встречу, никаких угроз или требований от него не получил, но первым делом побежал писать заявление и обвешиваться микрофонами, для того, чтобы, цитирую: «Чтобы исключить обман и не понести материальный ущерб» (протокол с/з от 11.01.2010 г.).

Странная логика – еще ничего не зная об условиях сотрудничества с Г., Ж.был абсолютно уверен в том, что его собираются обмануть и причинить материальный ущерб.

Все дальнейшее поведение Ж., еще более странно и нелогично, т.к. используемые им средства, абсолютно не согласуются с целями, которые он якобы желает достигнуть:

Чтобы не дать себя обмануть, Ж., после снятия с торгов помещения по ул. В-кой, вместо того, чтобы просто прекратить общение с Г., самолично передал ему целый список других объектов, которые Ж. якобы желает приобрести, и предлагает заплатить заранее, т.е. просто из кожи вон старается всучить деньги Г.. Очень странный способ не дать себя обмануть, и не понести материальный ущерб!

Однако, полгода как безработный Г., все же от денег отказывается, и наживку не заглатывает, чем видимо сильно огорчает и самого Ж., и его кураторов, а вместо этого тоже из кожи вон лезет: пытается рассказывать Ж. об общих тенденциях на рынке недвижимости, учит тонкостям участия в аукционах, показывает ворох газет, распечатки с официального сайта КУМИ, выдает свои аналитические заключения и дает вполне разумные советы.
Ничего этого Ж. не нужно, он методично задает провокационные вопросы, интересуется покровителями, просит помочь приобрести все новые и новые объекты, снова и снова предлагает деньги – за что? Тоже видимо, чтобы уменьшить риск обмана.

После аукциона по продаже помещения по бульвару С-лей, 1, в котором принимал участие компаньон Ж – К-в, который и купил помещение, Ж. сам назначает встречу Г., готовит деньги, которые вообще мог не платить, понимая, что ему за это ничего не будет, буквально всучивает купюры Г. При этом, сам он, прекрасно понимает, что его деньги никуда не денутся: все купюры переписаны и отксерокопированы, сотрудники ФСБ окружают его машину буквально со всех сторон, в машине установлена видеокамера, съемка ведется с нескольких точек – жертве попросту некуда деваться. Для надежности, Ж., ведя деловой разговор с Г. не забывает подавать и сигналы группе захвата: трижды нажимает на педаль тормоза, когда Г. выходит из машины до окончания встречи, т.е. подает сигнал «не трогать!», и один раз, когда деньги уже у подсудимого, значит – «все, можно брать!».

И Г. «взяли», причем захват Г. провели по всем правилам оперативной науки: так, как будто поймали иностранного шпиона, или вооруженного до зубов бандита, а не как обыкновенного безработного, предлагавшего свои обыкновенные услуги обыкновенному коммерсанту. Деньги, всученные Ж., сразу же забрали, машину обыскали, все бумаги, и даже газеты отобрали, доставили в ФСБ и допросили. Без адвоката.

Всё. На этом факты заканчиваются, т.к. больше Г. ничего не делал, не мог сделать, да и не собирался делать.

          Достаточно ли этих фактов для того, чтобы признать Гладкова виновным в покушении на мошенничество в крупном размере? Я считаю – нет!

Всё обвинение построено на недопустимых доказательствах, т.к. все аудио и видео записи, имеющиеся в уголовном деле, являются лишь набором произвольно выхваченных из общего контекста фрагментов разговоров, подобранных исключительно для того, чтобы создать видимость того, что подсудимый обманывал потерпевшего. При этом, объективные свойства всех аудио и видеозаписей имеют явные несоответствия событиям, якобы на них запечатленным, а так же имеют не менее явные признаки редактирования, монтажа и компилирования, которые признают даже сами сотрудники ФСБ.
Более того, допрошенные в судебном заседании сотрудники ФСБ Т., Ш. и Р. единодушно подтвердили, что все приобщенные к материалам уголовного дела носители информации являются вторичными, при этом, первичные носители (т.е. собственно вещдоки) являются секретными и недоступными, на диски, приобщенные к материалам дела, выборочно перенесена только часть записей, записи подвергались редактированию, компиляции и монтажу, и все это осуществлялось секретными сотрудниками, без участия понятых.

При таких вопиющих нарушениях УПК, я даже удивлен, что к материалам дела не приобщили какую-нибудь запись, из которой следовало бы, что Г. сотрудничал сразу со всеми разведками мира и готовил государственный переворот.  Используя секретную технику ФСБ, это вполне можно было сделать. Однако поскромничали. Видимо, все же понимали, что Г., ну никак не тянет на «Джеймса Бонда».

В любом случае, все эти записи не соответствуют тем требованиям, предъявляемым к вещественным доказательствам, которые установлены нормами УПК, вследствие чего доказательствами не являются, и ничего не доказывают.

Так же, не может являться доказательством и заключение психолого-лингвистической экспертизы, т.к. мало того, что эксперты исследовали не реальные события, запечатленные на материальном носителе, а специально подготовленную для них эрзац-подборку разговоров неизвестного происхождения, причем далеко не полную.

Что ещё у нас осталось из «доказательств»?

А ещё в уголовном деле есть совершенно официальные и доступные всем желающим прогнозные планы приватизации, извещения о продаже муниципального имущества, ежедневник, исписанный лист бумаги, старая газета, и ведомость поступления задатков, заботливо забытая в машине Г. самим «потерпевшим».
Вся эта макулатура, абсолютно ничего не доказывает, и ни на что не влияет.

Что ещё? Да собственно ничего. Показания сотрудников КУМИ ничего не могут прояснить в отношениях Г.и Ж.

Остаются только показания самого Ж., из которых следует буквально следующее: (протокол с/з от 11.01.2010 г.)

1. Ж. сам давал Г. списки объектов, которые он хотел приобрести, и сам просил Г. оказать ему помощь в этом.
2. Ж. сам назначал встречи Г. так, чтобы все они проходили под контролем сотрудников ФСБ.
3. Ж. неоднократно предлагал Г. деньги, хотя подсудимый об этом не просил и не требовал.
   4. Ж. «не помнит», давал ли он свое согласие на проведение аудио и видеозаписи у него в машине. В любом случае, в материалах дела такого документа нет.
   5. Ж. всегда требует расписку, или иной документ, когда платит деньги. Единственное исключение – Г., брать расписку с которого Ж. «не посчитал нужным».
   6. Ж. желал получить от Г. незаконные услуги, т.е. осознавал явную противоправность своих действий, однако, все равно настаивал на них.
   7. Ж. мог вообще не платить Г., и прекрасно понимал, что подсудимый в принципе не может ему предъявить никаких требований, даже моральных, ведь в аукционе победил не Ж., а К. Тем не менее, не дождавшись требования о передаче денег, Ж. сам проявил инициативу – сунул Г. пачку меченых денег, и для надежности просил их пересчитать.
4. Ж. не понес никакого ущерба, получил всё, что он хотел, в том числе и купил желаемый объект. Однако, требует максимально сурового наказания для Г. Спрашивается: за что? Наверное, за то, что Г. не оправдал надежд покровителей Ж., видимо рассчитывавших раскрыть целую банду взяточников и вымогателей?
   9. Пообещав заплатить Г. за оказанные им консалтинговые услуги, Ж. заранее позаботился о том, чтобы его деньги вернулись к нему в любом случае, а по простому – «кинул» Г.
5. Уже абсолютно достоверно зная о том, что Г.вот-вот задержат (разговор в автомобиле Ж.на стоянке у ТРК «Гринвич» 4.09.2009 г.), Ж. не только поблагодарил Г. за оказанную помощь, но и предложил оказать ему помощь в приобретении еще одного объекта.

Все эти обстоятельства, позволяют сделать только один вывод: Г. искусно втянули в секретную операцию (как назвали её эксперты – «оригинальную»), разработанную сотрудниками ФСБ, а когда стало очевидным, что Г. вовсе не тот, кого рассчитывали поймать, оперативникам уже не оставалось ничего, кроме как сделать его крайним, «козлом отпущения». А самим сделать хорошую мину, при плохой игре, и отрапортовать во все инстанции о том, что ФСБ не зря свой хлеб ест, стоит на страже и т.д., и т.п.

Случаи провокаций и подстрекательства со стороны правоохранительных органов не так уж и редки, и на сегодняшний день существует множество примеров как российской, так и международной судебной практики по этим вопросам.
При этом нельзя забывать, что в соответствии с ч. 4 ст. 15 Конституции РФ, и ч. 3 ст. 1 УПК РФ, Общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью законодательства Российской Федерации, регулирующего уголовное судопроизводство.
О необходимости соблюдения и признания норм международного права говорит и Пленум Верховного суда РФ в своем Постановлении № 5 от 10.10.2003 г.

Обратимся к практике Европейского Суда:

В частности, в постановлении Европейского Суда по правам человека от 15.12.2005 г. № 53203/99 («Бюллетень Европейского суда по правам человека». 2006, № 7) по делу Ваньян (Vanyan) против Российской Федерации, ЕСПЧ установил нарушение РФ требований п. 1 и подпункта «С» пункта 3 Статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, указав в п. 47, что «Если преступление было предположительно спровоцировано действиями тайных агентов и ничто не предполагает, что оно было бы совершено и без какого-либо вмешательства, то эти действия уже не являются деятельностью тайного агента и представляют собой подстрекательство к совершению преступления. Подобное вмешательство и использование его результатов в уголовном процессе могут привести к тому, что будет непоправимо подорван принцип справедливости судебного разбирательства».

В другом случае (Постановления ЕСПЧ по делам № 39647/98, 40461/98 Эдвардс и Льюис против Соединенного Королевства), Европейский Суд признал нарушение п. 1 Статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, указав, что: «Хотя в английском праве наличие полицейской «ловушки» – провокации преступления с целью его изобличения – не является обстоятельством, освобождающим от ответственности, на судье лежит обязанность при наличии «ловушки» либо прекратить дело со ссылкой на использование судебной процедуры в незаконных целях, либо исключить из рассмотрения судом любые доказательства по делу, добытые посредством провокации преступления.
Из положений Статьи 6 Конвенции вытекает – помимо необходимости соблюдать принцип состязательности судопроизводства и принцип равенства процессуальных возможностей сторон по делу – требование о том, чтобы государственное обвинение предъявляло бы все существенные доказательства вины подсудимого защите. Это право стороны защиты на ознакомление с доказательствами обвинения не является абсолютным, но при этом допустимыми мерами ограничения прав на защиту являются только такие меры, которые строго необходимы. Кроме того, любые трудности, чинимые защите, должны быть в достаточной мере сбалансированы процессуальным порядком, которому следуют в суде. Такой порядок должен в максимальной степени отвечать требованиям состязательного судопроизводства и принципу равенства процессуальных возможностей сторон по делу и включать в себя соблюдение адекватных процессуальных гарантий».

          Я позволю себе напомнить суду, о том, что права подсудимого на защиту, состязательность сторон и справедливое судебное разбирательство, в этом процессе были грубейшим образом нарушены.

Как иначе можно расценить троекратный отказ суда в устранении недопустимых доказательств, восполнении явных пробелов следствия, и установлении истины по делу.

Даже неоднократные замечания на протокол судебного заседания, при наличии полных аудиозаписей судебных заседаний, не нашли понимания у суда.

Так же, позволю себе напомнить суду, что недопустимость провокаций и подстрекательства совершения преступлений, не является «причудой» одного только Европейского Суда.

Верховный суд РФ так же неоднократно указывал на недопустимость провокаций при проведении ОРМ, и недопустимость использования доказательств, полученных таким способом. В частности, в постановлении Президиума ВС РФ № 200-П08 от 9.07.2008 г. говорится: «…в основу приговора положены недопустимые доказательства, полученные в результате оперативно-розыскных мероприятий, в отношении него имела место провокация преступления, предварительное следствие проведено поверхностно, с нарушением норм УПК РФ в части, касающейся возбуждения уголовного дела и собирания доказательств, проведения судебных экспертиз и других следственных действий. Нарушен принцип объективности. Протокол судебного заседания не соответствует обстоятельствам, имевшим место в суде».

           Конституционный суд РФ, тоже не обошел стороной проблему провокаций при проведении ОРМ, указав в своем Определении № 211-О от 1.12.1999 года, буквально следующее:

«В соответствии со статьей 50 (часть 2) Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия не допускается использование доказательств, полученных с нарушением федерального закона. Недопустимыми, в частности, должны признаваться доказательства, добытые с нарушением правила, установленного статьей 51 (часть 1) Конституции Российской Федерации, предусматривающей, что никто не обязан свидетельствовать против самого себя, а также пунктом 3 статьи 14 Международного пакта о гражданских и политических правах, согласно которому каждый обвиняемый имеет право не быть принуждаемым к даче показаний против самого себя или к признанию себя виновным.
Такие доказательства признаются не имеющими юридической силы и не могут быть использованы для обоснования обвинения, при производстве дознания, предварительного расследования и разбирательстве уголовного дела в суде. Устранение их из уголовного дела обеспечивается соответствующими должностными лицами органов предварительного расследования и прокуратуры, а также судами, которые должны гарантировать участникам процесса право на судебную защиту их прав и свобод, в том числе нарушенных в связи с не отвечающими требованиям закона методами доказывания.  Это вытекает из статей 18 и 46 Конституции Российской Федерации, согласно которым права и свободы человека и гражданина обеспечиваются правосудием, а также диктуется закрепленным в статье 21 Конституции Российской Федерации принципом охраны достоинства личности, предполагающим, в частности, обязанность государства обеспечивать каждому как равноправному субъекту возможность защищать свои права всеми не запрещенными законом способами и спорить с государством в лице любых его органов и должностных лиц, в том числе осуществляющих расследование по уголовным делам».

В заключение, я хочу еще раз напомнить, что в соответствии с ч. 3 ст. 14 УПК РФ, все сомнения в виновности обвиняемого, которые не могут быть устранены в порядке, установленном настоящим Кодексом, толкуются исключительно в пользу обвиняемого.
При этом, в соответствии с ч. 4 той же статьи, Обвинительный приговор не может быть основан на предположениях.

Я прошу суд вспомнить и то, что в соответствии с ч. 3 ст. 15 УПК РФ, Суд не является органом уголовного преследования, не выступает на стороне обвинения, и не обязан «вытягивать» обвинение.

Я прошу суд задуматься о том, что подсудимый и потерпевший в этом деле вполне могли поменяться ролями. Для этого Г. достаточно было, после первой же встречи с Ж., отправиться в ту же ФСБ, или в ГУВД, и написать заявление о том, что Ж. планирует совершение тяжкого преступления, и ищет посредника для дачи взятки должностному лицу. И тогда, 4 сентября 2009 г., на автостоянке перед «…», могли встретиться сразу две группы захвата, могла пролиться кровь…

Я прошу ненадолго представить, что настоящее дело рассматривается с участием присяжных заседателей, т.е. простых граждан, не связанных какими либо обязательствами и предрассудками, и не склонных верить в святость и непогрешимость версии обвинения основанной на показаниях свидетелей из секретного отдела секретной службы – ФСБ.

     Неужели у вас есть сомнения в том, какой вердикт был бы вынесен присяжными?
Неужели у вас есть сомнения, кто в этом деле являлся провокатором?
Неужели у вас нет сомнений в достоверности вещественных доказательств и их соответствии требованиям Закона?
Неужели у вас нет сомнений в правдивости показаний «потерпевшего», который бодро подписывал протоколы угодные следствию, но напрочь «забыл» обстоятельства происшедшего, и в суде, по большей части – «мычал»?

Я считаю, что Г. никого не обманывал, и ничьим доверием не злоупотреблял. Его действия состава мошенничества не образуют. Напротив, именно «потерпевший», и стоявшие за ним сотрудники ФСБ планомерно и последовательно провоцировали Г., заранее зная, что именно Г. станет жертвой столь «оригинальной операции».

          Я прошу суд не равнодушно утвердить обвинительное заключение, в угоду всевидящей спецслужбы, или из-за страха перед ней, а проявить гражданское мужество, и вынести справедливый приговор:

Г. – ОПРАВДАТЬ.

Судебные речи адвоката Марии Ярмуш

Вы нашли информацию, посвященную судебным речам адвоката в гражданском процессе. Если Вы пытаетесь сами написать для себя речь, то, возможно, прочитав представленные ниже судебные выступления адвоката Марии Ярмуш по различным судебным спорам, выигранным в суде, Вы сможете понять главное в успешном завершении дела. А главным являются две вещи: детальный анализ обстоятельств, имеющих значение для спора, и убеждение суда в справедливости своей правовой позиции.

Если же Вы выбираете себе защитника в суде и перед тем, как сделать выбор изучаете практику адвоката и его квалификацию, то изучение речей адвоката наилучшим образом познакомит Вас с будущим поверенным и его отношением к своей профессиональной деятельности. Именно судебные речи адвоката, если они конечно адвокатом готовятся, являются истинным источником знаний о нем самом, его опыте и таланте.

Важно помнить, что наиболее важным моментом каждого судебного разбирательства является начало судебных прений, которые состоят из речей лиц, участвующих в деле, их представителей. На этом этапе Вы или Ваш адвокат обращаете внимание суда на важные обстоятельства дела, предлагаете суду применить необходимые нормы права к создавшимся правоотношениям, детально разбираете доказательства, имеющиеся в материалах дела, обосновываете правоту своей позиции.

Желаем Вам успехов в изучении материала!