Как я нашла нашу девочку усыновление

Анна Димова и ее супруг Илья взяли девочку в семью. На этом пути они столкнулись с проблемами, возникло немало сложностей, но сейчас приемная мама считает, что это было самое верное решение в их жизни. Мы попросили Анну поделиться своей семейной историей.

Карантин как лучший момент для усыновления

Я счастлива замужем, у нас двое кровных мальчишек 5 и 7 лет. Мы с мужем инженеры, работаем по своим специальностям. К мысли усыновить ребенка я пришла раньше мужа. Мне хотелось дочку, и в то же время было желание помочь кому-то, и это вылилось в идею взять приемного ребенка. Я поняла, что могу любить его как своего, для меня не важны гены.

Впервые мы заговорили с мужем об усыновлении, когда младшему сыну было 2 года. Но только еще через два года решили окончательно, что пора от разговоров переходить к действию. Это было в декабре 2019 года. А потом началась пандемия, и я поняла, что наступил самый лучший момент для усыновления: «удаленка» позволяет мне уделять достаточно внимания детям, не бросая при этом работу.

В Школе приемных родителей мы учились дистанционно. На курсе было много единомышленников, таких же молодых пар со своими детьми, которые хотели принять в семью ребенка, чтобы помочь ему.

Я еще до школы много читала по теме приемного родительства и уже знала о разных медицинских и юридических аспектах усыновления. А для мужа открылся новый мир. Знакомство с большим количеством самых разных по возрасту и материальному достатку людей, имеющих ту же цель, утвердило его в нашей идее окончательно.

У меня же был момент сомнения: я активный человек, имею любимую работу, множество разных увлечений, и полностью уходить только в воспитание ребенка мне не хотелось. К примеру, полгода реабилитации я бы не осилила.

Поэтому мы искали условно здорового ребенка, но быстро выяснилось, что на здоровых девочек до 6 лет, а именно такими были наши критерии, очередь. И я поняла, что если действительно хочу кому-то помочь, то мы должны принять в семью ребенка с особенностями развития, который, возможно, потребует много вложений и сил. И предсказать заранее количество затрат невозможно. Осознание и принятие этого факта дались мне непросто.

Вдобавок к этому, когда мы уже нашли Соню, на нас со всех сторон посыпалось: «Зачем вы берете ребенка с таким диагнозом, вы свяжете жизнь с безнадежным инвалидом!» Но муж был тверд в своем решении, и я ему благодарна за эту твердость как за самую лучшую поддержку.

Соню нашли по видеоанкете

Как только мы получили право на усыновление, я стала изучать федеральную базу детей-сирот. И Сонину анкету я несколько раз пролистывала без интереса. А потом на сайте фонда «Измени одну жизнь» я посмотрела ее видеоанкету. И я даже не сразу поверила, что это один и тот же ребенок, настолько девочка на видео отличалась от фотографии в федеральной базе!

https://youtube.com/watch?v=J0FQLChUNH8

Я показала ролик мужу, и он сказал, что у Сони невероятно грустные глаза. Я едва дождалась утра, так как детдом находился за тысячи километров и была существенная разница во времени, и сразу позвонила в местную опеку.

Мне сообщили, что ребенок свободен, и дали телефон главврача детдома. Та повергла меня в шок, рассказав про Соню, что она будущий инвалид без всяких перспектив, с множеством диагнозов, среди которых умственная отсталость.

Но на видео я не замечала никакой тяжелой инвалидности! Я просмотрела ролик много раз, выучила наизусть все движения девочки. Я видела ребенка, которого, скорее, нужно ласкать и жалеть, чем лечить! Я показала видео знакомому врачу — неврологу-реабилитологу. Он сказал, что тоже не видит никаких явных проблем, которые невозможно будет компенсировать.

Мне удалось еще до прилета также поговорить с психологом детдома, которая сказала что Соня — ее любимая воспитанница. И снова глядя на видео, по каким-то микродвижениям, по повороту головы, по взгляду девочки я больше верила психологу.

Мы купили билеты, но перед вылетом меня снова одолели сомнения: у Сони не было официального диагноза ФАС (фетальный алкогольный синдром), но по некоторым признакам и по лицу можно было предположить, что ее биологическая мама злоупотребляла алкоголем во время беременности. Я много слышала от разных людей на основе их личного опыта, что это очень сложные дети, склонные к агрессии, не умеющие любить и быть благодарными. Это меня сильно обеспокоило, и я сказала мужу, что на первой встрече мы ничего решать не будем, нужно непременно пообщаться с ребенком несколько раз, прежде чем давать согласие.

Первая встреча: все пошло не так

Но встреча у нас была только одна, и все получилось совсем не так, как мы планировали. Из-за ковида нам разрешили прийти только один раз на полчаса, несмотря на то что мы сделали прививки и сразу после прилета сдали ПЦР-тест.

Мы договорились на два часа дня, рассчитывая сначала поговорить с директором, главврачом и психологом, а потом встретиться с Соней после ее дневного сна и полдника. Но нам сразу же вывели разбуженную Соню, которая совершенно не понимала, почему ее подняли и зачем привели к незнакомым людям.

Мы никак не могли наладить с ней контакт, она плакала, боялась к нам подходить и цеплялась за воспитательницу. Мы были в растерянности. До этого мы ни разу не ходили никого смотреть, поэтому не предполагали, что все может пойти не так, как мы себе представляли. После встречи муж сказал, что не оставит девочку здесь, особенно после всего увиденного и услышанного.

Я с ним согласилась, но меня точил червячок сомнения — слова о том, что дети с ФАС не способны любить, запали мне в сердце. Я нашла в фейсбуке женщину, которая вырастила приемную девочку с этим синдромом, и в отчаянии написала ей довольно эмоциональное письмо. Она в тот же вечер позвонила мне и рассказала о своей дочке. Ее звонок успокоил меня.

Забегая вперед, скажу, что Соня оказалась очень нежным, ласковым и благодарным ребенком, мои страхи, к счастью, не подтвердились. С той женщиной мы поддерживаем связь до сих пор. Я очень благодарна ей за то, как щедро она поделилась опытом с незнакомым человеком.

Обратный перелет дался нам нелегко. Дело в том, что Соня очень боялась мужчин, она никогда их не видела. К моему мужу она пошла на руки только через полтора месяца пребывания у нас дома. А в самолете с нами был полный салон мужчин, возвращавшихся домой с вахты на Севере. Я видела, что девочке не по себе уже во время посадки в самолет, а при подлете к Москве не могла понять, она просто засыпает от усталости и переизбытка эмоций или теряет сознание от стресса.

Позже, когда мы всей семьей летали отдыхать на юг, я начала готовить ее к полету дней за десять, показывала самолетики на картинках, рассказывала, как мы полетим. Но она уже была совершенно не тем испуганным, не знающим ничего о внешнем мире ребенком и прекрасно перенесла перелет туда и обратно.

Двое замечательных мальчишек и желанная дочка

Адаптации как таковой ни у меня, ни у Сони не было. У меня было чувство, что я нашла недостающее звено, и теперь пазл моей жизни полностью сложился: любимый муж, интересная работа, двое замечательных мальчишек и желанная дочка. Хотя сочетать работу и воспитание маленького ребенка очень тяжело, иногда работать приходится ночами. Мы наняли няню, она приходит на три часа в день гулять с детьми. Это позволяет мне немного разгрузить свой график.

Соня же открывала и познавала мир вокруг. У нее все вызывало изумление: она не знала, как качаться на качелях, что с горки скатываются, а в песочнице можно играть, поездка в машине вызывала панику. Первый раз я налила ей ванну с пенкой, а она, не зная, что можно купаться в ней, открыла воду и стала мыться под краном.

Я разрешала и даже поощряла многое, что мы обычно запрещаем детям: бегать по лужам, брызгаться в ванной. Мне хотелось разбудить ее эмоции, потому что поначалу она была как маленький послушный робот, молча и безучастно делала все, что скажут.

Сейчас Соня стала более открытой, коммуникабельной, по-детски эмоциональной. У нее появилось свое мнение. Она пока мало говорит, но я вижу, когда она не соглашается со мной по какому-то вопросу.

С мальчишками она подружилась, вместе гуляют и играют. Я рада, что между ними нет конфликтов. Мальчики заботятся о сестренке, обнимают и целуют. А вот Соня к ним немножко ревнует. Если я кого-то из них целую у нее на глазах, прибегает ко мне на колени, чтобы ее тоже приласкали. У нас есть вечерний ритуал: перед сном всех целую на ночь — и Соню последней, чтоб уже после нее никому мои поцелуи не достались.

Сложнее всех пришлось Илье, моему мужу. Первое время, как только он приходил с работы, Соня ударялась в слезы и пряталась у меня на руках, ни в какую не желая общаться с папой. Я видела, что ему морально тяжело, старалась брать детей на себя.

Как джентльмен добивается прекрасной дамы, так мой муж полтора месяца терпеливо добивался внимания приемной дочки. То подарочек принесет, то глазки построит, то поиграть предложит. Она потихоньку начала оттаивать, позволять себя обнять, иногда играла с ним. Недели две назад Соня начала говорить новые слова, и первое, что она сказала, — «папа Илья». Мы были счастливы.

Недавно, помогая мне снимать и раскладывать белье, стала гладить ручкой футболку мужа и говорить «папа Илья». Так муж победил ее страх, проявив настойчивость, деликатность и терпение.

Принять ребенка таким, какой он есть

Что касается многочисленных диагнозов, то большинство из них не подтвердились, зато обнаружились новые. Например, оказалось, что у Сони очень плохое зрение. Поэтому у нее так перенапряжены шейные позвонки и странная походка: ребенок без очков почти ничего не видел. Зато порока сердца, о котором было написано во всех медкартах и анкетах, кардиохирург при обследовании не обнаружил. У девочки абсолютно здоровое сердце.

Подтвердилась задержка психического и речевого развития. Но все это поправимо, Соня очень динамично развивается, и многое можно будет компенсировать. В ней есть некая житейская мудрость и понимание, что ей нужно для здоровья. Я думала, что ее придется уговаривать носить очки, но она сама поняла, что в них лучше видит, и охотно их носит. Даже процедуры и обследования, часто долгие, неудобные и непонятные, она выдерживает стойко и спокойно, будто знает, что это для ее пользы и что для истерик сейчас не время.

Соня у нас всего лишь три месяца. Наши друзья признались, что у них ощущение, будто малышка была с нами всегда, настолько быстро и органично она вписалась в семью. Я вижу, как она старается впитать в себя семейную атмосферу, как стремится помогать мне по хозяйству, радуется, когда ее хвалят, обожает ласки и объятия.

В наших реалиях тем, кто хочет усыновить ребенка, дается очень короткий срок, чтобы выбрать его, принять и полюбить. У нас была одна-единственная встреча, хотя мы рассчитывали на большее количество времени для принятия окончательного решения. Поэтому тем, кто решится стать приемными родителями, могу посоветовать не рисовать себе радужных картин заранее, а готовиться принять ребенка таким, какой он есть, не ожидая от него многого.

Трехлетний ребенок должен знать, что такое горка, что существуют твои собственные мама и папа и как это — обниматься и целоваться. В первую неделю дома я купила Соне куклу и предложила поиграть. Она положила ее вниз головой, нашлепала по попе и накрыла с головой одеялом. Я стояла и плакала, глядя на это. Как же тяжело мой ребенок жил столько времени!

Я сохранила себе Сонину видеоанкету и как-то просматривала ее, а она стояла рядом. И я увидела, как изменился ее взгляд, стал таким же, как на видео. Даже такой маленький ребенок помнит, как ему жилось раньше, и, видя кадры из своего прошлого, снова переживает этот стресс. Ни один ребенок не заслуживает такой жизни! Я вижу, как приемные дети, и моя девочка в том числе, хорошо и быстро развиваются в семьях. Хотелось бы, чтобы семья была у каждого ребенка.

Источник:

Фонд «Измени одну жизнь»

Фото: семейный архив семьи Димовых

«Здоровых младенцев разбирают сразу», — не раз слышали будущие усыновители. Новая книга об усыновлении «Дети, домой!» одновременно и подтверждает, и опровергает это. Решение об усыновлении своего первого ребенка, дочки Ангелины, автор книги и правда приняла в одну минуту. Но их встрече предшаествовала череда удивительных совпадений, которую иначе как судьбой не назовешь.

Я всегда хотела быть мамой девочки. Это разумелось само собой: солнце всходит на востоке, вода мокрая, у меня будет дочь. У моей бабушки сестра. И у мамы сестра. У тети дочка, и у моей мамы (сюрприз!) тоже. Все они – мамы девочек, значит, и я буду.

Сама я при этом та еще пацанка. Пропадала с отцом в гаражах, вышиванию предпочитала рыбалку, платьям – брюки, танцам – стрельбу по мишеням. Не знаю даже, что именно манило меня в девочке – уж точно не рюши на платьях и не косы с бантами. И тем не менее, когда мы с мужем обсуждали нашего будущего ребенка, в мечтах это была девочка.

Моя дочь уже где-то ждет меня

Решение об усыновлении было давно и прочно принято, мы с мужем уже посещали занятия школы приемных родителей. Почти два месяца, каждые выходные – с утра и до вечера – мы проводили в школе. Выходили из нее загруженные не только знаниями, но и очень тяжелыми эмоциями. Затем короткая ночь, и снова на работу.

Шли недели, шли занятия, мы узнавали все больше и больше. Но начинать последний этап этого пути – сбор документов – я не торопилась. Признаюсь, что было страшно. Я оттягивала до последнего, пока однажды в голове не зажглась лампочка. Я тогда вела дневник, чтобы хоть как-то анализировать переполнявшие меня эмоции, и он сохранил такую запись.

Сейчас знаю, что в тот самый день, когда я это писала, дочка попала в больницу и с тех пор больше не видела кровную маму.

Когда Лине исполнилось два месяца, ее перевели из инфекционного отделения клиники в неврологическое, а мы окончили школу и начали сбор документов. Потом опека нашего района закрылась на время командировки единственного сотрудника, и сбор застопорился на долгие (бесконечные!) две недели. Тогда это казалось безумно несправедливым, а сегодня я знаю, что все это время опека другого района пыталась найти кровных родственников нашей малышки и не нашла.

В тот день, когда Лине исполнилось три месяца, опека наконец вновь заработала и мы сдали документы, чтобы получить заключение на право быть усыновителями. Это заняло еще две недели. Ангелине в это время делали медкарту, чтобы подготовить к последующему удочерению.

Утром в среду 5 декабря 2012 года мы забрали долгожданную бумагу и поехали на поиски ребенка. В тот самый миг, когда нам передавали в руки заключение, в опеку другого района привезли документы о Лине.

Знакомиться будем?

…Мы с Лёшей стояли в пробке по пути в город. Муж напряженно сжимал руль. На моих коленях лежало заключение на право быть усыновителями. Только сегодня утром мы его забрали после всех задержек и препятствий. Наконец-то.

Мы прошли школу приемных родителей, все знаем, мы очень умные, мы очень подготовленные. Мы знаем, что впереди длинный и трудный поиск нашего ребенка. Знаем, что нужно встать в очередь на удочерение в разных районах города. Знаем, что искать малышку мы будем полгода, не меньше.

И вот небольшая очередь в коридоре перед кабинетом, еще пара минут, и мы заходим в темное помещение – отдел опеки в здании администрации. Женщина устало, но приветливо улыбается, просматривает заявление и задает дежурный вопрос:

– Молодые такие, чего своих не заведете?

Я привычно отвечаю, что не могу иметь детей по медицинским показаниям. Она так же привычно кивает:

– Вот буквально только что документы на девочку трехмесячную принесли. Мама, папа – прочерк. Знакомиться будем?

До сих пор помню, как у меня в ушах зазвенело от неожиданности. И голос мужа:

– Будем.

– Вот направление, держите. Девочка Ангелина. Поезжайте.

– Знакомство? Сейчас?! Я пахну духами, это ее не напугает? Кофта. Колючая кофта! Макияж лучше смыть?.. Сначала нужно послушать врача, узнать диагнозы! Лёша, ты меня слышишь?

Спустя каких-то десять минут я держала на руках свою дочь, крошечную, теплую и невероятно красивую. Она была самым милым ребенком, которого я когда-либо видела, клянусь! Я ничего о ней не знала, пропустила мимо ушей все диагнозы, просто смотрела на нее и понимала, что наконец стала мамой. После долгих лет бездетного одиночества. Внезапно. Сегодня. Сейчас.

С того дня у меня сохранилась ровно одна фотография – с Лёшкиного кнопочного телефона, который невозможно разбить. Это самая важная из всех наших фотографий.

Это судьба

А свой двадцать девятый день рождения я пропустила. Именно в этот день – 21 декабря 2012 года (помните, тогда как раз обещали конец света?) я родила Ангелину. Сердцем, конечно.

Кто-то рожает дома, кто-то – в роддоме. Лину я родила в суде. В душной маленькой комнате, при судье и прокуроре, я стала мамой почти четырехмесячной девочки весом семь кило и ростом пятьдесят шесть сантиметров. Глаза карие. Характер с изюминкой.

Как же я волновалась тогда… Ночь не спала, утром не могла найти себе места. А потом не дышала весь суд. Он пошел совсем не так, как планировалось, и двадцать минут в ожидании решения я прорыдала на плече у мужа, потому что была уверена: дочку нам не отдадут, и Новый год она встретит в больнице.

Но судья подмигнула и сообщила просто: «Конца света-то, кажется, не будет». И не ошиблась.

Когда я вернулась за Линуськой в больницу, она спала. Соседка по палате рассказала, что дочь проспала все два с лишним часа, которые меня не было. Впервые с нашего знакомства так долго. Просто выключилась, когда я ушла… И даже пока я одевала малышку в сто одежек (в тот день на улице было минус сорок два), она не проснулась.

Потом мы везли свое сокровище домой.

Потом знакомили с кроваткой.

Потом с квартирой.

Потом с папой.

Потом пришла ночь, и мы никак не могли уснуть. Потом уснули, а Лина проснулась.

А потом пришло утро. Первое утро из многих, в которых больше почти нет «я», зато всегда есть «мы».

Утро мамы.

…Я до сих пор уверена, что все, что произошло, – судьба. Начиная со дня моей операции тропинка, делая петли, теряясь в лужах и высокой траве, вела меня к этой встрече в холодном декабре.

В семье Екатерины — двое усыновленных детей. О появлении Никиты читайте в следующий раз.

Для чего я стала мамой девочки

Ангелина – анти-я. Она любит блестки и наряды, а я выбираю серенькое и поудобнее. Она красит ногти в разные цвета и может провести час перед зеркалом, а я иногда перед сном понимаю, что до него так и не дошла. Она не дает стричь волосы и просит фотографировать ее десятки раз в день, а я бoльшую часть жизни стригусь коротко и до сих пор робею перед камерой… А какая у нее самооценка, это просто магия! Мне бы хоть одну десятую! Хотя соглашусь и на поменьше…

И я только сейчас понимаю, для чего я стала мамой девочки. Ангелина взяла мою шершавую руку в свою мягкую ладошку и повела в мир женщин. Сначала она научила меня быть мамой – женщиной, полной любви и тепла, полно-ценной. А потом рядом с ней мне захотелось быть лучше.

«Смотри, мама, какие ногото-о-о-о-очки у тети…»

«Тебе так здорово с длинными волосами, мама!»

«Ма-а-а-а-ма, как ты себе сделала такие краси-и-и-ивые глаза? Всегда так ходи!»

«Я же платье надела, давай ты тоже в платье пойдешь, будем красивые девочки!»

В двадцать девять лет становиться женщиной совсем не просто. Маленькая ручка настойчиво тянула меня вперед, а я упиралась как могла. Мне было трудно принадлежать малышке целиком, и я по кусочку отдавала свое сердце, пока оно не стало вдвое больше. Я сердилась на дочку за ее легкомысленность и училась быть проще. Я была в бешенстве от ее неторопливости, а сама понемногу замедляла бег.

Сейчас я гордо иду рядом с дочкой. Лучшая версия себя. Я женщина. Я – мама. Мама девочки.

Фото из Инстаграм автора

Всего 16 отзывов Прочитать все отзывы.

Как Вы нашли своих детишек

Модератор: Lynx

Для отправки ответа, комментария или отзыва вам необходимо авторизоваться

Re: Как и где вы нашли своего ребёнка?

Сообщение

Зелибоба » 26 мар 2013, 20:20

Я о возможности образования приемной семьи узнала на бирже труда: пока сидела в очереди, читала плакаты на стене. Прямо с биржи, по пути решила заглянуть в центр Семья, просто узнать, что да как. Меня направили к тетеньке, которая усадила меня на стульчик и очень заинтересованно стала расспрашивать о разном. Так я познакомилась со своим инспектором и 13 лет мы с ней, можно сказать, рука об руку шли. В тот раз из ее кабинета я вышла со списком необходимых документов и бланком медкомиссии.
Первую девочку мы взяли, не мудрствуя особо. Дали нам список детей, она была первая в списке. Пришли с мужем, смотрим: девочка. Честно говоря, страшненькая. Худенькая, огромный лоб, огромные уши, огромные глаза, тоненькие ножки. Ничего в душе не дрогнуло, не аукнулось, только вселенская жалость к человеческому детенышу и ощущение ужаса, что дитя живет в таких условиях — среди равнодушных теток. Было желание взять ее в охапку и унести оттуда без оглядки.
Вышли, муж говорит: какая разница, этот ребенок или другой, они все одинаковые тут, берем эту. Тем более, что мы услышали, будто эту девочку не берут, боятся — национальная. Муж сказал: других и без нас возьмут.
Так у нас появилась младшая Полинка.
Спустя 4 года я случайно услышала в опеке разговор, что вот, девочку выписали из туб.санатория, в приюте у нас она полгода прожила, больше ее держать там нельзя, а куда ее теперь? В детдом — жалко, она сама плачет, не хочет в детдом, родители лишенцы, дальняя родня отказалась от нее. Наверное, все-таки придется в дет.дом…..
И запала мне эта девочка в голову. Целыми днями мысли о ней. Своих кормлю, а мысленно для нее место за столом выделяю. Комнаты взглядом окидываю, где можно кровать поставить, что из одежды у девчонок можно взять. Мои бесятся, хохочут, а у меня сердце болит о той девочке: как она там? Плохо ей, тоскует, плачет, боится?
Поговорила с мужем, с детьми, рассказала о своих мыслях, они добро дали. Пошла в опеку, говорю: про ту девочку, о которой рассказывали — хочу ее.
Инспектор глаза большие сделала, потом заулыбалась, говорит: девочка хорошая, ее спасать надо, еще успеем спасти, вы с ней поладите.
Дали опять бланки и пошла я собирать справки — не видя ребенка, не зная ни возраста, ни имени.
Пришла с девочкой знакомиться — а ей 12 лет! А звать тоже Полиной! И жилье ее через пару домов от нашего.
Потом, когда она уже жила у нас и давала мне жару, я часто вспоминала слова инспектора, что девочка хорошая, ее еще можно спасти. Сначала я не понимала, что она имела в виду (ничего себе хорошая!), потом, постепенно, прозревала. Как же права была инспектор! Девочка действительно «хорошая», в смысле, что до 6 лет жила в семье, хоть у алкашей, но ее любили. Что умственно совершенно нормальный ребенок, думающий, глубоко чувствующий. Нуждающийся в защите. Что еще годик и сестра-проститутка приобщила бы ее к своему промыслу. Можно сказать, в последний вагон заскочили.

Все проходит. И это пройдет.