Потребность быть нужным как исправить

Хочу быть кому нибудь нужным

Здравствуйте. что бы дальше понять себя мне надо понять почему люди делают неправильный выбор заранее зная о его последствиях ( например взять последние деньги с кредита и потратить на девушку легкого поведения, тупо но я так делал). литературу или еще какую инфу. только по меньше воды просто не воспринмаю теорию, могу раз пять прочитать предложение и не понять что там написано, слушать человека и не слышать его. зато на практике схватываю все с первго ну край со второго раза. поступал в коледж, пришлось бросить учебу так как во время перестройки мама была без работы и дома не было хлеба месяцами. без образования и блатных связей разнорабочий, грузчиком работал. через пару лет меня выгнали из дома за то что я общался с соседями которые нам «колдуют». сейчас мне 36, три года назад моя спина не выдержала физической работы. год не мог ходить, сейчас более менее востановился но боль и дискомфорт остались на всю жизнь. сейчас работаю карщиком еле хвотает на выживание, да из за спины влез в большие долги и кредиты. из того мизера что остается пытаюсь откладывать в надежде что через несколько лет смогу кудато выгодно вложиться. пытаюсь найти какие то способы заработка кроме едневной работы, но как то безуспешно. учится мне тяжело, обучать на практике ни кто не будет. пробую англ, но после 2-3 мин откладываю в сторону. почти всю жизнь я одинок ни друзей ни родственников, ни второй половинки, есть знакомые которые привет пока.  из сложившейся ситуации выбирался сам. понимание того что жизнь прошла в пустую опусташает меня с каждым днем все быстрее. теперь мне надо стартовать не с ноля как в начале жизни а с минуса и с гораздо меньшим временем впереди. хочется ни то что бы помереть, хочется просто не быть НИКОГДА. простите за лишние буковки, я просто безумно хочу кому то выговорится, не для жалости а просто выговориться, не кому, стены не потдакивают. пожалуйста помогите разобраться в себе, я так устал шариться в темноте, устал быть одиноким, хочу хоть раз в жизни ощутить человеческое тепло, хочу быть кому нибудь нужным, полезным. я не нытик но сечас телефон мокрый, они сами катятся

Больше на нашем канале, подписывайтесь прямо сейчас

«Чтобы, присев однажды,
Мог бы подумать каждый…»

Быть нужным – что это? Эволюционная социальная потребность? Выученный комплекс? Страх небезопасности? Тяга к власти? Поразмышляем?

Потребность в нужности
В первую очередь ненужность, пожалуй, связана у нас с одиночеством.
Несчастный, покинутый всеми Буратино, чувствует себя одиноким и никому не нужным.

Люди – социальные существа и у нас есть установка/фантазия, что особи ненужные социуму, умирают. Мы говорим, что так было раньше, проецируем эту идею на животных… А потом боремся с ней, поддерживая стариков и инвалидов, заводя декоративных и бесполезных питомцев. Но… Всегда придумываем оправдание про нужность/полезность по типу «дырку на стене загораживает».

Ребёнок, страдая от недостатка внимания (а его обязательно, когда-нибудь да не хватает) приглядывается к утилитарному взрослому мышлению. Потом получает подкрепления… Потом и вовсе привыкает к посланиям: «учись, чтобы быть кому-то нужным», «будь здоровым, а то кому ты будешь нужен»…

Мы часто оцениваем себя так же как вещи вокруг. Есть нужные, полезные, ненужные и бесполезные. С первыми связана необходимость, прямая потребность. А вот ценность довольно часто присутствует у последних. В вашем доме самое нужное – пол и крыша, стены и воздух. Но они относятся к так называемым гигиеническим факторам: мы замечаем лишь дефицит или потерю. Если всё в порядке, кто будет радоваться полу под ногами? А вот диван уже относится к полезному. Ценными же являются украшения. А кто и что придает им ценность?

В детстве юности и старости присутствует страх оказаться ненужным (об этом в «Кому я нужен» часть 1 ).

А вот в середине жизни наоборот часто гнетет то, что постоянно «всем» нужен, что жизнь словно и не принадлежит тебе.

Давайте про взрослых
Взрослыми я называю людей 28-49 (примерно, конечно).

Большинство взрослых возрастных кризисов (как длительных, рубежных, так и одновечерних падений из седла) поднимают на эмоциональную волну этот вопрос: для кого я живу?

В какой-то момент жизни многие из нас действительно обнаруживают, что живут какую-то не свою жизнь, не для себя, для кого-то.
Кто-то основывает бизнес или становится востребованным мастером. Кто-то заводит кошку или собаку, а то и корову. У кого-то сад или автопарк… И, конечно, семья: супруг, дети, родители… И потом забота поглощает нас и лишает свободы.
Нужность рождает зависимость. Она не односторонняя. И тут трудно удержаться в здоровье.

С другой стороны – гигиенический фактор. Мы не видим воздух, воду, прочную опору под ногами. Так мы устроены. Мы замечаем ценное, иногда — полезное и не замечаем нужное.
Я называю это Слепое пятно заботы. «Вот помру, и все заметят».

Оставаясь полезным, можно надеться, что вас заметят и оценят. Не часто конечно, но иногда.
Это как со здоровьем. Мы не акцентируемся на шагах и вдохах и это освобождает наш мозг для развития.
И это, конечно, обидно. Мама каждый день готовит и убирает, а замечают, когда папа принесет пиццу. Папа каждый день ходит на заработки, а замечают, когда бабушка дала денег или купила что-то.

Я всем нужен
В 30-40 вместо «я никому не нужен» звучит: «Аааа, я всем нужен! А я-то где?»

Помню свой такой вопль. Мне 38. Муж и 5 детей. Едем к брату на день рождения. Я за рулём. Пассажиры, перебивая друг друга, сообщают мне о своих потребностях и настроениях. И меня «вдруг» накрывает. Я экстренно паркую машину около парка (да каламбурчик), обнимаю первую попавшуюся березку и начинаю рыдать. Дети притихли в машине. Муж подходит и спрашивает, что случилось. Я с трудом выговариваю, что чувствую себя не просто пустым местом, а вроде как и места-то нет, меня нет, невидимка… Немного подумав и видимо отчаявшись понять, он говорит: «слушай, пока тут нет никого, я облегчусь, ладно?». Как говориться занавес. Это очень помогло мне тогда. Довести эмоции до пика, чтобы осознать их как следует.

И (не в первый раз) пришлось разбираться. Да, я нужна многим. Но то, как распоряжаться собственным ресурсом – в моей воле. Это я беру на себя обязательства, определяю правила, стандарты, я поддерживаю, а иногда и провоцирую запросы и конкуренцию… А главное – я молодец! И замечать меня в первую очередь должна я сама. Дому незачем обижаться, что не ценят его пол и крышу. Это его суть, его радость быть домом, а не быть нужным.

Да, у взрослых множество обязанностей. Именно они управляют и движут, строят и поддерживают. И ещё они устанавливают правила. Без них нельзя. В каждой семье свои нормативы: пища, жилье, образование, отдых, труд, заработки, развитие, благотворительность. Их устанавливают взрослые. А потом, скрипя зубами, тянут эту баржу. И тут важно помнить: если вы – взрослый человек, то вы устанавливает правила, это обязанность и право. Они – ваша тюрьма, они и ключ от неё. Правила и стандарты Вы устанавливаете.

Родитель нужен ребенку. Это между прочим приятно. Иногда устаешь и тогда важен небольшой отдых, смена. Но даже в момент, когда с одним делаешь уроки, другому помогаешь строить замок, а третий просто канючит внимание важно чувствовать себя, свой устойчивый центр. Именно из него, а точнее — через него идет всё внимание к окружающим. Сейчас уже многим очевидно, что важно не столько то, что человек делает другим, сколько поле им создаваемое, благо…

Центрированность помогает вольно играть с дистанцией, что важно в любых отношениях. И в паре. И в детско-родительских.

На время приведенного примера у меня было только два первых подростка. И потом мне очень пригодился этот опыт.
Для подростка родители – фон. И мы не можем стать фигурой, как ни стараемся. Можем стать только агрессивным, возмущенным, опасным, раздражающим фоном. Или спокойным, надёжным, полезным фоном. Стеной. Мебелью. И это обидно и неприятно только потому, что непривычно. И только если центр наш смещен. Если центр моего внимания на границе с людьми, я ощущаю себя этой стеной и мне обидно. Если мой центр в моей комнате, а стена – лишь край, она как всякая граница одновременно и зона контакта – всем хорошо.

Быть на своей стороне
Имхо, формула «жить для себя» довольно абсурдна, как собственно и «быть собой». При этом они не теряют своей актуальности. Сколько бы мы не увлекались обслуживанием или служением, живём и делаем что-то всегда для себя, только во благо или во вред, осознано или обманываясь…

Антуан де Сент-Экзюпери так старательно и красиво пытался обдумать и передать тонкость взаимоотношений, поисков… В результате его «в ответе за тех…» выдернули из контекста и опошлили до навязчивого рекламного слогана. Как собственно выхолостили и всю «ответственность».
Да, мы в ответе. За тех, кому дали или спасли жизнь, за тех, с кем оказались рядом… Хотя по-моему, правильнее сказать «в ответе Тому». Это не плен, не должность или административная ответственность, это Ответ, отклик.

Антуан ведь об этом и писал. «Ты будешь думать обо мне» — говорил Лис, он вовсе не говорил о строительстве вольера, прививках и кастрации…
Конечно, думать о ком-то – не всегда достаточно, но почувствовать, где забота становится насилием, можно только чувствуя Себя.

Вот приезжают гости. И через несколько дней уезжают. И ты звонишь спросить: «как добрались?». Не смешно ли? Уже через пару дней ты потеряешь их из виду, может быть, на годы. Но сейчас волнуешься. Не смешно. Мы сближаемся с человеком или зверем, местом. Души диффузируют, проникают друг в друга. И возникает отклик ответ. И мы в ответе. Иногда застреваем в нем. Сепарация штука не простая, даже в малых дозах. Чтобы она случилась полезно хорошо чувствовать свой центр. Он должен быть на своей стороне.

Нужность — влияние
Давайте, положив руку на совесть, ладно? Быть нужным – часто средство власти, где власть = возможность влиять. Родители и боссы благодаря контролю над ресурсами и информацией, плюс, поддерживая страхи и потребность в безопасности и определенности, сохраняют свою нужность и полезность. Это же и рычаги влияния и контроля. Потому расставаться, делегировать бывает очень трудно.
Нужен регулярный мониторинг. Почему это могу делать только я? Точно ли это так? Или мне нравится это делать? Или мне нравится это делать и фантазировать, что никто другой не сможет?

Быть благополучным
А зачем этот анализ? Можно ли что-то менять и на что?

Вот присмотритесь к слову «благополучие». Как стать благополучным (а это, согласитесь, приятно)? Научиться получать блага. Чтобы они, блага, к тебе шли, и ты умел их принять. И социальному человеку проще всего блага получать от других, от тех, кто тебе благо-дарен.

Отношения взаимо-передачи благ отличаются от отношений нужности/полезности волей. Ради неё все мои словеса.

Почувствовать свою волю, проявить.

Сказать себе или сыну: Если Ты…, то будешь собой доВолен? Будет ли тебе кто-то благодарен? Будешь благополучен?

Ну, как вариант…

Берегите себя.
Ю Же, Милое, авг.019

«Зачем?» — вопрос, который мы все должны периодически себе задавать. Вопрос, с которым за прошлые несколько месяцев столкнулись миллионы людей во всем мире. Зачем мы делаем то, что делаем, и, в частности, почему мы выполняем работу, которая занимает большую часть нашего времени и которая может вдруг исчезнуть в один день. События прошедших месяцев наглядно показали, как важна гибкость и адаптивность и насколько хрупким при этом может быть наш собственный мир, в непоколебимости которого мы так уверены.

Пожалуй, вопрос признания и чувства сопричастности перед человеком думающим всегда стоит необычайно остро. Нам хочется верить, что все не зря: и в масштабах всей жизни (отсюда стремление оставить за собой наследие и вся эта догма про посадить дерево и вырастить сына), и в рамках одной карьеры — нам хочется приносить пользу и чувствовать, что наша деятельность имеет значение, что мы имеем значение, а не являемся лишь механизмом, выполняющим последовательность рутинных действий.

А что у большинства из нас? Как правило, жесткий экзистенциальный кризис и самокопание. Которые, к слову, и раньше-то не давали спокойно спать по ночам, а после пандемии и подавно. Посчитаем, сколько людей остались без работы? А сколько получили вполне себе четкий и понятный месседж: твоя работа, твоя профессия, дело, на которое ты потратил годы своей жизни, может стать никому не нужным буквально за один день…

Ненужность и избыточность

Новая реальность подсветила особенно ярко две ужасающие грани нашей взрослой жизни. Первая — это ненужность. Из-за пандемии многие столкнулись с жесткой реальностью: стало очевидно, что можно закрыть целые отрасли на три месяца и мир не рухнет, а точнее, не произойдет вообще ни-че-го. Ничего не изменится. Это одновременно страшная ситуация, если смотреть на нее в контексте того, что сотни тысяч людей остались без дохода и занятости. Но, с другой стороны, это столкновение с новой реальностью заставляет задуматься о том, чем мы все тут вообще занимаемся, если особой пользы миру наша работа не приносит, если без нее не меняется ничего вообще.

Что изменится в мире, в обществе, в устройстве, если то, чем мы зарабатываем на жизнь, перестанет существовать?

Какой он — социальный импакт нашего дела, бренда, компании, лично наш? Поиск ответов на эти вопросы легко проследить по поведению и реакции компаний и государств: кто как помогал, а кто, наоборот, безмолвствовал; как одним удавалось мотивировать и поддерживать свои команды, а другим, наоборот, не удавалось вселять в людей уверенность в том, что они нужны, потому что просто не было точки опоры.

Смотреть в это зеркало неприятно и больно, но, как и любая боль, при правильном подходе она является стимулом к важным переменам и хорошей возможностью спросить: а что я умею, что я могу дать обществу, чего мне не хватает, кто я без работы и что представляю из себя как личность, в чем моя польза?

Вторая тенденция — это избыточность. Из-за пандемии слишком многое стало лишним. Не то чтобы это какое-то новое открытие: голоса против безудержного и импульсивного потребления звучали и раньше, но только теперь стало возможным осознать это звучание на практике.

Нам не надо столько одежды, развлечений, вещей, разнообразия досуга. Нам не надо даже столько людей вокруг. Оказалось, что мы можем не просто выжить, но вполне счастливо и полноценно жить вот без этого всего…

Главный урок нового времени — демонстрация, сколько мишуры наслаивалось и формировало наши жизни. Это дорого стоит, особенно в разрезе все того же поиска себя, своего призвания и ответа на вопрос «Зачем я?». Заметили ли вы, насколько правильной, не чуждой стала восприниматься политика шеринга — квартир, машин, прочих материальных благ, — которая снимает необходимость копить деньги, вещи? Если тебе не нужны столь многие вещи, то тебе, оказывается, и не нужно так много работать, чтобы зарабатывать и приобретать все больше и больше.

Что дальше?

А дальше — исключительно выводы и уроки, которые мы вынесем из случившегося и пока будем отвечать на поставленные вопросы. Нам с вами выпало жить в уникальный период — увидеть мини-тизер своего будущего, в котором нет места целым индустриям или просто привычным предметам, укладу или жизненным явлениям. Главный вопрос — в том, где место каждого из нас в этом будущем.

Сейчас очень легко поддаться манящему ощущению, что все как будто бы возвращается на свои места, но пойти на поводу у этого чувства будет ошибкой. Да, с масштабным социальным явлением, когда тысячи людей окажутся лицом к лицу с ненужностью и невостребованностью, мы столкнемся все же несколько позже. Но точно ли это та проблема, которую нужно решать по мере поступления, а не заранее? Разве эта жесткая репетиция не является тем самым главным стимулом к решительным мерам?

Уже через 10–15 лет не станет множества привычных нам профессий водителя, турагента, бухгалтера, кассира — и этот список можно долго продолжать, а времени, чтобы что-то поменять не так уж и много. Когда человек предоставлен сам себе, у него возникает ощущение, что он никому не нужен, и закрадывается вполне логичное сомнение в том, существует ли он вообще. К сожалению, это проблема, которую невозможно решить деньгами: даже если государство обеспечит людей материальными благами, отсутствие деятельности не успокоит и не избавит от чувства неудовлетворенности жизнью.

Выход из этого замкнутого круга я вижу в нескольких вещах:

• Первое: пока не поздно, идите переучиваться и не прекращайте. Проведите ревизию того, что вы уже умеете, оцените, насколько это дело будет нужно в перспективе нескольких лет. Если пандемия никак не отразилась на вашей деятельности, вероятно, бояться вам пока что нечего, но учиться новому все равно стоит регулярно. А вот если за эту весну отрасль простаивала и трещала по швам, вероятно, степень необходимости вашей работы немного преувеличена и следует искать новые варианты. Причем не обязательно искать какую-то суровую корпоративную карьеру: возможно, вы захотите вернуться к тому, что вдохновляло вас в юности, и сделать любимое занятие делом жизни.

• Из обязательного — ищите смысл. Люди находят смысл, когда видят четкую связь между тем, что ценят, и тем, что делают. Определение того, что важно, что полезно или как выглядит успех, — это простые вопросы, на которые очень непросто ответить. Но они помогают взять на себя ответственность не просто за свою работу, но и за свою жизнь. Внимательно проанализируйте глубинные ценности: это поможет найти ту деятельность, которая будет иметь смысл. На самом деле, несмотря на то что мы постоянно их ищем, жить с четко определенным смыслом и целью нелегко. Они требуют саморефлексии, усилий, регулярной борьбы с проблемами, которые могут заставить нас чувствовать разочарование, но приносят немало удовлетворения в перспективе.

• В-третьих, прокачивайте адаптивность — один из главных навыков, которым нужно обладать. Умение видеть в кризисе возможность, а в вызовах — стимул к развитию — качество действительно сильных и мудрых людей, шансы на успех которых стремятся к абсолюту.

Меня очень радует тенденция нового поколения. Все, что я написала выше, — это позиция и решения для людей в возрасте 30+. Для нас работа — это must, представить себя без нее невозможно, да и, наверное, не нужно: каждый должен жить соответственно духу своего времени.

Однако мы видим, как взрослеет поколение, у которого другое отношение к жизни, личности и всему материальному. Для них вопрос развития, чтения книг, хобби, творчество — более важный процесс. Они снимают видео, учатся петь, исследуют, путешествуют, радуются простой жизни и, кажется, совсем не думают о деньгах, учась довольствоваться малым и принимая от жизни ровно столько, сколько она дает, без бесконечной гонки за все новыми благами. Думаю, нам есть чему у них поучиться. Именно сейчас самое время избавиться от мишуры и сфокусироваться на главном. Именно сегодня философия lifelong learning наконец перестает быть просто модным словосочетанием из коучинговых буклетов, а становится необходимостью, которая может всех нас спасти от ощущения ненужности и бесполезности.

Черемуха (рассказ)

Я опаздывала. У меня болело ухо. Долго оттягивала визит к врачу, убеждая себя, что все пройдет само. Но вот уже месяц мне было больно слушать музыку в наушниках, а ночью я могла проснуться от того, что правое ухо заложило.

В понедельник после работы я отправилась в поликлинику, чтобы записаться на прием к ЛОРу. Ближайшей удобной датой оказался четверг. Заранее отпросившись на этот вечер у начальника, я все равно умудрилась опоздать. Таксист ехал медленно, город встал в пробку: все спешили после работы домой.

Погода была мерзкой. Обычная питерская погода в феврале: снегодождь, ледяной ветер в лицо, свинцовое небо и деревья, застывшие в отчаянной безысходности. К счастью, доктор еще не ушел. Я влетела в кабинет, запыхавшаяся и раскрасневшаяся.

— Здравствуйте! Я была записана на шесть двадцать пять. Можно?
— Фамилия? — строго спросил пожилой мужчина в белом халате, глядя поверх очков в толстой оправе.
— Черемушкина.

Я осторожно прошла в кабинет и замерла рядом с кушеткой. Стены были окрашены в персиковый цвет, наверное, в надежде, что хотя бы так кабинет наполнится теплом. Напротив двери у окна стоял небольшой стол, заваленный бумагами.

— Черемушкина? А вы случайно не из Черемхово родом, которое тут рядом?
— Нет, не оттуда.
— Как же? — кажется, он был искренне удивлен. Махнул мне рукой, чтобы я села на стул у стола. — Разве не оттуда?

Напряжение от удручающе-медленной поездки на такси никак не проходило. Меня начали раздражать эти далекие от моего недомогания вопросы.

— Хм, подождите. Есть один маленький городок… — врач прикрыл глаза, размышляя. — Там еще уголь добывают. Р., верно?
— Откуда вы знаете? — я вытянулась в струнку, с интересом взглянув на его хитрую улыбку. — Здесь практически никто о нем не слышал.
— Может, вы знаете Куйбышевку-Восточную? Я там родился.

Я растерянно пожала плечами, виновато улыбнувшись в ответ.
— Нет? Хотя это давно было. Теперь это город Б.
— Конечно! Я бывала там проездом.

Неожиданная встреча с земляком так далеко от дома поразила меня. Оказывается, Земля — очень тесный шарик.

— Я там жил с родителями. Знаете улицу Ленина? — его взгляд расфокусировался. — Если идти в сторону Драматического театра, на Загородную, где военное училище… там были двухэтажные дома. А купаться мы бегали на речку.
— Да, я знаю этот район.
— А ведь здесь никто не ест ягод черемухи, — он внимательно посмотрел на меня. — Но вы же ели?

Я кивнула, хотя он и так знал ответ.

— А на сопки мы ходили весной за подснежниками. Хотя здесь подснежники — это не то же самое, что там. Совершенно другие цветы. И где мы только не лазили! Строили балаганы, разоряли жидов…
— Жидов?
— Воробьев, так мы их называли. А балаганы — штабики. Хотя, знаете, балаганами обычно называются охотничьи домики на деревьях, куда убирают припасы, чтобы животные до них не добрались.

Штабики. Мы тоже в детстве строили штабики рядом с нашими домами, в самых густых зарослях двора. Стаскивали всякий мусор с ближайших свалок: каркасы железных кроватей, картонные коробки, доски и останки мебели. И если тебя впускали в эти убежища, значит, ты смог заработать авторитет во дворе.

— … яблочки, маленькие такие, — мечтательно протянул доктор.
— Ранетки? — я попыталась сосредоточиться на разговоре.
— Да, ранетки. Настоящие большие яблоки, растущие на деревьях, я первый раз увидел в Смоленске, когда мы семьей ездили в гости к родственникам. А на Дальнем Востоке — ранетки. Еще дикие груши. И виноград.
— Моя двоюродная бабушка, кстати, делает из него домашнее вино.

Громко тикали настенные часы. Время близилось к семи, за окном стемнело.

— В доме над нашей квартирой жила семья, и мой лучший друг — Витька. Мы с ним постоянно летом бегали на реку рыбачить. Однажды без спроса ушли, вернулись поздно. Всю следующую неделю сидели под замком на гороховой каше и чае без сахара. Представляете? Лето, жара, а мы у окошка сидим и вздыхаем.

Я улыбалась и кивала в ответ, но мыслями была далеко. Вдруг вспомнилось, как у подруги в гостях мы играли в уборку: она закатывала тонкий палас, отодвигала его в угол комнаты, чтобы освободить старые деревянные полы, покрытые коричневой краской. Я ложилась на спину, поднимала одну ногу, за которую меня тут же хватали тонкие сильные руки. Меня возили по полу, а я представляла себя пылесосом, который вбирает в себя всю пыль.

Глупости. Но тогда мы считали это веселой игрой. Такой же веселой, как подбирать с земли зеленые осколки бутылок и воображать, будто это — изумруды. Или рвать с сирени листья, раскладывать на ближайшей скамейке фантики от конфет, и организовывать свой магазин. Чем больше лист, тем крупнее у тебя деньга. Иногда даже не получалось правильно дать сдачу: в нашем дворе у сирени почему-то было много больших листиков, и почти не росло маленьких.

В кабинете ЛОРа воцарилась тишина.

— Это так неожиданно, — задумчиво протянула я, — встретить человека из своих краев так далеко от дома и при таких обстоятельствах.
— Вы знаете, — врач поправил на носу очки, — у меня уже бывали подобные встречи. Однажды в Москве я гостил у друзей, и там знакомый знакомого в разговоре упомянул, что вырос рядом с морем. Когда я поинтересовался, где именно, то оказалось, что рядом с Японским морем. Я тоже там рос, ходил в школу. Возможно, мы даже пересекались, просто не были тогда знакомы.

И вот я чувствую запах морских водорослей, что скукоженные лежали на рассвете на каменистом побережье. Моему брату было четыре года, мне — тринадцать. У меня как раз закончилась смена в детском лагере, но мы не уехали сразу домой, а остались в одной из многочисленных бухт еще на неделю. Начинался бархатный сезон.

Японское море холодное, но если день выдается солнечный, то купаться в нем приятно. Бывалые туристы знают пляжи, где можно плавать с маской: видимость хорошая, дно разукрашено камешками, растениями и ракушками. Но стоит только солнцу спрятаться за тучу, как ты тут же замерзаешь, выходишь из воды и кутаешься в теплое полотенце. Пьешь чай из термоса, греешься в ожидании солнечных лучей.

— Так с чем вы ко мне пришли? — врач опустил налобное зеркало и чуть придвинулся ко мне.
— Я летала домой на новогодние праздники. В дороге простыла, и в самолете…
— Я понял, — перебил меня доктор, чуть повернул мою голову и заглянул в ухо. — С этой проблемой часто приходят. Перед полетом нужно было использовать капли.
— Я пользовалась. Надеялась, что постепенно пройдет.
— Хорошо! — он отодвинулся от меня, повернулся к столу и начал что-то быстро писать на квадратной бумажке.

Я потянулась за сумкой, положила бумажку с рецептом в кошелек. Врач отошел к окну, заложил руки за спину и уставился в черноту ночи, слишком рано опустившуюся на город. Что он пытался там разглядеть?

Ему было около восьмидесяти лет. Держался бодро, но ссутуленные плечи, придавленные к земле грузом воспоминаний, делали высохшую фигуру хрупкой и неустойчивой. На мгновение мне показалось, что все это — мираж. Вот сейчас доктор обернется, и я увижу вместо пожилого человека мальчика, до черноты загорелого, с озорной белоснежной улыбкой.

Его детство никто, кроме него, уже не вспомнит. Я смогла почувствовать только отголоски, которые напомнили мне о моих собственных детских радостях. Боюсь, что следующее поколение уже не поймет, зачем нужно лазить по заборам, обрывать черемуху и таскать мусор со свалок.

— Что ж, тогда я пойду! — я замялась у выхода. — Но если лекарство не поможет, то я вернусь.
— Приходите, — доктор обернулся и с мягкой улыбкой ласково посмотрел на меня. — У меня много историй. Будет, что рассказать.

В коридоре было многолюдно: врачи продолжали принимать пациентов даже после окончания рабочего дня. На улице шел дождь. Фонари разгоняли мрак, освещали оранжевым дороги и тротуары. Я поспешила в метро.

Взрослеют ли по-настоящему? Кажется, мы навсегда остаемся детьми. Детьми, которым не нужно объяснять, как хороша летом вода в реке, как приятно после знойного дня сесть в тени черемухи, сорвав пару ягодок на закуску. В самом начале мы были одинаковыми. Так что, кто может сказать, как далеко мы ушли друг от друга на самом деле?

Экология жизни: Желание быть нужной и страх стать ненужной — эти тревожные пассажиры бессменно сопровождали меня в пути, пока я не усомнилась в верности направления. Но свернуть оказалось не просто: мышление по накатанной упрямо держало меня в колее.

Не нужно принуждать себя быть нужными

Желание быть нужной и страх стать ненужной — эти тревожные пассажиры бессменно сопровождали меня в пути, пока я не усомнилась в верности направления. Но свернуть оказалось не просто: мышление по накатанной упрямо держало меня в колее.

Пришлось резко свернуть с дорожных ухабин на тихую просеку, чтобы честно спросить себя: «Почему мне так нужно быть нужной», «Почему мне так важно оставаться полезной? И если речь о моей жизни, то при чем здесь чья-либо польза»?

Природа вопросов упряма и безотказна. Задавшись вопросом, мы всегда получаем ответ. Не всегда замечаем, но всегда получаем. И никогда не знаешь, откуда его ожидать. Мне ответ пришел в виде этой притчи, случайно попавшейся на глаза:

«Как-то Мудрец путешествовал с учениками, и они пришли в лес, где рубили деревья. Почти весь лес был уже вырублен, за исключением одного огромного дерева. Мудрец попросил учеников узнать, почему это дерево не срубили. Они спросили лесорубов, и те ответили:

— Это дерево совершенно бесполезно. У него нет ни одной прямой ветки и так много сучьев, что оно не пригодно для изготовления мебели. Его дым вреден для глаз, поэтому на дрова его тоже не пустить. От этого дерева нет никакой пользы.

Ученики пересказали слова дровосеков Мудреца, тот засмеялся и сказал:

— Будьте, как это дерево. Если вы полезны — вас срубят, вы станете мебелью в чьем-нибудь доме. Будьте, как это дерево, абсолютно бесполезны, и тогда вы вырастите в могучее дерево, и тысячи людей найдут тень под вашими ветвями.

А затем пояснил им:

— Будьте последними. Не пытайтесь доказать свою значимость. Вращайтесь в этом мире незаметно, чтобы наслаждаться, а не быть полезной вещью. Жизнь — это поэзия, а не товар на рынке.

Я не говорю, что вы не должны делать ничего полезного. Делайте полезные вещи, но помните, что настоящий опыт и величайший экстаз приходят от бесполезного. Через поэзию, любовь.

Если вы способны делать то, что нельзя свести к товару, то величайшая радость наполнит ваше сердце. Будьте собой и делайте свое дело. Вы здесь не для того, чтобы вас продавали».

Если вы пытаетесь быть полезным, вас используют. Если вы пытаетесь быть нужным, вас принудят и применят.

Худшее, что мы можем делать, — это принуждать себя быть нужными, чтобы доказать свое право на жизнь. Мы и так его заслужили. В мире нет ничего ненужного. А потому нам не нужно быть нужным. Нам нужно просто быть.

Возможно, вам, как и мне, об этом никто не сказал. Ведь от вашей полезности наверняка кому-то есть польза. Оглядитесь. Остановитесь. Обернитесь к себе. Не забыли ли вы о себе? Не сбились ли с ритма своего сердца?

Пока не загнали себя до без сознания, осознайте, что жизнь движется в две стороны: навстречу себе – и от себя, в угоду кому-то. Выбирайте полосу, созвучную вашему сердцу, а не чьим-то призывам.опубликовано econet.ru Если у вас возникли вопросы по этой теме, задайте их специалистам и читателям нашего проекта здесь

Автор: Наталья Ярош

P.S. И помните, всего лишь изменяя свое сознание — мы вместе изменяем мир! © econet